Тайна о валерии от бывшего мужа

Наша справка

ВАЛЕРИЯ родилась в Аткарске Саратовской области. Окончила музыкальную школу по классу фортепиано, в 1990 году получила диплом об окончании Музыкальной академии им. Гнесиных по классу эстрадного вокала. В 1989 году познакомилась с Александром Шульгиным, а в 1993 году он стал ее супругом. В 1992 году вышел первый альбом певицы The Taiga Symphony, в работе над которым приняли участие музыканты, сотрудничавшие с группами Pet Shop Boys, Dire Straits, Pink Floyd, а также Московский государственный симфонический оркестр п/у Павла Когана. По заказу английской фирмы “Олимпия диск” в начале девяностых Валерия записала альбом русских романсов “Побудь со мною”. В перерывах между записью альбомов “Анна” (1995), “Фамилия, часть 1″(1997), “Первый интернет-альбом” (2000), “Глаза цвета неба” (2001) родила троих детей – Анну, Артема и Арсения.

В ИЮЛЕ и августе у певицы Валерии еще три суда с бывшим мужем. Чего добивается отчаявшаяся женщина и почему она это делает?

– ЛЕРА, я до сих пор отказываюсь верить в чудовищную правду о твоей жизни. Но, насколько я понимаю, ваш разрыв назревал давно?

– Прожив с мужем несколько месяцев, я поняла, что попала в западню. Он меня до такой степени запугал, что я боялась что-либо предпринимать. У меня не было связи ни с родственниками, ни с друзьями. Все, что было в моей жизни до встречи с ним, было стерто. Ему, видимо, не хотелось, чтобы люди знали, что до него у меня уже были какие-то профессиональные заделы (окончила институт, была солисткой оркестра Театра эстрады, участвовала в “Песне года”). И если не Шульгин, то кто-то другой возник бы обязательно. Но ему хотелось представить эту историю так: жила-была неумытая Золушка, затем в ее жизни появился он, умыл ее, приодел и выпустил на сцену.

– Справедливости ради стоит сказать, что Шульгин многое сделал для твоей популярности.

– Никто не умаляет его деловых качеств, коммерческого чутья, умения проводить рекламные кампании. Мне было интересно работать, особенно на первом этапе, когда делали проект “Тайга симфони”. Шульгин не являлся в прямом смысле продюсером этого проекта, но создал ситуацию, при которой я попробовала свои силы в работе с именитыми музыкантами.

Он меня душил

– Я ВСЕ понимаю, но почему именно сейчас, на пике популярности, ты решила все рассказать?

– Лимит моего терпения исчерпан. Я подавала на развод два раза – три и полтора года назад. Уже тогда мне было все равно, как сложится моя артистическая карьера. Я должна была спасать свою жизнь и жизнь своих детей. Он ведь каждый раз умолял, нет, даже не умолял, а требовал забрать заявление, и я забирала. Когда в сентябре прошлого года перед концертами в ГЦКЗ “Россия” он стал меня просто душить, я сказала: “Все, это финальная точка”. Но я не могла остановить это немедленно. На меня бы повесили недополученную прибыль, огромные суммы.

– Три года назад ты уже пыталась развестись и в это же время вдруг рожаешь третьего ребенка. Где логика?

– Я подавала на развод в тот момент, когда была беременна Сеней. Мы не жили вместе почти год, поэтому я рожала ребенка и Шульгин про это ничего не знал.

– Но потом же все-таки вернулась?

– Он же УМОЛЯЛ меня вернуться. Как раз тогда мы и заключили брачный контракт. Шульгин мне сказал: “Забери заявление и подожди полгода, вот увидишь, я исправлюсь, стану другим”. По прошествии этого времени я поняла, что мне все же необходимо подать на развод, но тогда у нас закрутилась работа над новой программой. И остановить процесс сразу было невозможно. Я ждала момента.

Денег почти не давал

– ИМУЩЕСТВО вы уже разделили?

– Я подала апелляцию, чтобы окончательно дорешить наш имущественный спор. После первого суда мне достался дом в Подмосковье, а Шульгину все остальное: 7 квартир и офис в центре Москвы. Это нормально? Формально Шульгин оказался прав – все имущество оформлено на него. С того момента, когда мы подписали брачный контракт, у нас по документам предполагалось раздельное ведение хозяйства. На самом деле мы жили одной семьей. И при этом нигде не написано, что это я пахала по 200 концертов в год, а не он. Почти все это имущество было куплено в тот момент, когда я занималась гастрольным “чёсом”.

– Неужели все деньги получал Шульгин?

– Все до копейки проходило через него. И даже те 25%, которые полагались мне по контракту, до меня не доходили. Они были только на бумаге. Он мне все время говорил: “Ну зачем тебе сейчас эти деньги? Ведь мы же все для семьи делаем”.

– Извини, но на руки ты сколько-то получала?

– Ничего не получала. Если мне надо было на продукты, я просила каждый раз у него. Свободных денег у меня никогда не было.

– А сейчас на что живешь?

– В декабре, когда уже подала на развод, я поставила жесткое условие, и он мне впервые заплатил реальные деньги из расчета 25% за конец ноября, декабрь и половину января. На эти деньги и живу, потому что пока не работаю.

– Даже алименты Шульгин не платит?

– У нас было составлено алиментное соглашение, согласно которому он оплачивает 50% расходов на детей. То есть сначала я должна потратить деньги, потом расписать, на что они потрачены, и только потом он вернет мне половину.

– Насколько я знаю, Шульгин не отказывается давать деньги на детей.

– Он не отказывается. Но меня не устраивает ситуация – 50% от расходов. Более того, он открыл счет в банке на свое имя. Почему не на мое?! Нормальному человеку это понять невозможно.

– Шульгин всегда говорил, что любит своих детей. Неужели к родным отпрыскам он относился так жестоко, как ты рассказываешь в прессе?

– Он страшный человек. Я до сих пор не могу забыть, как нашего Артема укачало в машине и Шульгин так его ударил по лицу, что у ребенка ухо почернело. Мало того, Шульгин запер его в наказание в вольер с собакой, которую Тема очень боялся. Такое отношение к ребенку было с рождения – ему еще годика не было, а “любящий” папочка швырял его и говорил: “Кусок дерьма”. Смотреть на это было невозможно, и сделать я ничего не могла. Я старалась как можно чаще отвозить его к своим родителям.

– К другим детям он так же относился?

– Старшая Аня какое-то время была у него на особом счету. Он ее баловал, по отношению к ней его жестокость не очень проявлялась. Больше всех досталось Теме, причем это началось, когда он был еще в утробе. Мои сломанные пальцы, отбитый позвоночник были обычным делом. Чего там говорить… беспредел!

– Неужели за все совместные годы у тебя не осталось ни одного светлого воспоминания?

– Он мне тоже постоянно говорил: “Ну что ты все одной краской мажешь?” Не было светлых пятен, честное слово! Никогда не было настоящей искренности, свободы… У нас в доме не было ни одной целой двери, он разбивал их кулаками. Разобьет дверь и говорит мне: “Это ты сделала”. Когда ты ждешь, что тебя ударят, вот эта самая секунда перед ударом ужасна. И не важно, был удар или нет. Через неделю, даже через месяц, после того как тебя истязали, невозможно безмятежно улыбаться. И таких ситуаций было так много, что мне по сей день снятся кошмары. Либо он меня куда-то загоняет, вонзает ножи. Я просыпалась в холодном поту много-много лет.

Вонзил нож в колено

– ЧТО, были и ножи?

– Это вообще история за пределом понимания. Мы пролежали две недели с Анюткой в роддоме (были проблемы со здоровьем) и только выписались. Он как заботливый папашка накупил черной икры, мы сели за стол. При этом мы вспоминали что-то лирическое, личное, относящееся к первоначальному этапу нашей жизни. Он намазывает мне бутерброд с икрой, и вдруг ему показалось, что я что-то не то сказала. Он как держал нож, испачканный икрой и маслом, так и вонзил мне его в колено ни с того ни с сего. Фонтан крови, я от неожиданности даже крикнуть не могла. На следующий день из Германии приехали фотографы журнала “Космополитэн”, чтобы сделать репортаж со мной из Звездного городка. Я, естественно, перед этим ночь не спала, ребенка пеленала, прыгая к нему на одной ноге. На съемку явилась, сильно хромая, с перебинтованным коленом. И Шульгин всем объяснил: “Это она консервы открывала и поранила ногу”.

Забыть ЭТО НЕ МОГУ! Тем более когда человек, сделавший все ЭТО, продолжает в том же духе. Вместо того чтобы сказать: “Да, я виноват от начала и до конца”. И сделать все, чтобы на этом этапе было проще нам и нашим детям.

Я не хотела ничего говорить, но не могу понять, для чего он все это начал? Развелись бы, как цивилизованные люди, и жил бы он себе спокойно. Никто бы о нем ничего не узнал. Но, наверное, он боялся, что рано или поздно я начну рассказывать, и первым начал все эти грязные газетные баталии. Если он хочет каких-то “рабочих” взаимоотношений, общаться со мной как с матерью общих детей (как он говорил на суде адвокату), то почему так нелогично себя ведет? Я объясняю себе это только одним: ему нужно сделать себе имя дополнительно и любым способом. “Иисус вошел в историю, его помнят, но точно так же помнят и Иуду”, – говорил он часто.

– Как дети переживают случившееся?

– Дети сейчас живут другой жизнью. Они лишились страха. Как и любые нормальные люди, не испытывают потребности в этом страхе.

– Они хотя бы спрашивают про папу?

– Не спрашивают, они прекрасно все понимают. Они были свидетелями этого кошмара на протяжении всех лет нашей жизни. Аня первая, поэтому помнит больше. Сколько раз он избивал меня при ней, и она кричала: “Мамочка, мамочка! Папа, перестань!” Куда бы мы ни уезжали, в любой точке мира (Канны, Нью-Йорк) – везде был криминал. Поэтому дети абсолютно не переживают, что мы не вместе. Более того, он же сам рассказывал детям про квартиры, про то, что у каждого будет шикарная комната, даже мебель вместе с ними ездил выбирать. А получается, что жить в этих квартирах дети не могут и тоже понимают, что их обманули. Сейчас, правда, мне передают позицию Шульгина, который говорит: “Пожалуйста, пусть они живут в квартире”. Но почему я должна жить в чужой квартире?!

То, что я рассказала, – всего лишь верхушка айсберга. Выдумать все это нельзя и забыть, к сожалению, – тоже. Знаю, что хуже, чем было, не будет. Слава богу, жива осталась, дети живы-здоровы. Есть время для нового разбега, есть силы жить дальше. Я уже начала жить свободно полгода назад.

P. S. Мы попросили Александра Шульгина опровергнуть или подтвердить слова бывшей супруги. И вот что он ответил: “Я много нового, особенно в последние месяцы, узнал о себе со страниц газет и журналов и, видимо, многое еще узнаю. Для меня же было и остается главным, чтобы у нее все было хорошо в жизни”.

Смотрите также:

• Любовь УСПЕНСКАЯ: “Я не поверю, что люди живут без расставаний!” →
• София Ротару ЛЮБИТ РЫБАЛКУ И ПРЕФЕРАНС →
• Женское счастье →

На этой неделе вновь разгорелись страсти вокруг экс-супругов Валерии и Александра Шульгина. В Лефортовском суде столицы закончились слушания по делу об алиментах. До этого Александр действовал в рамках добровольной договоренности, ежемесячно посылая в Аткарск энную сумму в долларах вне зависимости от своих доходов. Сейчас ситуация меняется. Шульгин должен, как и полагается по российскому законодательству, отдавать половину своих доходов.

А между тем адвокаты обеих сторон готовятся к новым судебным баталиям. На сей раз, говорят, предметом разборок станет московское жилье Шульгина.

Валерия: С Шульгиным нас связывал только судебный процесс

Незадолго до суда мы встретились с певицей в саратовском городке Аткарске, где она живет с детьми.

– Валерия, а как вас зовут здесь, в Аткарске?

– Для друзей и знакомых, которые меня знали ребенком, я осталась Аллой. Дело в том, что, когда я запела на английском, мы с Шульгиным столкнулись с тем, что имя Алла для англичан на слух звучит как «аллах». И я вспомнила, что меня хотели назвать Лерой. Так я стала Валерией. В то время по негласному договору даже мама меня не могла называть Аллой. Теперь, если по телефону спрашивают «Леру», значит, звонок из Москвы.

– Прошел слух, что вы живете в столице, просто детей оставили у дедушки с бабушкой.

– Как вы думаете, перед вами фантом? Вообще-то слухов много, но живу я здесь. И дети тоже.

– Не жаль детей? Ведь столичное образование, говорят, не сравнить с провинциальным?

– Я как раз могу сравнивать. Аня с Темой у меня в начальной школе учились. Утром уезжали, в пять вечера приезжали. Уставшие, измотанные, с невыученными уроками. Дети на судьбу не жалуются – здесь больше и простора, и свободного времени, и здоровья.

– Дети понятно. А мама? Ведь вы, наверное, привыкли совсем к другой жизни?

– Ничего страшного. Волосы у меня длинные, с ними и делать ничего не надо. Ну а с покраской (хотя от природы я светлая) любой парикмахер справится. Макияж и сама могу нанести. Правда, есть у меня хороший косметолог. Когда бываю в Москве, стараюсь с ней встретиться. А физкультурой занимаюсь всегда. И в Москве, и в Аткарске. И когда была беременная, и сейчас.

ЗВОНОК В АТКАРСК

– Я знаю, что дочка выиграла суд, – сняла трубку мама певицы Галина Николаевна. – Она позвонила мне из Москвы, поделилась радостью. У нее сейчас хорошее настроение. Надеемся, что суд вынесет такое же решение и по поводу московских квартир, которые все записаны на Шульгина.

– А Валерия планирует вернуться в Аткарск?

– Да. Но она останется в Москве еще на несколько дней, будет обсуждать предложения, которые ей поступили.

– Уж не о мюзикле ли «Моника в Кремле» речь?

– И об этом тоже. С нашим земляком композитором Окороковым Лера точно должна встретиться.

– А знаете, что на роль Моники претендует еще и Лолита?

– Знаю, но наша-то девочка поизящней будет.

Александр Шульгин: Лера должна понимать, что детям нужен отец!

– Я не знаю, зачем нужны были все эти суды, – прокомментировал Александр Шульгин результаты очередного заседания. – Я предлагал Валерии решить все мирным путем: либо я полностью беру на себя содержание детей и самой Леры, либо я выплачиваю ежемесячно 100 тысяч рублей, либо отдаю 50 процентов своих доходов. Но Валерия захотела все решить через суд. Я к этому отношусь спокойно: это моя обязанность по отношению к детям. Если для Леры это решение суда является вариантом успокоительным, значит, пусть так оно и будет.

– Почему вы не смогли договориться?

– В момент досудебных вопросов адвокаты Валерии назвали сумму, которая устроила бы их сторону. Я не буду произносить точную цифру, чтобы не раздражать читателя. Скажу лишь, что предлагаемые мною 100 тысяч рублей были названы адвокатами Валерии копейками.

– Это правда, что вы подали апелляцию по результатам решения суда?

– Нет, это дезинформация. Я не собираюсь, как бы этого ни хотелось адвокатам Валерии, судиться. Если кто заметил, за все это время истцом всегда была Валерия, я же не спорил и со всем соглашался. Как бы ни повернулась жизнь, я всегда помню, что она – мать моих детей.

– Прошла информация, что вы все-таки подали ответный иск, требуя разрешения встречаться с детьми…

– Ситуация двоякая. Если я вдруг соберусь судиться, меня тут же назовут негодяем. Если не буду судиться – то плохим отцом. Но я еще раз заявляю, что не собираюсь судиться по поводу детей. Да, я очень переживаю из-за того, что мне не дают с ними общаться, но решать эти вопросы путем судов я не намерен. Разумная мама должна понимать, что детям отец нужен! И если отрезать детей от отца, то в первую очередь будут страдать именно дети. Это может очень неблагоприятно сказаться на их дальнейшей судьбе.