Трофим сергей трофимов биография личная жизнь

Наше поколение, несмотря на то что «совок» в душе все презирали, ассоциировало себя с великой державой. И когда её в одночасье не стало, захотелось себя с чем-нибудь отождествить. Я пошёл в церковь. По моему глубокому убеждению, а я неплохо знаю историю России, именно церковь сыграла роль по объединению русской государственности. Не столько князья, сколько именно православная вера. И в церкви я пробыл два года: сначала был певчим, потом регентом. Концертов не было. Я жил строго по церковному уставу.

Однажды со мной произошло чудо: во время рождественской службы, когда все вокруг, и я тоже, читали молитву, в моей душе начала все сильнее звучать молитва собственная, рождаемая сердцем. И в какой-то миг я внезапно ощутил нечто пронзительное и светлое одновременно. Словно моя молитва — та, что звучала в сердце, — была услышана. И мне дано на миг прозреть и ощутить любовь Бога! Все случилось так внезапно — будто пуля попала в сердце! Любовь человеческая — к женщине, к ребенку — лишь малая частица Божественной любви, которую тогда ощутил. И тогда я решил, что нашёл своё призвание. В роду у меня были священники, и я хотел идти по их стопам.

Уйти в монахи мне запретил духовный наставник — отец Николай, он тогда был иереем в храме на Таганке, а сейчас монашествует на Валааме. Сказал: «Нельзя быть монахом, если в твоей душе постоянно рождается что-то новое». А я действительно все время что-то писал, сочинял музыку, тексты. «Бог дал тебе талант — значит, ты должен его реализовывать, творить и таким образом служить людям. Это твоё предназначение». Я и сейчас часто бываю в храме. Вера меня спасает и поддерживает. Я вообще живу с ощущением того, что со мной вот-вот должно произойти чудо. Раньше ждал его постоянно. И лишь недавно начал понимать, что чудеса происходят с нами каждый день. Любовь — вот главное чудо, главная драгоценность. До мужиков это вообще довольно поздно доходит. И еще позже приходит понимание, что же такое настоящая любовь.

Большую часть жизни я прожил с мыслью, что любить — это обладать. Лишь ближе к сорока, несколько лет назад понял: любить — это отдавать. И всё встало на свои места.

В 1993 году я написал «Всенощную». Как правило, в наших храмах звучат Чайковский, Стравинский, Рахманинов, а мне захотелось вернуться к истокам — к русскому знаменному распеву. Но Священный Синод рассматривает и одобряет к исполнению только произведения членов Союза композиторов (куда я никогда не входил), поэтому мою «Всенощную» исполняли лишь в двух московских храмах, но и там после того, как сменились батюшки, она уже не звучит.

Из церкви я ушёл, имея твёрдую почву под ногами. Даже когда пел в капелле, а затем — в церкви, продолжая писать стихи именно в этом ключе, не имеющем отношения к официальному музыкальному истеблишменту. Потом занимался стилистическим рок-н-роллом. Так появился альбом «Грешной души печаль», песни из которого исполнял Александр Иванов. Параллельно в стол писал лирические песни «для кухни». Никогда особо не стремился выйти на широкую публику. Все получилось само собой. Не я искал шоу-бизнес, а он нашёл меня.

Вернувшись в 1994 году, я был вынужден всё начинать заново. Не только в творчестве, но и вообще в жизни. Тогда я познакомился с Сашей Ивановым и Степаном Разиным, мужем певицы Каролины. Я начал писать им песни, а мои «кухонные», которые писались для себя, решили издать в альбоме «Аристократиям помойки». Это и было начало. Тогда у меня появился псевдоним «Трофим».

Прервем ненадолго монолог нашего героя и вспомним достопамятный 1995 год, когда альбом «Аристократия помойки» заиграл из «амбразуры» каждого ларька. Признаться откровенно, — сразу Трофима я не понял. И дело не в том, что меня, как всяких эстетствующих критиканов, напугала пресловутая «блатная нота» его ранних альбомов. Вовсе нет, лично мне, — выросшему на творчестве Аркадия Северного и эмиграции третьей волны, — песни с первого диска показались, напротив слишком… интеллигентными. Альбом не вписывался в формат, трудно поддавался описанию. По голосу и внешности, казалось он ближе к бардам. По музыке и аранжировке, — почти эмигрант. Тексты… К ним сравнение подбиралось труднее всего. Вроде весело, залихватски, стёбно, но в то же время, грустно и горько. Только позднее пришло понимание — его тексты заставляли думать искать ответы. Стилистически это был неизвестный коктейль, где чувствовался резкий и лаконичный слог Высоцкого, напевность и мягкость Окуджавы, кураж и тоска Аркадия Северного, отчаяние и мудрость Галича. Ингредиенты вроде известные, но сливающиеся в незнакомый и яркий вкус. С полгода я бродил в нерешительности, постоянно слушая нового исполнителя на студенческих вечеринках и в авто своих друзей, но не решаясь приобрести кассету для себя. Сейчас и не вспомнить, какая конкретно композиция пробила брешь недоверия скорее всего, заглавная — «Аристократия помойки».

«…Когда жлобы на деньги коммунистов
открыли банк “Американ Экспресс”,
чекисты дали волю аферистам,
имея свой бубновый интерес.
И в тот же час из общего болота
попёрли, скинув лапти, господа.
Теперь они в порядке и в почёте,
гребут лаве из мутного пруда».

Дебютный «выстрел» оказался метким, однако едва-едва не зацепил рикошетом самого хит-мейкера. В 1999 году, когда помимо первой пластинки в активе у Трофима было ещё три новых диска, ведущий программы «Что? Где? Когда?» Владимир Ворошилов пригласил его выступить в прямом эфире. И молодой автор-исполнитель с душой поведал телезрителям об «аристократии помойки, диктующей моду на мораль».

«После этого меня убрали из эфира вообще, — продолжает вспоминать артист.

Ситуацию усугубил альбом «Война и мир». С его выходом функционеры от средств массовой информации мне наприкрепляли разных ярлыков. У нас ведь многие толком ничего не знают, но при этом имеют своё мнение…

Помог Александр Розенбаум. Я искренне ему благодарен за это и даже посвятил Александру Яковлевичу песню:

«…Напиши о душе,
что струится струится лазоревым светом,
Пробиваясь во мрак
беспросветной людской слепоты,
И о том, как смешно
быть певцом, бунтарём и поэтом
В государстве жлобов,
равнодушия и нищеты…».

Сейчас трудно спрогнозировать, как бы развивались события не спой Трофим «крамольную» вещь в эфире популярного теле-шоу или не встреться ему на пути Александр Яковлевич… Но, как говорят люди умудрённые: «Бог по жизни ведёт». В новом веке мы услышали совершенно нового Трофимова. Это был не просто шансонье, распевающий талантливые и острые сатирические куплеты. Неожиданно свой парень с кассеты предстал тонким лириком, философом и просто, способным разделить печаль, другом. Его услышали. Поняли и полюбили.

Во-первых, подлинной поэзией, звучащей в каждой строчке, во-вторых, что крайне важно, профессиональным вокалом. Классическая итальянская постановка голоса, сопровождавшая Сергея все десять лет обучения в капелле, и классы по народному вокалу в институте культуры значат немало и выгодно отличают артиста Трофимова от многих, считающих, что поют с ним «в одном жанре».

И, наконец, третий момент, на который почему-то мало обращают внимания критики, виртуозность владения артистом музыкальными инструментами. Приглядитесь, а главное вслушайтесь —добиться такого объёмного звучания без специальных технических средств способен настоящий мастер. Интонации, акценты, пение, а не ор или шёпот — это то, что притягивает слушателей. Умение исключительно музыкальными и вокальными приёмами донести чувства, поделиться своей энергетикой, заворожить слушателя душевным теплом, — вот секрет успеха Сергея Трофимова.

Это нормально, когда человек ищет, растёт, познает себя… С годами меняются взгляды на вещи, — меняется отношение к себе, меняются люди вокруг… Приходят опыт и мудрость. А с ними — иные музыкальные композиции. Теперь Сергей Трофимов может позволить себе и эксперименты со звуком, выдавая в целом блоке новых проектов, в общем-то, чисто рок-н-ролльный саунд, и записывать целиком лирические альбомы.

А может тряхнуть стариной и выдать в эфире первого канала залихватский дуэт с Дмитрием Дибровым, который зрители воспримут не хуже, чем его авторские песни. Лучшим доказательством моей мысли пусть опять станет пост из беспристрастного Интернета. Безымянный почитатель сообщает: «Не интересовался до некоторого времени творчеством Трофимова пока не услышал его альбом «Ностальгия», где звучат замечательные и очень добрые, как в текстовом, так и в музыкальном плане, композиции. Именно с него началась моя, не побоюсь этого слова, любовь к его песням. Как я знаю, период «колючей» тематики у него уже давно прошёл, вместе с переменой в творчестве, произошла и перемена сценического образа: место псевдонима «Трофим», заняли его имя и фамилия — Сергей Трофимов.
Да, успех — очевиден и заслужен. Но как же приятно, когда артист с миллионной аудиторией говорит о себе просто и без затей: «Ну какая я звезда… В первую очередь — я раб божий, а всё остальное вторично. Мне до сих пор крайне неловко, когда ко мне подходят и просят автограф. Конечно, я не отказываю, ведь не объяснять же каждому человеку, что мы с ним братья, что мы равны, и не важно, кто чем занимается в жизни.

Сколько бы в этой жизни люди не имели для себя материального, я имею ввиду, яхту там, «Бентли» — суть наша от этого не меняется. Даётся всё это, так скажем, во временное пользование, потому что уходя вы не сможете собой ни яхту, ни тачку крутую забрать. Вообще ничего взять не сможете. Жизнь это интеллектуальная игра. А в этой игре главное понять, какой же вы настоящий. Я бы хотел чтобы моё творчество слегка побуждало. Побуждало к поиску ответов на вопрос “А зачем?”. Зачем мы все здесь?».

Сергей Трофимов артист и Сергей Трофимов человек продолжает свой поиск. Останавливаться на полпути или почивать на лаврах вовсе не его стиль. Он всегда в движении.

Векторы творческой активности артиста столь разнообразны, что сперва и не понятно, какой же направляющий.

— Ну, конечно, главный — музыкальный, — воскликнет каждый поклонник артиста.

Такой ответ и впрямь лежит на виду —музыкой Трофимов не просто живёт, дышит. А потому и летит туда, где нужней всего его песня сегодня, не задумываясь.

Слушатель-то он всё ловит на лету и сразу понимает, где перед ним отрабатывают номер, а где душу отдают. Мне посчастливилось бывать на разных выступлениях певца, и я не знаю примера, чтобы его голос звучал «вполсилы». Трофимов всегда работает всерьёз и с удовольствием и ему, как настоящему артисту, важны не интерьеры вокруг, но взаимный контакт с залом, пусть даже залом на сегодня стала армейская палатка или больничный коридор военного госпиталя. Сергею не стоит объяснять про чувство долга…

Всё так, но, перелистывая на днях очередной «глянец» со статьёй про Сергея и разглядывая его абсолютно счастливые глаза на фотографиях с женой и детьми, я вдруг понял — душевный вектор нынешнего Сергея Трофимова направлен, прежде всего, в сторону семьи. И это вполне логично. Нет лучшего источника для вдохновения, чем мир и добро в доме. Может, кто и привык призывать музу, стоя на краю, но только не Трофимов. Оттого и песни у него добрые, слушаешь — и огонёк загорается в груди. Это называется «дар».

Конечно, на своем сложном, порой трагическом жизненном пути, Сергей всегда ощущал и ощущает поддержку и любовь своих родных. Семья, близкие, это его твёрдый и надёжный тыл.