Дарья кайдановская биография личная жизнь
Читал, как Бог
— С Сашей мы познакомились осенью 1962 г. в драматической студии ростовского Дворца культуры строителей. Готовили спектакль «Девушка с веснушками». Типичная советская патриотическая пьеса — про сложные семейные отношения и мещанство, про завод и новостройки. У нас не было исполнителя на роль Мишки Гусева, и руководитель нашей студии Михаил Ленский пригласил 15-летнего мальчика, но уже студента второго курса Ростовского училища искусств Сашу Кайдановского. Он и сыграл главного героя — Мишку, который в конце спектакля женился на героине. Её играла я…
Как показала жизнь, все Сашины бурные романы проходили по одному сценарию — он влюблялся в своих партнёрш. Сначала это была я, потом Валя Малявина, затем Женя Симонова...
Александр Кайдановский с родителями – Леонидом Львовичем и Верой Александровной. Фото: Из семейного архива Ирины Бычковой
Я очень хорошо запомнила его — очень худенький, скромно одетый, с коротко подстриженными светлыми волосами, бледным, с веснушками лицом, светло-серыми глазами. И очень-очень красивым, необычным тембром голоса.
Начиная с первой репетиции мы практически не расставались — он, моя подруга Женька и я. Вместе встречали Новый год, отмечали дни рождения, просто гуляли. Сашины родители к тому времени разошлись, и Саша остался жить с папой в коммуналке.
Мне тогда казалось, что Саша к девушкам равнодушен. Его увлекала только поэзия. Карманы его брюк всегда оттопыривались какими-нибудь томиками любимых поэтов. Он был книгочеем невероятным — его знали во всех книжных магазинах Ростова. Потом он увлёкся игрой на американском банджо, мог играть часами, затем выучил несколько гитарных аккордов и пел песни Галича, Окуджавы, Высоцкого, Визбора… А как Саша читал стихи! Запирался у себя в комнате и часами работал над голосом, записывал на магнитофон, а когда я приходила, давал мне послушать результат. Он читал, как бог.
«Выходя замуж за Сашу, я и представить не могла, что меня ожидает». Фото: Из семейного архива Ирины Бычковой
Знаете, какой Саша был тогда? Очень общительный, щедрый на всё то, что знал, умел, чем владел. Мог отдать последнюю рубашку первому встречному. И, кстати, отдавал. Необычайно непосредственный, бескорыстный, бескомпромиссный, очень честный.
…Идея пожениться была Сашина. Я оказалась к этому совершенно не готова, считала, что мы слишком молоды. А он вдруг захотел, чтобы у нас были дети, чтобы мы жили вместе. Где и как (а жить было негде!), его совершенно не волновало. Он был абсолютно безбытный человек. Примерно в это время я, закончив техникум, поехала по направлению в Волгодонск. Год мы не виделись, а когда вернулась (мне уже исполнилось 19), я поняла, что созрела. Наши родители устроили нам свадьбу. У Саши появился первый в его жизни костюм. Помню, он вообще не хотел его надевать, так как церемонии в ЗАГСе нам казались чересчур комичными и напыщенными. Мы туда пошли ради родителей.
Счастье в коммуналке
Мы поженились в марте 1966 г., и вскоре Саша уехал в Москву — он учился на первом курсе Щукинского училища. Он писал длинные письма о своей столичной жизни, из которых я выяснила, что у него на первом месте друзья, на втором — жена, на третьем — всё остальное. Осенью я переехала жить к нему. Устроилась на работу в детский сад воспитательницей. Саша учился и постоянно участвовал в кинопробах.
Жили мы в сырой полуподвальной коммуналке, бывшей дворницкой — с холодной водой, без отопления, с плесенью в углах. Это был старый, ветхий дом под снос, зато в самом центре — рядом с Театром им. Вахтангова, где он параллельно с учёбой работал. Но как мы были счастливы в этой коммуналке! Обвалившийся кафель на кухне я заклеивала репродукциями Ван Гога, шторки повесила. Валя Малявина (потом она станет знаменитейшей актрисой) приходила и нахваливала: «Как тут у тебя уютно!» Мы дружили с крысами, которые довольно часто появлялись откуда-то из-под пола — белые лабораторные альбиносы с красными глазками. Одно время с нами жила белка, потом — скворец и сурок. Ещё Саша безумно любил кошек. Кстати, первый инфаркт у него случился, когда пропал его любимец кот…
Другое дело, что уже через год, как Саша уехал из Ростова, он стал как-то меняться. Здесь ему хотелось семьи, тепла, он мечтал о детях. А в Москве я поняла, что изменилось его отношение в первую очередь к семье. Он никогда и не был классическим семьянином — домоседом, любителем почитать газеты, постоять у плиты. Сашу никогда не волновал вопрос, есть ли деньги в семье. Если они у него появлялись, почти все тратил на книги и пластинки. Но при этом у нас двери практически не закрывались и всегда было полно потрясающе интересных людей — скульпторов, художников, музыкантов, артистов. Гоняли чаи, пили вино, ночи напролёт вели захватывающие разговоры-споры о поэзии, театре, музыке, литературе.
Тогда Саша был известным только узкому кругу, он искал себя. «Быть самим собой!» — было для него главным. Со временем начались его опоздания в театр (играть роли «кушать подано» ему было не очень интересно), пропуски репетиций. Например, мог проспать, потому что всю ночь читал. Но были причины и посерьёзнее. Саша стал часто выпивать, причём, как на него подействует алкоголь, предугадать не мог никто. Он мог начать петь под гитару или отказаться петь наотрез. Мог ни с того ни с сего взорваться или… заснуть.
В таком состоянии Саша всё чаще стал ввязываться в драки. Поводом для этого мог быть, например, разговор о поэзии. Один раз его из драки вытащили и с трудом принесли домой — он хотел кому-то набить морду, как он считал, по делу. Всему виной вот эта его проклятая спонтанность, которую он в себе культивировал… «Хочется ударить — ударь! Обидно тебе — дай по морде!» Это в конечном итоге его и погубило…
Как-то на нас напали хулиганы недалеко от Рижского вокзала в Москве. Кто-то кого-то толкнул, завязалась драка. У этих парней были ножи. Я запомнила, что Саша сцепился с человеком, который размахивал ножом. Слава богу, быстро приехала милиция. После этой драки у него появился шрам на подбородке.
От тюрьмы спас Ульянов
За эти два года Саша пропустил несколько спектаклей. Ему сказали: «Ищи себе другой театр» — и уволили. Не знаю, с какой формулировкой, но было очевидно: за пьянство и прогулы. Он ведь трижды за это время привлекался к суду по пьяному делу. Причём третий суд мог закончиться тюрьмой.
Александр Кайдановский и Юрий Яковлев в фильме «Драма на охоте», 1970 год
1970 год. После премьеры телефильма «Драма на охоте» (с Сашей в одной из главных ролей) актёры Владимир Самойлов, Юра Яковлев и Саша решили это событие отпраздновать… Когда я пришла домой, только следы гулянки на столе увидела. Поскольку Саша знал, что вот-вот я должна приехать, они решили продолжить в другом месте. Поехали на Речной вокзал в ночной ресторан. Судя по всему, выпили они тогда много. В какой-то момент ему надо было выйти по нужде. Он пошёл, заблудился, попал в какую-то кочегарку. А там мужик… Уж не знаю, что между ними произошло, но на суде сказали: он ударил этого кочегара, а тот оказался ветераном войны. По тем временам за такое могли посадить на полную катушку. Но на заседание приехал Михаил Ульянов, произнёс пламенную речь: мол, так бывает — человек может один раз оступиться, и вся жизнь насмарку, и Кайдановский сейчас на этой грани: жизнь или смерть… Так художественно сказал, что даже судья растрогался. Благодаря Ульянову и тому, что я была на седьмом месяце беременности, Саше дали два года условно.
Единственный человек, на которого всё это не произвело абсолютно никакого впечатления, был сам Саша. Он уезжал на съёмки, говорил, что завтра должен вернуться, а его нет день, два… Потом звонок из какого-нибудь отделения милиции. Потому что, как только садился в поезд, начинал выпивать, и обычно это заканчивалось дракой. Не раз бывало, что поезд останавливали где-нибудь на станции Бологое, вызывали милицию, его волокли, держали в кутузке… Как-то я разыскивала его целую неделю.
Александр Кайдановский с дочкой Дашей. Фото: Из семейного архива Ирины Бычковой
В том же году у нас родилась дочь Дарья. Саша радовался Дашеньке безумно… Но семейные заботы не вписывались в его жизненный сценарий. Началась эпоха кино: вскоре появились новые фильмы с его участием. Картина Никиты Михалкова «Свой среди чужих, чужой среди своих» принесла Саше известность. Его стали узнавать на улице.
Однажды Саша пришёл домой с актрисой, своей коллегой по съёмкам. Это была Валя Малявина. Она в наш дом вошла как друг семьи. Помню, она сидела на диване, а рядом на подушке лежала крошечная Даша — ей было всего три месяца. «Какая ты счастливая! Какая у тебя дочка красивая!» Вся благоухает — духи французские, пудра… Осыпала меня комплиментами. «Чем помочь? Сходить за молоком?» А закончилось тем, что однажды мы легли спать — и вдруг звонок в дверь. Саша говорит: «Это Валентина. Не будем открывать». Она звонила, долго стучала в дверь, а потом просто открыла шпингалет форточки и влезла в окно. Глубокой ночью, к женатому человеку… А ей плевать! Она из тех, кто не только в окно, но и в душу через ноздрю может залезть сороконожкой… После недолгого разговора с Сашей она собралась уходить. Саша пошёл её провожать и… вернулся под утро в невменяемом состоянии, неся на вытянутой руке оторванный рукав собственного пиджака.
Валентина Малявина. Фото: РИА Новости/ Мерцедин
В другой раз прилетаю с Дашенькой из Ростова, меня встречают Сашины друзья Иосик и Витя Проскурин. «А где Саша?» Что-то они промямлили: якобы он занят на съёмках. Подходим к нашей квартире, видим: дверь нараспашку, везде пустые бутылки, на диване грязные простыни, а на стене пятна крови… Потом выяснилось, что это Валя резала себе руку и забрызгала кровью стену. У неё же была такая привычка — испытывать своего возлюбленного в экстремальных ситуациях. Так она добивалась мужчин. «Любишь меня? А что ты ради этого сделаешь?» Проверка верности, любви… «Можешь руку разрезать пополам? А я могу!» Р-раз — и резала себе руку около запястья. Все в шоке, а она смеётся. «Прыгнешь с пятого этажа? А я прыгну!» Провокаторша! И с Сашей они сблизились после этого пореза. Конечно, очень красивая и очень-очень странная она женщина! Загадочная, роковая…
Саша был человек увлекающийся, у него стали появляться другие пассии. Сначала их было немного, и Саша мне о них рассказывал — он был человек очень открытый. Но однажды сказал мне: «Я так больше не могу. Нам нужно пожить врозь». И уехал к друзьям в Чертаново. Дома появлялся очень редко. Мы уже были на грани развода, я понимала, что назад дороги нет. Но разошлись не сразу. Встречались, жили вместе, расставались… Это длилось несколько лет. А потом он поехал на съёмки картины «Пропавшая экспедиция», где его партнёршей была Женя Симонова.
Евгения Симонова и Александр Кайдановский в фильме «Пропавшая экспедиция», 1975 год
…Я очень тяжело переживала расставание. Мы развелись в 1975-м, а через год я окончила университет и вернулась в Ростов. Саша приезжал примерно раз в год. С Дашей он общался больше, в основном по телефону. Дочь ездила к нему в Москву на зимние каникулы, гостила в его новой семье. Она, кстати, очень похожа на Зою, дочь Кайдановского и Симоновой.
Последний раз мы с Сашей встретились в 1992 году. Случайно, мимоходом. Саша торопился, мы с ним даже не поговорили. В декабре 1995-го нам позвонили и сказали, что его больше нет. Третий инфаркт…
Из его личных вещей в нашей семье хранится только несколько писем и фотографий. Ещё пепельница ручной работы из его дома. Пропала большая коробка почти со всеми нашими фотографиями. Исчез наш свадебный фильм, который Саша сам снимал на узкую киноплёнку. Зато осталась сама память о нём. Как читал стихи, как творил по ночам, сидя за столом…
Двадцать лет назад, в декабре 1995 года, не стало Сталкера – актера и режиссера Александра Кайдановского. Он прожил 49 лет. Как режиссер оставил после себя шесть фильмов, как актер сыграл почти в пятидесяти. Среди них знаменитые “Свой среди чужих, чужой среди своих”, “Сталкер”… Его любили так же сильно, как и ненавидели. Но единодушны были в одном: Кайдановский – фигура самобытная. О нем сняты фильмы, написаны книги, есть фан-клуб и сайт его поклонников. Каким он был, “РГ” рассказывает его первая любовь, первая жена и мать первого ребенка, Ирина Кайдановская. Она же доцент кафедры психофизиологии и психологии развития Южного федерального университета в Ростове-на-Дону.
Во многих воспоминаниях пишут о “роке семьи Кайдановских”. Папа умер 1 декабря в 49 лет, мама – 2 декабря, сам Александр Леонидович – тоже ровно в 49 лет – 3 декабря….
Ирина Кайдановская: Да нет здесь никакого рока. Да, так совпало, умерли 1, 2 и 3 декабря, все подряд. И все трое – от инфаркта. Наследственная предрасположенность, у всех больное сердце. У Саши было три инфаркта. Его несколько раз укладывали в больницы, но он вел себя совершенно по-детски – убегал из больниц прямо в пижаме. Демонстративно не хотел лечиться – не щадил себя совершенно. И курил всегда много.
Вы представляете его сегодня, почти 70-летним?
Ирина Кайдановская: При его внутренних установках нет. Он говорил: Христос прожил 33 года. Маяковский – 36. А Пушкин, а Есенин? Саша считал, что в тридцать с чем-то – наивысший пик творчества, а к сорока годам все заканчивается. Поэтому не мыслил себя старым, не за жизнь, а за пик творчества цеплялся. И на свой пик он забрался.
Вы его знали с ранней юности. Он выделялся среди сверстников?
Ирина Кайдановская: Очень! Мы познакомились в ростовском Дворце культуры строителей осенью 1962 года. Играли в одном спектакле – влюбленную пару. Он был худеньким, скромно одетым, коротко подстриженные светлые волосы, веснушки, серые глаза и очень красивый тембр голоса. С первой репетиции мы не расставались, ходили одной компанией – моя неразлучная подружка Женька, Саша и я.
В ту пору он был студентом училища искусств. Мечтал стать великим актером?
Ирина Кайдановская: Его увлекала поэзия. Под мышкой всегда томики любимых поэтов – тут Евтушенко, там Вознесенский. Пушкина знал от корки до корки. Не все что попало читал – у него было бешеное чутье и отменный вкус. Он мог отдать последнюю рубашку первому встречному и, кстати, отдавал. Не всегда помнил: поел он сегодня или нет.
Вы поженились довольно рано…
Ирина Кайдановская: Это была Сашина идея. Он вдруг захотел, чтобы я стала его женой, чтобы у нас были дети, чтобы мы жили вместе. Где и как (жить было негде), его совершенно не волновало. Мы поженились, когда мне исполнилось целых 19, и я поняла, что созрела. Родители устроили шикарную свадьбу.
Он поступил тогда уже в Школу-студию МХАТ, но…
Ирина Кайдановская: …но даже двух месяцев не смог там продержаться. В результате перевелся на первый курс Щуки. В этот период мы много переписывались. Из писем я выяснила, что у него на первом месте друзья, на втором – жена, на третьем – все остальное.
Вас это задевало?
Ирина Кайдановская: Нет. Друзья у него были удивительные – художники, актеры, музыканты.
Говорят, он мог на репетицию в театр не прийти…
Ирина Кайдановская: Не часто, но такое бывало. Мог проспать, потому что всю ночь читал. Многое из того, что ему предлагали играть в театре, его категорически не устраивало, и поэтому “ноги не шли”. Вообще в тот период он просто искал себя. Много ходил на кинопробы, снимался в эпизодах.
Его считали “трудным, но невероятным” – мог и виртуозно материться, и говорить о высоком. Тяжело вам было с ним?
Ирина Кайдановская: Все бы ничего, но Саша стал выпивать и часто ввязываться в драки. Повод мог быть любой, даже разговор о поэзии.
За что его в итоге выгнали из театра Вахтангова?
Ирина Кайдановская: Саша трижды привлекался к суду по пьяному делу. Кто это будет терпеть? Самый страшный был третий случай, когда он реально мог получить тюремный срок. В 1970 году Владимир Самойлов, Юра Яковлев и Саша отмечали в ночном ресторане окончание съемок фильма “Драма на охоте” по Чехову – с Сашей в одной из главных ролей. В какой-то момент ему надо было выйти по нужде. Он заблудился, попал в какую-то кочегарку, а там кочегар. Якобы Саша его ударил… Не посадили только благодаря Михаилу Ульянову и тому, что я была на седьмом месяце беременности. Ульянов на суде такую яркую речь произнес в защиту Саши – все были потрясены. Дали два года условно, но предупредили: повторится – еще и добавят. Виной всему проклятая спонтанность, которую он в себе культивировал. Хочется ударить – ударь! Обидно – дай по морде. Плюс алкоголь. Все это в конечном итоге и свело его в могилу.
Говорят, он избегал разговоров о “Сталкере”, недолюбливал Тарковского…
Ирина Кайдановская: С одной стороны, он уважал Тарковского как режиссера, а с другой, говорил, что тот не щадит актеров. “Железный” режиссер. Кстати, именно после “Сталкера” Саша сказал, что ему “играть больше некого”, и ушел в режиссуру… Для меня Сталкер – лучшая роль Кайдановского в кино.
Вы поженились в 1966 году, в 1975-м официально разошлись. Была веская причина?
Ирина Кайдановская: Саша начал сниматься в кино, у него стали появляться подруги. И не со всеми отношения были платоническими. Сначала их было немного, и Саша мне о них рассказывал. Однажды сказал: “Я так больше не могу. Нам нужно пожить врозь”. И уехал к друзьям. Появлялся очень редко…
Когда вы виделись последний раз?
Ирина Кайдановская: В 92-м году, мимоходом, даже не поговорили. С Дашей он общался больше. Мог позвонить в три часа ночи, сказать: “Я снимаюсь в Пакистане. Очень хочу, чтобы вы ко мне приехали”.
У вас что-нибудь осталось на память о муже?
Ирина Кайдановская: Только пепельница ручной работы из его дома. Несколько писем и фотографий, и все. Пропала большая коробка почти со всеми нашими фотографиями. Исчез наш свадебный фильм, который Саша сам снимал на узкую кинопленку. Осталась память: как читал стихи, как творил по ночам, сидя за столом…
Кажется, многие поступки Кайдановского были не совсем адекватны, вообще он будто не от мира сего – это так?
Ирина Кайдановская: Он был ярко выраженной эгоцентрической натурой, сконцентрированной на себе и своих увлечениях. Искренне верил: что интересно ему – интересно всем. А в плане психики он был совершенно нормальный, адекватный. У него был единственный пунктик – искусство. Его и любили за это.
Откровенно
Он вас знакомил со своими женами?
Ирина Кайдановская: Только с Женей Симоновой. Когда Даша училась в третьем-четвертом классах, она проводила в этой семье зимние каникулы, ей очень понравилось. Инну Пиварс видела только однажды – на Сашиных похоронах. Чаще всего общались с Валей Малявиной. Она в наш дом вошла как друг семьи. Восхищалась: “Какая у вас красивая дочка!” Кончилось тем, что она к нам в окно лазила – ночью! Мы спим, стучит в стекло, открывает шпингалет форточки… И ей плевать, что лезет к женатому мужчине! Вскоре наша семья и перестала существовать. Мне было тяжело не только потому, что дочь без отца, но и потому, что чувства остались. Из вахтанговского общежития нас с Дашей выселили на улицу. А я как раз поступила в на психфак. Что делать, бросать? Перевелась на вечерний, ушла с головой в работу. Окончила МГУ и вернулась в Ростов.