Валентина пудова биография личная жизнь

ДОСЬЕ IZHLIFE

Валентина Тихоновна Пудова

• Народная артистка Удмуртии, заслуженная артистка России
• Родилась 11 января 1964 года
• С 1981 по 1984 годы – выступала в ансамбле под руководством Анатолия Мамонтова.
• С 1984 по 1990 годы – сборщица-упаковщица в 27 цехе завода «Ижсталь»
• С 1990 по 1995 годы – солистка ансамбля «Айкай»
• В декабре 1993 года состоялся первый сольный концерт
• В 2002 году создала собственный музыкальный коллектив «Валентина»

«За критику я благодарю»

– Валентина Тихоновна, не можем скрыть своих эмоций. Что такое произошло в вашей жизни, что вы словно помолодели на 20 лет? Любовь?

– Это душевное состояние. Самое главное, не злиться, не обижаться, находить положительные моменты в любых ситуациях и любить людей. По молодости обижалась, но в любом случае я легче переносила обиду. Лучше, когда меня обидят, нежели я кого-то обижу. А сейчас я прощаю абсолютно всех и считаю, что это правильно.

– Вы же артистка, профессия публичная, часто на людях. И отношение может быть разное: иногда критика, иногда любовь. Как реагируете?

– Нелюбовь ко мне как к артистке я воспринимаю абсолютно нормально. Ну не может быть так, чтобы все любили мое творчество. Кто-то слушает только джаз, кто-то классику – это нормально. За критику я благодарю – некоторые люди за это деньги платят, а мне говорят просто так. Но все замечания я стараюсь учитывать и работать над этим.

– Как проходит сейчас ваша концертная жизнь, выезжаете куда-то с гастролями?

– Все замечательно, недавно приехали из Перми. Говорят, там уже сколько выступлений отменили, а у нас, слава богу, отработали два концерта. Моя новая песня, стихи на которую написал Николай Карачев из Свердловской области, тоже великолепно принимается зрителями.

– Разве у вас бывает, что песня может быть не принята слушателями?

– Я всегда чувствую, как зритель реагирует на мою песню. Иногда я понимаю, какая-то песня в этот раз не пойдет.

– Знаю, что вам присылают в социальных сетях стихи. По каким критериям вы их выбираете? И как создаются готовые песни, ведь вы же нигде этому не учились!

– У меня есть гармошка – это все, что мне надо. Иногда беру в руки гармошку, читаю стихи и начинаю играть – сразу на чистовик. Недавно посчитала, в моем репертуаре 33 песни. Последняя – на стихи Николая Карачева называется «Я счастливая». Там всего три куплета, причем в первоначальном варианте на последнем куплете любовь заканчивалась. Я спросила автора, неужели любовь прошла так быстро? Через полчаса он прислал мне куплет со счастливым концом: «И по жизни сколько живем, вдоль берега вместе пойдем».

– Как формируете свое выступление? Аккуратно подбираете песни, выстраивая их друг за другом или программа рождается сама собой?

– Когда я работала в «Айкае», то программу составлял тогда еще художественный руководитель Николай Александрович Широких. Первую песню я исполняла ту, которая стоит в программе. Потом, чувствуя зал, объявляла песню, которую хочу. Николай Александрович не ругался, но терялся и говорил «Не та песня». Я чувствовала, что нужно зрителю. А сейчас программа составляется, что-то как будто сверху диктует.

Купила гармошку на деньги от картошки

– Но сначала вы выступали в «Италмасе». Как вас такую юную, 17-летнюю, взяли в популярный ансамбль Удмуртии?

– Мой брат увидел объявление о конкурсе. Я только приехала в Ижевск и собиралась устроиться на завод, но он меня уговорил. А я очень боялась, ведь там артисты, они так поют! А я что? Приехали мы на улицу Вадима Сивкова, поднялась на второй этаж, а там столько людей пришло на кастинг. И все что-то репетируют, а я такая наивная девчонка смотрю на всех, робею. Зашла в итоге последняя, увидела баян, попросила разрешение на нем сыграть. Саму песню, правда, уже не помню, что-то про лен и васильки. Потом зашел Анатолий Мамонтов и хоть я уже спела и сыграла, песню попросил повторить. Я спела, Анатолий Васильевич проверил мой слух, диапазон и меня попросили выйти подождать. Вот тогда меня и взяли.

Помню, поначалу мне все время твердили, что на сцене надо улыбаться. Я начинала улыбаться и сразу забывала слова. Вспоминала слова – забывала улыбаться. Или однажды Николай Широких мне аккомпанировал и вдруг я понимаю – слова забыла. Что делать? Я и пустилась в пляс. Долго плясала, не могла куплет вспомнить, а как вспомнила, подбежала к микрофону и снова запела. Говорят, все приходит с опытом. Но тогда я только начинала.

– У вас были какие-то занятия в ансамбле?

– Там был педагог, и все-таки Анатолий Васильевич Мамонтов сказал мне: «Тебе этого не нужно». А потом и Людмила Зыкина сказала: «Никому не давай встревать в свой голос». Но я ведь понимала, что зажата на некоторых звуках и попросила совета у Людмилы Георгиевны. А она только удивилась и ответила: «Кто вам это сказал? Чувствуешь зажатость, вот и чувствуй, а я не заметила». Я записывала себя на магнитофон, исправляла. А потом послушала Людмилу Зыкину и оказалось, что у нее по молодости было то же самое.

– А сейчас репетируете?

– Да, конечно, я играю и пою каждый день. Да, возможно, я кому-то мешаю, возможно, кто-то радуется (улыбается).

– Говорят, ваша мама очень хорошо пела, а папа танцевал. Ваши сестры и братья тоже стали музыкантами или весь талант достался только вам?

– В нашей семье были мама, папа и шестеро детей. Когда мы все вместе собирались, то обязательно пели. А я очень хотела научиться играть на гармошке, года 3-4 вынашивала это желание. Но попросить у родителей было неловко, знала, что гармошка – дорогое удовольствие. Хорошо помню, стоила она 40 рублей, а мама с папой зимой вдвоем зарабатывали около 60 рублей. Но однажды, когда папа лежал в больнице, я все-таки призналась маме, что мечтаю научиться играть. Она на меня посмотрела и пошла к папе в больницу. А на улице уже 8 вечера, идти пешком далеко – километров девять. Вернулась домой уже ближе к 11 вечера и говорит: «Папа сказал, картошки много, продайте картошку и купите гармошку». В мае мы продали картошку, в июле за нее пришли деньги, и мы пошли в магазин. Гармошку выбирала сама, она была зеленая, шуйская. Сейчас она находится в музее. А после меня и моя старшая сестра Нинуля тоже научилась играть на гармошке.

– А сейчас на какой гармошке играете?

– Этой гармошке более 25 лет, и я не могу с ней расстаться, потому что она сама играет. А продала мне ее шикарная гармонистка Мария Григорьевна Зайцева. Мне кажется, что она первая в Удмуртии начала учить играть на гармошке. Сколько я буду жить, столько моя гармошка будет жить. Но если мне подарят гармошку, я с удовольствием приму (улыбается).

Мне говорили, что быстро «сгорю»

– Правда, что вы выступаете вместе со своим сыном? А планируете брать учеников?

– Правда, сын со мной поет. Он у меня кандидат технических наук, доцент. А моя дочь иногда в январе участвует в моих концертах. Но она пока не вливается в наш музыкальный коллектив, хотя я бы хотела. А насчет преподавательской деятельности, я пока не планировала – для этого помещение нужно.

– Я читала, что у вас была мечта спеть с Лучано Паваротти и Львом Лещенко.

– С Паваротти нет, никогда. С вот со Львом Лещенко – да. Нет ничего невозможного. Но мне не хочется теперь петь печальные драматические песни. Однажды Людмила Зыкина сказала, что так петь, как я, нельзя. Быстро «сгорю», потому что каждое слово через сердце пропускаю. Но я по-другому не умею.

– Валентина Тихоновна, а что для вас сейчас счастье?

– Я с вами сейчас встретилась – для меня это счастье. У меня дети, у меня внуки, у меня песня. Просто проснуться в хорошем настроении – это все счастье. Мы все склонны ошибаться, у всех есть какие-то слабости. И если что-то происходит, то нужно сразу простить себя. Я вас люблю.

Её голос узнаваем из тысячи, её манеру исполнения не спутаешь ни с чем, её концерты всегда праздник, если хотите – шоу. И всё это при том, что на сцене она в основном работает одна. Слава о народной артистке Удмуртии и заслуженной артистке России Валентине Пудовой давно разнеслась далеко за пределами и Удмуртии, и России. Однако останавливаться на достигнутом пока рано, считает Валентина Тихоновна. «Только вперёд с новыми идеями и новыми песнями» – вот девиз, с которым она идёт по жизни. 

Хочу быть артисткой 

– Валентина Тихоновна, откуда у вас такая огромная любовь к музыке? 

– У меня мама очень хорошо пела. Жители деревни Петухи, откуда я родом, всегда жили очень дружно: и трудились вместе, и веселились всем миром. Летом в первый день сенокоса взрослые выходили в поле и пели. Мощный и звучный мамин голос было слышно издали. А вот папа вообще не мог петь, зато плясал изумительно. Родители дополняли друг друга. 

Пока росли, а в семье нас было шестеро детей, помогали родителям – работали не покладая рук: зимой дрова пилили, снег чистили, летом огород пололи, заготовкой сена занимались. И постоянно пели. Сельские 

дети рано начинают работать. Так, я, будучи семиклассницей, уже подменяла доярок. Деревня наша была небольшая, но бригада передовая. 

– Когда появились первые мысли о сцене? 

– Впервые задумалась об этом, наверное, в классе пятом. Помню, в одном из сочинений я написала, что хочу быть артисткой, как Мария Мордасова или Людмила Зыкина. В то время голоса этих двух моих самых любимых артисток довольно часто звучали в утренних концертах по заявкам тружеников села. Представьте себе, половина седьмого утра, я ещё вижу сны. И, как только Мария Мордасова начинает петь частушки, я вскакиваю и пляшу, а потом снова в постель – спать дальше. Родители, конечно, подшучивали надо мной. А когда пела Людмила Зыкина, я просто заслушивалась. 

Картошка и гармошка 

– Как получилось, что для 

музыкального сопровождения своих песен вы выбрали именно гармошку? 

– С детства очень хотела научиться играть на гармошке. Но понимала, живём в деревне, 

семья большая, нас – детей – надо кормить и одевать, а зарплата у родителей – колхозников маленькая. Гармошка стоила тогда 40 рублей при зарплате родителей 50-60. К тому же до меня гармошку просил брат, но родители сказали, что пока возможности купить её нет. Поэтому я и молчала. А когда училась в седьмом классе, в одном из разговоров с мамой робко озвучила своё желание: «Мам, так хочется научиться играть на гармошке». Папа тогда лежал в больнице. Мама на меня посмотрела, подумала и стала собираться: «Со скотиной справитесь? Я к отцу в больницу схожу». А это восемь километров пешком. В 11 часов вечера она возвращается и говорит: «Отец сказал, картошки много: продайте картошку – купите гармошку». Так мне купили первую в моей жизни гармошку. Днём играть не получалось: работы в хозяйстве летом предостаточно. А вечером, когда все ложились спать, я уходила в баню. Сначала правой рукой подбирала мотив на слух, потом левой. Через две недели соединила обе руки. В то время в соседнем селе у нас был отличный гармонист. Когда он услышал мою игру, только посмеялся. И я ему, кстати, за это благодарна. Тогда, стиснув зубы, сказала себе: я должна научиться играть. Та самая гармошка сегодня хранится в шарканском музее. Сейчас у меня кировская, четвёртая по счёту гармонь, которая сопровождает меня везде. 

. 

Душа поёт 

– Вы не сразу стали сольной артисткой, ваша трудовая биография началась в ансамбле «Италмас»… 

– Когда мне было 17 лет, Анатолий Мамонтов пригласил в свой ансамбль. Там проработала три года, однако меня не устраивала низкая зарплата, хотелось нормально жить и одеваться. В конце концов ушла на завод «Ижсталь», работала сборщицей-упаковщицей в 27-м цехе. И там, кстати, продолжала петь, так как тогда в каждом коллективе работали кружки художественной самодеятельности. По заводу, помнится, мы своим коллективом первые места занимали. 

Я вышла замуж, родила детей – погодок. В 1990 году с заводским танцевальным ансамблем «Андан» в роли солистки отправилась в Коста-Рику. Не забуду свой первый концерт. Я впервые за границей, к тому же мне одной петь на сцене. На лбу выступил холодный пот. Спела первую песню – в зале хлопают, топают, свистят. Всё, думаю, меня освистали. Не передать словами то, что я тогда почувствовала. Спела вторую песню – повторилось то же, однако уже слышны крики «браво», что меня немного успокоило. Тогда же в Коста-Рике я впервые воспользовалась радиомикрофоном и сразу почувствовала свободу на сцене, возможность спокойно двигаться. 

Что дала мне эта поездка? Я приобрела больше уверенности в себе. Как только мы приехали из Коста-Рики, меня пригласили в «Айкай». Однако тут я должна была сделать выбор: либо воспитание ещё совсем маленьких детей, либо работа в «Айкае», которая подразумевала постоянные поездки и гастроли. Тут меня поддержал супруг Александр. Вообще, так случилось, что он постоянно подталкивает меня к новым идеям, и я ему очень благодарна. Посмотрев первый концерт «Айкая» с моим участием, он подошёл ко мне и сказал: «Валюша, ты должна быть на сцене». После четырёх лет работы в «Айкае» Саша мне снова говорит: «Валюш, ты выросла и дрейфуешь на одном уровне. Тебе надо уходить». Возможно, без его подсказки я так и осталась бы в «Айкае», несмотря на то что и сама чувствовала – хочется большего. После «Айкая» немного проработала в филармонии, здесь сделала сольную программу, создала свой небольшой коллектив, объездила с концертами всю Удмуртию. 

Сегодня я принадлежу сама себе, работаю самостоятельно. Если необходимо, для участия в своих концертах приглашаю танцоров и 

музыкантов. Конечно, хотелось бы петь с оркестром, но всё упирается в деньги. А ведь ещё и себя нужно поддерживать в форме. Артист не имеет права выглядеть плохо, всегда только на 100%, ведь он узнаваем. 

– В 1993 году вы получили звание народной артистки Удмуртии, а в 2001-м заслуженной артистки России. Что-то изменилось в вашей жизни после этого? 

– Прежде всего возросла ответственность за своё творчество. Теперь нужно, как говорится, держать марку, идти только вперёд. 

– В вашем репертуаре около 500 песен, сегодня вы работаете с какими-то определёнными авторами? 

– Русские песни мне присылают со всей России. С удмуртскими песнями стало сложнее, как только от нас ушла Алла Кузнецова. Хороших удмуртских стихов много, но всё дело в том, что они не песенные. Песенные стихи должны быть доступны для зрителя, сложный слог и смысл – верный признак того, что песня не полюбится. 

Сейчас ведём переговоры с Любовью Тихоновой, может быть, в ближайшем будущем 

Удмуртию не променяю ни на что 

– Вы уже не раз объездили с концертами всю Удмуртии, побывали во многих российских городах, за рубежом. Удмуртский зритель отличается от заграничного? 

– Не могу дать однозначного ответа. Где бы я ни выступала, везде принимают прекрасно: и в Перми, и в Тюмени, и в Сосновом Бору, и в Москве, и в Санкт-Петербурге, и в Коста-Рике, и в Швеции, и в Монголии и т.д. 

При этом как-то по-особенному у нас – в Кезу. Это отмечает каждый творческий коллектив, который побывает там. Жители Кеза концерт смотрят, как спектакль: скудные аплодисменты звучат по ходу программы, зато финальную песню сопровождают бурные и продолжительные овации. 

Не скрою, поступали предложения уехать за границу, но я их даже не рассматриваю. Я не смогу жить без удмуртского зрителя. Сердце моё будет всегда принадлежать Удмуртии!