Вадим козин биография личная жизнь

Вадим Козин — биография

Вадим Козин – эстрадный певец, поэт, композитор. Написал более трех сотен композиций, его голос называли лирическим тенором.

В 50-е годы прошлого века в Америке вышла пластинка Вадима Козина под названием «Последний концерт». В аннотации к ней американцы написали, что певец имел славу, равной которой в довоенном СССР не было, что его пластинки могли бы иметь миллионные тиражи, что его голос мог свести с ума любого слушателя. Но Козина сослали в Магадан, где ему предстояло провести остаток жизни. А виной всему – неправильное происхождение. Однако ссылка не сломила его, он вернулся, чтобы вернуть себе былую популярность с новой силой.

Детство

Родился будущий популярный певец в Петербурге 21 марта 1903 года. Его отца звали Алексей Козин, он был купцом первой гильдии, образование получил в Париже, занимал должность служащего городского отделения банка Lion Gredit. Родственники по материнской линии – цыганская хоровая династия Ильинские-Санкины. Мама Вадима – Вера Ильинская имела отличные вокальные данные, часто баловала своих домашних пением. Кроме Вадима в семье подрастали еще четыре дочки.

Вадим Козин в юности

Козины жили счастливо и зажиточно, отец катал детей на автомобиле, мама пела. Все изменила Октябрьская революция 1917 года, которая отобрала у них все. У них не осталось даже личных вещей, которые растащила прислуга. Отец нашел работу в артели, мама убирала в Монетном дворе. Такая несправедливость буквально подкосила отца, и он умер в 1924 году. Единственным мужчиной в семье остался Вадим, и именно ему пришлось искать работу, чтобы заработать денег на содержание семьи.

Его трудовая биография началась с должности тапера в кинотеатре при Народном доме, рядом с Петропавловской крепостью. Там он трудился днем, а ночью шел разгружать вагоны. Запел он абсолютно случайно. Однажды одна из артисток не приехала, и Вадима заставили спеть, чтобы хоть как-то заполнить эту паузу. Такого успеха не ожидал никто.

После этого Козин всерьез задумался о подборе собственного репертуара, он мог рассчитывать только на свой вкус и подсказки матери. В 1931-м Козина приняли в штат концертного бюро Дома политпросвещения в Ленинграде. В 1933 году Вадим перешел в Ленгорэстраду.

Музыка

Тайный поверенный Козина Игорь Сдобников как-то сказал, что его концерты собирали аншлаги каждый раз. В то время появились новые жанры на эстраде, но публика по-прежнему любила романс. Вадим выступал под псевдонимом Холодный, который взял в честь известной актрисы Веры Холодной. В 30-х годах это имя было запрещено, и Козин на выступлениях представлялся внуком Варвары Паниной, что не соответствовало действительности.

В 1929 году появилась композиция «Бирюзовые колечки», ставшая дебютной в творческой биографии Козина. В 1936 году певец поселился в Москве, ему аккомпанировал Давид Ашкенази.

В 1939-м Вадим Козин и известная поэтесса Елизавета Белогорская создали настоящий шедевр – романс «Осень». Эта композиция стала своеобразной визитной карточкой исполнителя, одной из самых любимых у зрителя. Хотя и другие его работы – «Прощай, мой табор», «Маша», «Дружба», пользовались невероятной популярностью.

В годы Великой Отечественной войны Козин выступал вместе с фронтовыми агитбригадами. Его зрителями стали даже участники Тегеранской конференции 1943 года. Вадиму посчастливилось видеть таких звезд как Морис Шевалье и Марлен Дитрих. Хотя некоторые биографы певца сомневаются в подлинности этой информации.

Вадим Козин

Вместе с Козиным выступали Клавдия Шульженко и Леонид Утесов, в репертуаре которых были современные песни. Вадим Алексеевич стоял на одной площадке с Антониной Неждановой и Иваном Козловским, которые исполняли оперные арии. Козин давал и сольные концерты, причем пел свои песни без звукоусиливающей аппаратуры.

Несмотря на то, что Козин был наполовину цыганом, он практически не пел в цыганском жанре.

В СССР людей его национальности не очень любили, но песни Вадима часто крутили на радио. Его репертуар состоял из русских народных и лирических композиций, причем их было несколько тысяч. Голос певца называли лирическим тембром, он так легко и непринужденно передавал страсть и тоску, нежность и молодецкую удаль.

Любимым произведением самого Козина был романс под названием «Нищая». Он говорил, что это произведение как будто возвращало его в революционный Петроград, когда их семья испытывала крайнюю нужду. Во время исполнения этого романса перед глазами певца возникала бывшая дворянка, торгующая спичками возле Казанского собора. Однажды Козин просто предложил ей помощь, однако гордость женщины не позволила ей взять у него деньги.

Козин стал автором более трех сотен композиций. Во время создания очередной песни он пристально следил за тем, как сочетаются между собой стихи, музыка и исполнение. Он писал музыку на любые слова, главное, чтобы они шли от души. И неважно, написал ли их всеми признанный классик или начинающий поэт, сделавший первую публикацию в газете.

Вадим писал, что каждая песня рождалась по-своему. Бывало так, что стоило ему один раз увидеть какой-то образ, и музыка рождалась мгновенно. А бывали случаи, когда он пытался много раз, прилагал массу усилий, но все варианты отметались, и стихи откладывались в сторону.

В одном из интервью певец сказал, что отдавал предпочтение содержательным сочинениям, тщательно отбирал их, чтобы позже положить их на музыку. Козин запоминал отобранные тексты, садился за пианино подбирать к ним мелодию. Если все получалось, то песня записывалась на магнитофон.

Вадим Алексеевич не очень жаловал модных исполнителей 80-90-х. Он всегда говорил, что у них отсутствует голос, и если им представится возможность спеть в Колонном зале, то ничего у них не получится без микрофона. Просто под рояль ни один из певцов выступить не рискнет. Козин придерживался мнения, что его поколение певцов было артистичнее, чем нынешнее, и если не хватало вокальных данных, то артистизм их никогда не подводил. Кумиром Козина был Александр Вертинский, руки которого, по мнению Козина, были «поющими».

Личная жизнь

Музыкант имел две судимости. В 1945 году его отправили на Колыму. После окончания срока он остался в Магадане навсегда. Ходили слухи, что Козина посадили за мужеложство, но это было неправдой.

По словам концертного директора Павла Шахнаровича, Вадим сидел по 58-й статье. Музыкант очень любил антисоветские анекдоты, но он их совершенно не запоминал, и чтобы не забыть, старался записать в специальную тетрадку.

Однажды Козин жил в номере гостиницы «Москва», и эта тетрадка попала в руки горничной. «Бдительная» женщина сообщила, кому следует, и наказание не заставило себя долго ждать.

Предполагают, что Козин попал за решетку из-за того, что никогда не прославлял Сталина в своих песнях. А может из-за того, что музыкант конфликтовал с Берией, пообещавшим эвакуировать родных Козина из Ленинграда, но так и не выполнившим свое обещание. Во время допросов в НКВД, Вадима обвиняли в связи с немецким пропагандистом Геббельсом. Козину грозила расправа, поэтому он предпочел подписать все, что подсунули ему старательные следователи.

Вадим Козин с кошкой

Свою личную жизнь певец так и не устроил. В Магадане у него была крошечная однокомнатная квартира, хотя когда-то его считали достаточно богатым человеком в Союзе. Козин никогда не женился, детей у него тоже не было. Он состарился в компании кошки Чуни и кота Бульдозера.

Вадим Козин и Дина Климова

Однажды он все-таки предложил руку и сердце женщине, которая смогла растопить лед в его сердце. Это случилось в 1983 году, когда Козину было 80 лет. Его избранницу звали Дина Климова. Женщина работала учителем, была страстной поклонницей творчества Вадима. Она стала его помощницей по хозяйству, а после того, как Вадим умер, заняла должность директора в его доме-музее.

Смерть

Сердце Вадима Козина остановилось 19 декабря 1994 года. Местом его упокоения стало Марчеканское кладбище Магадана.

Памятник Вадиму Козину в Магадане

Ссылки

• Страница в Википедии

– Я никому не давал садиться на шею, – вспоминает патриарх отечественной эстрады Шахнарович

Продолжение воспоминаний знаменитого советского и российского концертного директора Павла ШАХНАРОВИЧА посвящены его работе с двумя знаменитыми певцами. (Остальные главы смотрите тут).

Павел ШАХНАРОВИЧ. Фото Александра БОЙКОВА

ГЛАВА 9. НАДЛОМЛЕННЫЙ ЛАГЕРЯМИ

Срок не за мужеложство. – Накинули три года «за солдатика». – Любовь к молодым мальчикам. – Закрытые города.

– Работал я и с легендарным Вадимом Козиным. Познакомился с ним в 1939 году – еще до того, как его арестовали.

Мы с приятелем сидели в ресторане «Метрополь». В этот момент пришел Козин. А мест не было. И метрдотель, с нашего разрешения, подсадил его к нам за столик. Он нам понравился – такой общительный, веселый. Но тогда это знакомство не получило никакого продолжения.

Спустя много лет, в середине 50-х, мы встретились с ним в Магадане, где он остался жить после освобождения из лагеря. Все почему-то думали, что Козин получил срок за мужеложство. Да, он был голубой. Но посадили его по контрреволюционной статье. Вадим Алексеевич очень любил анекдоты. Особенно антисоветские. Но у него не хватило ума держать их в голове. Он записывал их в специальную тетрадочку. Хранилась она в запертом ящике стола, ключ от которого он держал у себя в кармане.

Вадим КОЗИН

А жил Козин в гостинице «Москва». Все работники там были стукачами. Однажды горничная обратила внимание, что в одном из ящиков нет ключа. Открыла его запасным ключом, прочла записи Козина и сразу же на него стукнула. Это было в 1944 году. Еще шла война. Ему дали пять лет и отправили в Магадан. А уже там он трахнул солдатика и получил еще три года. Это сам Вадим Алексеевич мне рассказывал.

В Магадане он немало натерпелся от начальника «Дальстроя» Никишова. Этот человек имел специальные полномочия от Сталина и был полным хозяином всего Колымского края. Мог без всякого суда посадить или освободить любого человека.

Его жена Александра Гридасова очень любила молодых мальчиков. По ее требованию Никишов отпускал из лагерей тех, кто ей приглянулся, и позволял устраивать их на жительство и на работу в Магадане.

Козина он ненавидел и всячески над ним издевался. На какой-то праздник в магаданском театре устраивали концерт. И привезли из лагеря Вадима Алексеевича. Во время его выступления в зал вошел Никишов. И начал орать на весь театр:

– Это что такое? Немедленно уберите этого педераста!

Козину даже допеть не дали и отправили обратно в лагерь.

После освобождения ему тоже пришлось несладко. Не давали ни жилья, ни работы. Тогда его поддержал мой брат Лев Шахнарович. Тот самый, который уехал в Магадан редактировать газету. Потом он некоторое время возглавлял местный радиокомитет. А в начале 50-х стал директором театра. И взял Козина на работу.

Тот самый НИКИШОВ, который издевался над несчастным КОЗИНЫМ

– Как я благодарен Льву Александровичу! – говорил Вадим Алексеевич. – Он спас меня от голодной смерти.

В Магадане Козин жил очень обособленно. Изредка пел в театре. Но никуда не выезжал.

– Вадим Алексеевич, поедем на гастроли! – предложил я.

– Ну, куда я поеду? – засомневался Козин. – Я уже ископаемое. Боюсь, публика меня не примет.

С большим трудом уговорил его дать концерты на Сахалине и Петропавловске-Камчатском. Приезд Козина вызвал невероятный ажиотаж. Желающих его послушать было так много, что в театрах поломали двери и окна. Через пару лет я снова оказался в Магадане и завел с ним разговор о гастролях. На этот раз Вадим Алексеевич оказался более сговорчивым и согласился поехать, как у них говорили, «на материк».

В Магадане Вадик жил в этом доме

Правда, стоило немалых трудов получить на эту поездку разрешение. Тогда вся творческая деятельность у нас регулировалось так называемым Главлитом – Главным управлением по охране государственных и военных тайн. Они определяли – можно ли выпустить ту или иную книгу, спектакль или песню.

Моя приятельница-музыковед была цензором издательства «Музгиз».

-Что ты там запрещаешь? Музыку, что ли? – недоумевал я.

– Ты ничего не понимаешь, – объясняла она. – Эта музыка упадническая. А она должна куда-то вести, к чему-то призывать.

Без согласования с надзорными органами нельзя было даже сформировать гастрольный маршрут. Ведь с Козина еще не сняли судимость за контрреволюцию. А в то время были города, закрытые для людей с судимостью.

Когда человека освобождали, ему в паспорт ставили отметку «-10» или «-15», которая означала количество закрытых городов. Были такие ограничения и у Вадима Алексеевича.

Начали мы гастроли с Приморья. Во Владивосток нам, конечно, ехать было нельзя. Но нам разрешили работать в Уссурийске. Потом мы были в Биробиджане, Комсомольске-на-Амуре и полулегально в Хабаровске. Оттуда проследовали в Читу, Иркутск, Красноярск, Новосибирск, Томск и Омск.

В Кемерово нас не пустили. В Челябинск и Свердловск тоже. О Москве и Московской области и вовсе речи не было.

– В подмосковном Серпухове есть хороший театр, – осторожно предлагал я. – Может, там сделать концерт?

– Нет, – отвечали мне. Последние концерты мы отработали в Тамбове и Липецке. И вернулись обратно в Магадан.

Удивительно, но за все время в прессе не появилось ни одной публикации о наших гастролях. Было указание сверху – не привлекать к Козину внимания. Годы, проведенные в лагере, конечно, сильно на него повлияли. Вадим Алексеевич вышел на свободу уже надломленным. В нем сидел какой-то страх. Когда мы приезжали в новый город, он все время спрашивал:

– Меня не арестуют?

Больше Козин на гастроли не ездил. Не хотел и, по большому счету, уже физически не мог.

ГЛАВА 10. МАРК-СЕБЕ-НА-УМОВИЧ

Розовые стены люкса. – «Летающие катушки». – Уход из «Мосэстрады». – «Цирк на стене».

– Со знаменитым Марком Бернесом, которого, видимо, не зря прозвали Марк-Себе-На-Умович, у меня контакт не сложился. Уж очень он был амбициозный и капризный.

Как-то Гастрольбюро зарядило ему концерты в Краснодаре. А съездить с ним было некому. Их директор Сулханишвили, по старой памяти, решил привлечь меня.

Склочный был дядька. А на экране казался идеальным мужиком. Фото: © «ИТАР-ТАСС»

Я повез Бернеса в Краснодар. Не успели мы разместиться в гостинице, как мне позвонил Марк Наумович:

– Ну что это такое?! Почему стены покрашены в такой мрачный серый цвет? Это номер люкс или тюремная камера?

Я спустился к администраторше и поинтересовался, нет ли номера повеселее.

– Хотите люкс, выходящий на солнечную сторону? – предложила она. – Стены там розового цвета.

– Это то что надо! – обрадовался я.

Переселил Бернеса и вернулся в свой номер. Через 10 минут телефонный звонок. Это снова был Марк Наумович.

– Ну что такое? – негодовал он. – Почему покрывало на кровати не из шелка?

– Марк Наумович, вы на этом покрывале спать будете? – попытался успокоить я. – Снимите его и уберите с глаз долой в шкаф.

Но Бернес не унимался и требовал заменить номер. Мне надоело. Ничего менять  не стал.

– Во всей гостинице только такие тканевые покрывала, – сказал я ему. – Живите в этом номере!

А сам позвонил приятелю из Краснодарской филармонии и попросил купить мне билет в СВ на ближайший поезд до Москвы.

– А что случилось? – забеспокоился он. – Умер кто-то?

Я объяснил ситуацию.

– Да пошел этот Бернес к такой-то матери! – согласился приятель.

– Вот и я так подумал, – сказал я. – Он у нас в «Мосэстраде» не работает. Плевать мне на него! Я тебе оставлю все документы. Пожалуйста, выдай за меня деньги коллективу Бернеса. А документы отметь и с кем-нибудь из музыкантов передай им в Гастрольбюро.

Вот примерно такой номер ему предложили. Что-то не так?

Сел в поезд и уехал в Москву.

Я себя везде чувствовал независимо. Никому не давал садиться на шею. Я никогда в жизни не подносил артистам чемоданы, как другие администраторы. На это есть носильщики! Какая бы холуйская у меня ни была профессия, я считал, что я специалист высокого класса, у меня есть достоинство и его нужно уважать.

…Моя работа в «Мосэстраде» закончилась из-за нелепой случайности. Проводил сборные концерты на приемах в Кремле. У нас был цирковой номер «Летающие катушки». Артист с помощью двух палок с прикрепленной к ним леской перекидывал несколько светящихся в темноте катушек. А вмонтированные в них лампочки питались от батареек. Перед очередным концертом выяснилось, что батарейки сели и невозможно нигде купить новые.

– Будет скандал, – сказал я артисту. – Чтобы тебе не влетело, я объявлю, что ты заболел! Срочно возьми в поликлинике бюллетень.

Он пообещал. А сам на следующий день признался нашему директору, что не выступал не из-за болезни, а из-за батареек.

– Зачем же ты солгал представителям Кремля? – накинулся директор.

– Да откуда они узнают об этом?

– Ну, если уж я узнал, теперь все будут знать, – заверил он.

И действительно, история  дошла до представителей. Какая-то сволочь стукнула.

– Мы не можем работать с человеком, который нас обманул, – сказали мне.

– Да и не надо! – ответил я.

У моего брата был знакомый – заместитель гендиректора Союзгосцирка. Он был готов взять меня в Цирк на Цветном бульваре. Но я отказался:

– Я не знаю эту специфику. Там же животные. Их нужно перевозить. Я с этим никогда не сталкивался.

С животными я сталкивался во время войны в Алма-Ате. С меня этого хватило.

– Может, тогда вам подойдет «Цирк на стене»? – предложил знакомый брата. – Они дают обычные концерты с участием цирковых артистов.

Этот вариант мне понравился. И я пошел в эту контору. А потом на некоторое время вернулся на «Мосфильм» и принимал участие в создании фильмов «Сказка о царе Салтане», «Морские рассказы» и «Операция «Трест». Без работы не остался.

Продолжение следует…