Надежда обухова биография личная жизнь

Народная артистка СССР (1937)

Лауреат Государственной премии (1943)

Кавалер Ордена Ленина (1937)

Кавалер Ордена Трудового Красного Знамени (1951, 1961)

Надежда Андреевна Обухова родилась 6 марта (по новому стилю) 1886 года в старинной дворянской семье в одном из особняков в районе московской Пречистенки.

Ее отец был крупным военным, а прадед – разжалованным в солдаты офицером и замечательным поэтом Евгением Баратынским. Обухова рано лишилась матери, которая умерла от чахотки, и отец будущей певицы остался с тремя детьми на руках: Аней, Надей и сыном Юрием. Заниматься их воспитанием он не мог и передал детей их деду по матери Адриану Семеновичу Мазураки. У того было большое имение в Тамбовской губернии, с комфортабельным обширным домом.

Обухова вспоминала: «Раннее детство мое, – рассказывала она, – протекало в деревне, в Тамбовской губернии, где мы: сестра, брат и я, жили с нашим отцом и дедушкой. Моя мама умерла, когда мне было два года.

Я пела с детства, с тех пор, как себя помню. У брата и у сестры тоже были хорошие голоса; вся семья была музыкальная. Вспоминаю, как дедушка собирал нас, садился за рояль и мы под его аккомпанемент пели в унисон песенки и среди них – «Там вдали, за рекой…» Я любила в нашем саду слушать шум вековых лип, любила, сидя под тенистыми деревьями, слушать доносившуюся из раскрытых окон музыку Бетховена, Шумана, Шопена, Чайковского: это играл мой дедушка. Большой и тонкий музыкант, он был очень дружен с великим русским пианистом Николаем Рубинштейном. Они часто играли на рояле в четыре руки. А в закатный час я любила выходить на проселочную дорогу и смотреть на расстилавшиеся кругом поля. Какое-то особенное чувство наслаждения испытывала я, вдыхая полной грудью запах цветущей ржи и чернозема, смешанный с полевыми цветами и душистыми травами. Я стояла и смотрела вдаль на возвращающиеся с полей стада, на потухающее солнце, и особенно любила слушать народные песни: самой хотелось примкнуть к голосистым народным певцам, петь вместе с ними. Меня с ранней юности волновали грустные русские песни про тяжелую женскую долю. И сейчас у меня в душе звучит «Калинушка», которую пели крестьянки…»

Для будущих двух певиц (Аня тоже со временем стала певицей) была чрезвычайно важна приверженность Мазураки музыке. Он был выдающимся общественным музыкальным деятелем, на свои средства основал Филармонию в Воронеже. В его доме царил культ музыки. Дед музицировал сам и приучал к пению и игре на фортепьяно своих внучек. Мазураки стал их первым педагогом. Младшая Надя, шалунья и заводила, была уверена, что в будущем станет оперной певицей. Дети почему-то решили, что для этого важно научиться падать. Днем они запирались в обширной зале, где на вощеном паркете стоял концертный рояль. И все трое принимались старательно падать. Эти навыки, как ни странно, в будущем пригодились. Когда в1944 году Надежде пришлось петь Кармен, в последнем акте она, пронзенная кинжалом Хозе, падала, будучи на каблуках, и скатывалась по ступеням лестницы.

Счастливая жизнь в богатом имении, русская природа, пение крестьян, занятия музыкой, – все это прервалось неожиданно и довольно драматично. У Нади обнаружили туберкулез, и  Мазураки устроил внука в реальное училище в Воронеже, а сам с внучками уехал в Ниццу. Яркая природа итальянской и французской Ривьеры стала родной для Обуховой навсегда. Она подарили ей жизнь, массу музыкальных и жизненных впечатлений, которые сформировали ее личность.

Лечению сопутствовало обучение. Сестры в совершенстве освоили французский и итальянский языки. Пение им преподавала ученица Полины Виардо мадам Липман (правда, она неверно определила голос Обуховой, чуть не сорвав его), русскую историю и литературу – учитель детей Герцена, друг Тургенева и Флобера, бывший кавалерист В. Озеров, которого в России едва не расстреляли за сочувствие польскому освободительному движению.

Юных сестер Обуховых окружала красота природы, легендарные личности, разнообразнейшие музыкальные впечатления. В театре Монте-Карло Надя впервые услышала Шаляпина, выступление которого потрясло ее до глубины души. И она присутствует на очень важном для нее событии – превосходной постановке «Кармен» Бизе. Но в 1906 году Мазураки скончался, и сестры Обуховы вернулись в Москву. Там они поступили в Московскую Консерваторию. Педагогом Надежды стал Умберто Мазетти, который за десять лет до этого выпестовал первый женский оперный голос тогдашней России – Антонину Нежданову. Учеников Мазетти отбирал всегда тщательно и занимался с ними по индивидуальным, только для данного ученика разработанным методикам. Это был асс вокальной педагогики мирового масштаба.

Надежда Обухова углубляется в учебу, а тем временем туберкулез возобновляется. Сестры прерывали учебу в Консерватории и в 1908 году вновь уехали на юг, в Неаполь. Там произошло самое экзотическое выступление сестер Обуховых. В знаменитом Гротто Азурро (Лазурном гроте), среди сверкания голубых бликов лодочник уговарил их попробовать резонанс грота. И сестры начинали петь. Они пели неаполитанские песни из укромного уголка. Туристы, пребывающие в грот на лодках, не видели их. Когда пение закончилось, грот потрясли аплодисменты и выкрики восторга на разных языках.

Во время этой поездки в Италии Обухова купила в Венеции темно-малиновую шаль. О ней певица вспомнила через четверть века, когда работала над образом Карменситы…

После лечения, занятия в Консерватории в классе Мазетти возобновляются. Обухова начала выступать в концертах. Строгий устав Консерватории запрещал ученицам выступать под своим именем. Первые шаги к славе Обухова делает под чужой фамилией. В программках она анонсируется как «госпожа Андреева».

На одном из концертов ее слышит Антонина Нежданова. Она проникается восторгом от пения молодой певицы, и становится ее другом на долгие годы. Прекрасная карьера была  уготована Обуховой еще на консерваторской скамье, благодаря редкому по красоте голосу, работоспособности и покровительству Неждановой. А ее дядя курировал императорские театры.

На последнем курсе она едет в Санкт-Петербург и сдает экзамены на поступление в труппу самого близкого ко Двору театра – Мариинского. Где ее ждет успех, но Обухова возвращается в Москву. 

Обухова рассказывала:

«Мне предложили пробу в Мариинском театре в Петербурге. Волновалась я ужасно. Помню: красивый театр, экзаменационный стол, в зрительном зале большая комиссия. Меня предупредили: если во время исполнения в темном зрительном зале зажжется лампочка, это будет означать, что надо прекратить петь. Я спела романс Полины из оперы Чайковского «Пиковая дама». Каково же было мое удивление, когда я увидела, что зловещая лампочка не зажглась. Кто-то из зала спросил, что я могу еще спеть? Я спела арию Любавы из оперы Римского-Корсакова «Садко». По окончании пробы ко мне подошел главный режиссер театра Тартаков и сказал, что голос мой понравился. Я была принята в театр, но не решилась уехать из родного города и просила, чтобы мне назначили пробу в московском Большом театре. Вскоре мне предложили спеть там арию Далилы из оперы Сен-Санса «Самсон и Далила». Я пела удачно и была зачислена в труппу».

Несмотря на войну и приближавшуюся революцию, Обухова поступает в труппу Большого театра. 5 февраля 1916 года состоялось ее первое выступление – партия Полины в «Пиковой даме» Чайковского, которому сопутствовал большой успех.

Обухова становится одной из первых звезд оперной труппы Большого театра. В сезоне 1916–17 годов она поет ведущие партии в 12 операх, среди которых «Аида», «Евгений Онегин», «Самсон и Далила», «Садко», «Царская невеста», «Снегурочка»…

Любимым композитором Обуховой был Римский-Корсаков. Его очень удобные для голоса оперы очень импонировали певице. 18  ноября 1916 года она выступила в «Царской невесте» в партии Любаши, которая, в дальнейшем, стала одной из ее любимейших.

Любаша Обуховой покорила публику.     Второй своей любимой ролью певица называла Марфу в «Хованщине» Мусоргского. Музыка Мусоргского труднее для вокалиста. Но Обухова сделала эту труднейшую роль одной из своих коронных. Многие воспринимали ее именно как Марфу из «Хованщины». Художник Нестеров нарисовал акварель, навеянную арией Марфы «Исходила младешенька…» – эта акварель всегда висела над рабочим столом певицы.

В годы пролетарского переворота она была абсолютно чужда новым властям. Все ее ближайшие родственники были видными представителями прежней российской элиты. К счастью, на жизни и карьере самой Обуховой ее «непролетарское» происхождение никак не сказалось. Она среди многих видных артистов, быстро включилась в новую культурную жизнь послереволюционной России.

2 ноября 1918 года Обухова вместе с Неждановой, В. Петровым и Собиновым участвует в грандиозном концерте, где исполняется «Поэма экстаза» Скрябина и Девятая симфония Бетховена. Со вступительной речью на концерте, похожем на братание новой власти с представителями культуры, выступает Луначарский. И Советская власть берет под свое крыло одно из сокровищ ушедшей империи – Большой театр. Делая его со временем международной вывеской новой империи.

2 марта 1928 года Н. А. Обуховой было присвоено звание заслуженной артистки Республики, 20 октября 1933 года – народной артистки РСФСР, а 2 июня 1937 года она стала народной артисткой СССР и кавалером ордена Ленина. В 1951 году Обухова получила государственную (тогда называлась она Сталинской) премию и орден Трудового Красного Знамени.

14 апреля 1930 года Обухова великолепно спела заглавную партию в «опере опер», – в «Кармен» Бизе. Собственно, Кармен в Большом было много, и Обухова не особенно претендовала на нее. К тому же и возраст, и крупнота не очень вязались с обликом юной цыганки. Помог случай. Нужно было срочно поставить «Кармен» в новой редакции. Обухова видела многих Кармен, – беззаботных и изящных, бесшабашных и вульгарных, чувственных и азартных. И создала свою Кармен – сильную, свободолюбивую; Кармен, которая стала классикой советской оперной сцены.

После нападения Германии на СССР в самые тяжкие дни войны, осенью 41-го года, по радио особенно часто передавали песни, романсы и арии в исполнении Надежды Обуховой. Бойцы из окопов писали ей восторженные письма. 

– Я так много получаю писем, – рассказывала артистка, – буквально завалена ими. На все отвечаю, потому что не отвечать не могу – каждое письмо от знакомого и незнакомого полно любви и благодарности ко мне и моему пению.

Отрывок из письма: «…Когда я слышу по радио Ваш голос, – признавался автор, восхищенный пением Обуховой, – я всегда испытываю какое-то беззаветное чувство гордости за нашу Родину и ее людей. Вы так глубоко вживаетесь в песни, особенно в старинные русские, что думаешь, будто поете не Вы, а сама Россия в расшитом сарафане, склонившись над детской колыбелью… Я благодарен Вам за то, что Ваше пение, Ваш образ превратили мое до того смутное, призрачное влечение к искусству в бесконечную к нему любовь…»

Аккомпаниатором Обуховой был концертмейстер Большого театра Матвей Сахаров. Надежда Андреевна каждый раз заново импровизировала номер. Разгадка такого своеволия великой певицы находилась в том, что она не «исполняла» романс, а переживала его каждый раз заново.

В 1943 году, в расцвете сил, Обухова покинула сцену и обратилась к концертной деятельности.

Концерты – особая страница в творческой биографии певицы. Обуховой. Ей, едва ли не единственной, была официально разрешено исполнять классические и салонные романсы. Популярный в народе жанр считался официальной пропагандой «буржуазного» и «мещанского». Только Обухова его реабилитировал его в глазах официальной власти. А благодарные слушатели души не чаяли в своей любимой певице, и называли поэтом вокала.

Она, действительно, была великой певицей. Меццо-сопрано всегда было немало, однако особый теплый и густой тембр голоса Обуховой выделял ее среди всех. В 20 веке такой тембр был разве что у величайшей итальянской примы Ренаты Тибальди.

Радио и грамзапись сделали имя Обуховой легендарным. Слава ее перешагнула рубежи России. По словам дирижера А. Свешникова, как-то во время поездки в Лондон он познакомился с лордом, который, беседуя с ним, признался, что есть у него утешительница: когда он в плохом настроении, для него лучшее лекарство – пластинка с записями русской певицы Обуховой.

     
В быту Надежда Андреевна сохраняла все привычки старорежимной дамы. Она никого не принимала, пока не была одета. «Быть одетой» означало для нее быть в великолепном туалете со множеством драгоценностей на голове, руках и шее. Голову ее венчал тюрбан из тончайшего шелка. Вести себя с ней полагалось самым почтительным образом.

Однажды одна из курортных знакомых осмелилась приставать к ней на пляже, чтобы Обухова ушла с солнцепека под тент. «Не нужно мне ничего советовать!» – спокойно сказала Обухова. А когда стали на следующий день в том же составе собираться на пляж, она безмятежно заявила заботливой советчице: «А вы остаетесь!»

Ее царственное обаяние проявлялось самым неожиданным образом. Однажды она с сестрой задержалась в горах. Женщины стали спускаться по узкой тропе к дому, быстро смеркалось. И тут навстречу им вышел человек в оборванной одежде, с перекошенным лицом. Анна Андреевна мысленно попрощалась с жизнью. А Надежда Андреевна подошла к человеку, заговорила с ним. Через пять минут он рассказал им, что вернулся с заработков, а дом заперт, жена сбежала с другим. Но, успокоенный ласковым голосом Надежды Андреевны, сам вызвался охранять дам до их пристанища.

При всем этом она была живым, общительным и очень веселым человеком. Мир для нее был полон звуков, красок, запахов. Она любила лес, русские раздолья, южное море, напоминавшее ей дни юности, проведенные на острове Капри и в Неаполе. С восторгом описывала свои впечатления от путешествия по итальянским городам, восхищалась шедеврами мировой архитектуры, живописи и скульптуры. Прекрасно пела испанские, французские и итальянские песни.

После Сахарова Обухова нуждалась в аккомпаниаторе. Браковала всех, кого присылали. И появился некий молодой человек и насвистел ей кое-что из ее репертуара. Царица лишилась дара речи.

Прослушав еще несколько претендентов, она попросила:

– Пришлите мне этого… как его? Свистуна…     И ее аккомпаниатором стал известный в будущем пианист Олег Бошнякович.

И в советское время прима Большого театра неизменно уезжала на лето к морю, правда, тоже советскому: в Феодосию, в Коктебель. На отдыхе она занималась мемуарами. Но успела рассказать лишь о детстве и юности.

О певице рассказывал ее близкий друг Иван Козловский:

«Говорить об Обуховой – значит касаться чего-то бесконечно дорогого для каждого человека, любящего вокальное искусство. Была в ее пении та необыкновенная притягательная сила, та сердечность, которые и словами-то выразить невозможно.

Я вспоминаю Надежду Андреевну в партии Кармен – мне посчастливилось быть ее партнером во время домашних репетиций.

Дома во время нашей совместной работы она демонстрировала удивительную гибкость, танцевала, словом, делала все, что как будто необходимо в этой роли. Но на сцене подобные приспособления ей были не нужны. Она не вытанцовывала хабанеру, ее плечи не содрогались под аккомпанемент кастаньет, но спето все было так, что для меня до сих пор вне всяких сравнений. Так что дело тут не в талии и не в танцах. Существует убедительный язык музыки, и этим языком Надежда Андреевна владела в совершенстве, передавая всю глубину любви и трагедии Кармен.

Обухова была неутомима и увлекала всякого, кто начинал с ней работать. Вопреки всем правилам Надежда Андреевна частенько принималась петь в час ночи. Я, как и многие люди, люблю тишину, но, когда начинал звучать голос Обуховой, всегда невольно охватывало волнение. И вот нередко случалось так: в гостях у Надежды Андреевны Матвей Иванович Сахаров – замечательный пианист, ее постоянный концертмейстер. Начинается музицирование. Я за стенкой, все слышу – не утерпится, шагаю к ним. И вот тут происходило некое таинство, когда от соприкосновения с незаурядным талантом словно вырастаешь сам, становишься духовно богаче. Это были незабываемые вечера. В один из таких вечеров у нас родился концертный номер: в дуэте мы пели «Ночи безумные…»

Жизнь Обуховой на сцене длилась около четверти века. За это время она спела множество партий в операх русских и зарубежных композиторов, а поразительной красоты голос был неувядаем. Между тем исключительная требовательность к себе заставила певицу уйти из любимого театра в расцвете творческих сил. Но сколько радости подарила она миллионам слушателей своими выступлениями в концертах, по радио, записями на грампластинках!»

Последнее выступление Надежды Андреевны состоялось в начале июня 1961 года на концерте в память об 11-летней годовщине кончины А. В. Неждановой. В августе она уехала в Феодосию, где обычно снимала домик. Юг всегда радовал Обухову, но на этот раз ей казалось здесь чересчур жарко, душно, ничто не радовало. Ночью она почувствовала себя плохо, а утром 14 августа попросила вызвать врача. Тот успокоил ее: ничего особенного, таблетку валидола под язык, и все пройдет. А близким сказал: «Она умирает». Срочно был созван консилиум, врачи стали делать ЭКГ. И во время процедуры сердце не выдержало.

Надежда Обухова скончалась 14 августа 1961 года. Похоронена в Москве, на Новодевичьем кладбище.

Использованные материалы:

Статья Валерия Бондаренко «Надежда Андреевна Обухова»

Статья Марка Седова «Её не слушали – ею заслушивались»

6 марта 1886 года – 14 августа 1961 года