Рахиль мессерер биография личная жизнь

Я была так уверена, что Майя Плисецкая проживет примерно до 100. Несгибаемая, волевая, храбрая, прекрасная женщина.  Я думала, что она по крайней мере до круглого юбилея доживет, до 90. Не случилось, увы… Однако в памяти она останется навеки. И как балерина, и как человек.

Выдающаяся балерина Майя Михайловна Плисецкая, почерк танца которой нельзя спутать ни с кем, является одним из ярких представителей рода литваков, т.е. евреев – выходцев из Литвы. 20 ноября 2010 года ей исполнилось 85 лет.
М.Плисецкая никогда не скрывала свой возраст, потому что время над ней не властно: она в прекрасной физической форме, обворожительна, элегантна и стройна.
Торжества по случаю юбилея балерины начались 6 декабря в Париже – городе, который она считает своим. «Стоит только произнести слово Париж, как у меня сердце замирает», – восклицает Плисецкая.
Майя Михайловна не скрывает, что у неё несколько «домов»: один – в Мюнхене, где работает её муж, композитор Родион Щедрин, другой – в Литве, где у них дача под Тракай. Однако своим главным «домом» Плисецкая считает Москву, где она родилась и стала балериной, прославившейся на весь мир. 

Она танцевала практически 60 лет и почти 50 из них – на сцене Большого театра, в труппу которого была принята в 1943 году, сразу после окончания Московского хореографического училища. Плисецкая стала легендой и символом Большого театра. Она обладает обширной коллекцией наград и является кавалером российского ордена «За заслуги перед Отечеством» 3, 2 и 1 степеней, а также орденов многих стран. Её имя присвоено малой планете номер 4626.
Однако жизнь Майи Плисецкой не всегда была безоблачной. Дочь репрессированных родителей, она находилась под надзором КГБ и несколько лет вообще была «невыездной». Но даже в самые трудные времена она казалась баловнем судьбы. Мэтр мировой моды и большой друг балерины Пьер Карден сказал о ней: «Она так талантлива и неизменно красива! Всегда победительница, в том числе и со временем, годы отступают перед её жизнелюбием, энергией, смелостью и неутомимой жаждой творчества!»
Родословная
Её отец Михаил Эммануилович Плисецкий был уроженцем белорусского города Гомеля. Он родился в 1901 году. Происхождение фамилии Плисецких – топонимическое. Скорее всего, изначально предки знаменитой балерины проживали в Украине в местечке Плесецкое Васильковского уезда Киевской губернии. Позже семья перебралась в Гомель.
В своей книге «Я, Майя Плисецкая» Майя Михайловна пишет об отце: «Внешность свою я унаследовала от него. Он был хорошего роста, ладно сложенный. Худощав, поджарист, строен. Ниспадавшие всегда на лоб чубоватые волосы отсвечивали рыжезной. Его серо-зелёные глаза – мои их копия – вглядывались в тебя пристально и настороженно. Даже на моей памяти весёлая искорка пробегала по ним всё реже и реже – время гряло страшное».
Михаил Плисецкий стал одной из многочисленных жертв сталинского режима. В 1938 году он был расстрелян чекистами, а в хрущевскую «оттепель» посмертно реабилитирован «за отсутствием состава преступления».
Матерью выдающейся балерины была Рахиль, дочь Михаила Борисовича Меccерера (по архивным документам – Менделя Берковича Месерера) и Шимы (или Симы) Мовшовны, урождённой Шабад. Рахиль была пятым ребёнком, родилась она в Вильне 9 февраля 1902 года.
В своих воспоминаниях балерина так описывает облик матери: «Небольшого роста, круглолицая, пропорционально сложенная. С огромными карими глазами, маленьким носом-пуговкой. Чёрные, вороньего отлива волосы, всегда гладко расчесаны на прямой пробор и замысловатыми змейками заложены на затылке. Ноги прямые, с маленькой стопой, но не балетные. Было в ней что-то от древних персидских миниатюр. Поэтому, думаю, и приглашали её сниматься в роли узбекских женщин».
В 1925 г. Рахиль Мессерер окончила ВГИК в классе Льва Кулешова. Ещё в годы учёбы она вышла замуж за Михаила Плисецкого, и семью стали называть Плисецкие–Мессерер. В этом браке родилось 3 детей – Майя (1925), Александр (1931) и Азарий (1937).
В 20-30-е годы Рахиль под именем Ра Мессерер снималась в немых фильмах, сыграв с десяток ролей. Но карьера киноактрисы оказалась быстротечной, т.к. Рахиль всецело посвятила себя семье и мужу, которого сопровождала в командировках на Шпицберген, где он был генеральным консулом в Баренцбурге и начальником угольных рудников.
30 апреля 1937 г. М.Плисецкий был арестован, а в начале марта 1938 г. арестовали и Рахиль. Тогда Майю Плисецкую удочерила сестра Рахили Суламифь, сын Александр поселился в семье брата Рахили, Асафа Мессерера.
Из воспоминаний М. Плисецкой: «Характер у мамы был мягкий и твёрдый, добрый и упрямый. Когда в тридцать восьмом году её арестовали и требовали подписать, что муж шпион, изменник, диверсант, преступник, участник заговора против Сталина и пр., и пр., – она наотрез отказалась. Случай по тем временам героический. Ей дали 8 лет тюрьмы».
Рахиль Мессерер вначале была заключена в Бутырскую тюрьму вместе со своим маленьким сыном Азарием. После приговора как жену врага народа её этапировали в Акмолинский лагерь жен изменников Родины. В результате многочисленных хлопот и стараний своих прославленных брата Асафа и сестры Суламифи Мессерер в конце 1939 г. Рахиль была переведена на вольное поселение в Чимкент. Вернуться в Москву ей удалось лишь за 2 месяца до начала войны, в 1941 году. После освобождения её актерская карьера была навсегда прекращена.
Рахиль прошла суровую школу жизни: помимо киноактрисы, она была телефонисткой, регистраторшей в поликлинике, массовиком-затейником. Она прожила долгую жизнь и скончалась в Москве в 1993 году.
«Главой семьи, – пишет в своих воспоминаниях Майя Михайловна, – был мой дед, московский зубной врач, Михаил Борисович Мессерер… Родом он был из Литвы и образование получил в Университете Вильно. Родным языком в семье был литовский. В Москву дед перебрался – со своими домочадцами – в 1907 году. Шестеро его детей, включая мою мать, родились в Вильно.
Дед был небольшого роста. Густые брежневские брови, массивный нос, лысая круглая голова, упитанный, если не сказать толстый. Ходил с достоинством, игриво помахивая резной палкой с фигурным набалдашником, с которой редко расставался… От двух браков у него было двенадцать детей. Все получили в приданое звучные библейские имена. Всем им в нашей советской, полной подозрений жизни имена эти принесли заботы и бедствия».
Михаил или Мендель Мессерер был родом из белорусского местечка Долгиново, которое до 1918 года относилось к Вилейскому уезду бывшей Виленской губернии. В настоящее время Долгиново и Вилейка находятся в Беларуси. Архивные документы свидетельствуют о том, что Мендель Мессерер оставался приписанным к мещанам м. Долгиново, проживая в Вильнюсе и бывших его пригородах Антоколе (Антакальнис) и Снипишках (Шнипишкес), где были зарегистрированы записи о рождении шестeрых его детей, родившихся в Литве.
Дед Майи Плисецкой по материнской линии Мендель Мессерер, скорее всего, покинул Долгиново с целью своего образования или женитьбы. 19 января 1895 года в Вильнюсе был заключен брак между Долгиновским мещанином Вилейского уезда Менделем Берковичем Месерером, 29 лет, и Антокольской мещанкой Шимой Мовшовной Шабад, 24 лет. Эта запись свидетельствует о том, что семья бабушки балерины, была приписана к Антокольской еврейской общине. В то время Антоколь был одним из пригородов Вильны и имел свою отдельную еврейскую общину.
Согласно записи о браке, Мендель Мессерер родился в 1866 году, предположительно в м. Долгиново. Нет сомнения в том, что он был замечательным дантистом, однако он никак не мог получить свое образование в Вильнюсском университете, который был закрыт 1 мая 1832 года царским правительством на долгие десятилетия. 1 августа 1832 года медицинский факультет Вильнюсского университета был преобразован в Вильнюсскую медицинско-хирургическую академию, прекратившую свою деятельность 1 августа 1842 года.
Поэтому Мендель Мессерер, скорее всего, приобрёл свою профессию в каких-либо других учебных заведениях.
В то время, когда дед балерины проживал в Вильнюсе, государственным языком в Литве, входящей в состав царской России, был русский язык. Согласно переписи, проведённой немецкими властями в период кайзеровской оккупации в 1914-1915 г.г., литовцы г. Вильнюса составляли всего 2% населения города и основными разговорными языками виленчан были русский и польский. Большинство местного еврейского населения владело также языком идиш. Поэтому мы позволим себе усомниться в том, что родным языком в семье Михаила или Менделя Мессерера, прибывшего из Долгинова, где в еврейских семьях также говорили на идиш и польском, был литовский язык.
26 июля 1895 года в семье Менделя и Шимы Мессерер родился первенец – их дочь Пенина (Пнина), запись о рождении которой зарегистрирована в метрических книгах Антокольской еврейской общины. К несчастью, Пенина умерла в возрасте 9-ти лет от воспаления мозговых оболочек. Но, как пишет Плисецкая, дед не мог забыть её, и она «назойливо» слышала о ней всё свое детство: «Портрет худосочной, длинноногой девочки висел над дедовой кроватью. Дед уверял, что она была сущая красавица».
10 марта 1897 года у Мессереров родился сын Азарий, о чём свидетельствует запись в метрических книгах еврейской общины другого предместья Вильны – Снипишки. Он стал талантливым драматическим актёром и педагогом, работал со Станиславским, Немировичем-Данченко, Вахтанговым и Мейерхольдом, выступая под сценическим псевдонимом Азарий Азарин. Азарий умер от разрыва сердца в 1937 году, тяжело пережив закрытие второго МХАТа, где он работал, и арест отца Майи Плисецкой.
Маттаний – второй сын Менделя Мессерера, был погодкой Азария. Он родился 27 января 1899 года на Антоколе и впоследствии стал профессором-экономистом. В 1938 году по доносу своей ревнивой супруги он 8 лет отсидел в тюрьме. Его изуверски пытали, заставляя признаться в «антикоммунистических злодеяниях», а потом отправили в Соликамский лагерь, где он вместе с известным актёром Алексеем Диким организовал полусамодеятельный театр заключенных, что спасло им жизни. Маттаний вернулся из лагеря совершенно больной и вскоре, в возрасте 57 лет, умер.
1 января 1901 года родился ещё один сын Менделя и Симы (Шимы) Месерер – Моисей. К сожалению, нам ничего неизвестно о его судьбе. Майя Плисецкая в своих воспоминаниях не упоминает об этом дяде. Предположение, что он мог умереть в младенческом возрасте, не подтверждается архивными документами.
Поистине личностью на балетном Олимпе был Асаф Мессерер. Асаф (Авиасаф), сын Михаила (Менделя) Месерера и Шимы Мовшовны, родился в предместье Снипишки 6 ноября 1903 года. Он был последним ребёнком Менделя из детей, родившихся в Литве. Асаф стал выдающимся танцовщиком, балетмейстером и педагогом. Окончив хореографическое училище в Москве, он был принят в труппу Большого театра и до 1954 года был ведущим солистом. Майя Плисецкая пишет о нем: «От него воистину начался отсчёт многих технических трюков, да и виртуозный стиль сольного мужского классического танца. Превосходный педагог. Класс его лечит ноги. Почти всю свою сознательную жизнь каждым утром я торопилась в его класс. У него занимались Уланова, Васильев, Максимова… Мало кто знает, что учиться балету он начал поздно, лишь в шестнадцать лет, а в восемнадцать его зачислили в труппу Большого. Это что-нибудь да значит».
Сын Асафа – Борис Мессерер (р.1933) – выдающийся художник театра и мультипликационного кино, спутник жизни недавно ушедшей от нас Беллы Ахмадулиной.
В своих воспоминаниях балерина охарактеризовала и других детей Менделя Мессерера, родившихся в Москве.
Элишева (Елизавета или Эля), по мнению Плисецкой, была неудачницей. Она стала профессиональной и яркой актрисой драматических театров Юрия Завадского и Ермоловой, но её изгнали со сцены, когда она отказалась сотрудничать с КГБ и доносить на своих коллег актеров. Четыре раза Елизавета Мессерер восстанавливала через суд свои права на работу в театре, но её снова увольняли, отчего она очень страдала и, затравленная, умерла от рака пищевода.
Знаменитая сестра матери балерины Суламифь (Мита) Мессерер – балерина и педагог, родилась в 1908 году. В 1926 году окончила Московское хореографическое училище и до 1950 года была солисткой Большого театра. Её танец отличался виртуозностью, яркой экспрессивностью и введением сложных элементов пластической гимнастики. В результате ареста сестры на руках Суламифи осталась юная Майя Плисецкая. Суламифь не только вырастила будущую примадонну мирового балета, но и стала одним из её первых педагогов. Довольно рано оставив балетные подмостки, Суламифь Мессерер предпочла деятельности балерины работу балетмейстера и репетитора со своим индивидуальным методом.
Михаил Мессерер (р.1949) – сын Суламифи, был солистом Большого театра и хореографом. В 1979 году во время гастролей Большого театра в Японии Суламифь с сыном попросили политического убежища в американском посольстве и поселились в США, где она преподавала балетное искусство, выезжая также работать в Лондон, Стокгольм и Израиль. Суламифь скончалась в 2004 году в Лондоне на 96-ом году жизни.
Эмануил был самым красивым из братьев и сестёр Мессерер. Однако он не имел отношения к искусству и был инженером-строителем. Он погиб в начале войны во время бомбёжки, на крыше дома, сбрасывая зажигательные бомбы.
Среди многочисленных детей Михаила (Менделя) Мессерера был также сын Аминадав, который был похож на своего брата Асафа, и их часто путали, а также дочь Эрелла. Раиса, вторая жена Михаила, родила её в 1940 году, когда он был уже совсем стар.
В 1942 году Михаил Мессерер – дед М. Плисецкой и глава семьи, умер в эвакуации в Куйбышеве.
Младший брат Майи Плисецкой Азарий известен как артист советского балета, педагог и балетмейстер. В 1956 году он окончил Московское хореографическое училище, а в 1969 году – театроведческий факультет Государственного института театрального искусства.
В своих воспоминаниях Майя Плисецкая утверждает, что она ничего не знает о своих далеких предках, кроме того, что они жили в Литве, и бабушка её мамы по материнской линии носила фамилию Кревицкая или Кравицкая.
В ревизских сказках Долгиновской еврейской общины за 1850 год имеются посемейные списки Кревицких. Увязать их с родом Мессерер не представляется возможным, однако, это лишний раз подтверждает факт происхождения рода из м. Долгиново.
Таким образом, на основе воспоминаний великой балерины ХХ века и архивных документов нам удалось частично восстановить родословную и описать представителей рода Мессерер, одним из потомков которого является Майя Плисецкая.

Читайте также:  Орнелла мути биография личная жизнь дети фото

https://www.obzor.lt/news/n1568.html

Источник

Про семью Мессерер говорили, что они – часть столицы, не такая неизменная, как Кремль, но более постоянная, чем коммунизм. Сначала род прославлял Асаф – и он, и его сестра, и племянница Майя Плисецкая были русским балетом. Потом Борис стал московской живописью, тесно сплетенной с литературой благодаря своей жене, Белле Ахмадулиной. Аксенов, Ерофеев, Окуджава и десятки других «звезд» оттепели воспринимали дом Мессереров как родной.

Книга Бориса Мессерера «Промельк Беллы. Романтическая хроника» – не традиционные мемуары и не романизированная биография. Эту книгу вообще трудно отнести к какому-либо устоявшемуся жанру, это даже не модный вербатим, хотя со страниц её звучат разные голоса. Многоголосье, фрагментарность, почти импрессионизм – вот основные принципы, по которым построены воспоминания известного театрального художника. И это очень важно, что автор её именно художник и именно театральный: перед нами пёстрое полотно, грандиозный спектакль жизни.

Семья Мессереров-Плисецких всегда, казалось бы, была в центре московской, да и вообще российской культуры. Больше всего на слуху, конечно, трое бесспорных гениев балета – танцовщик и балетмейстер Асаф Мессерер, его сестра Суламифь, с которой он часто танцевал в паре, и их племянница Майя Плисецкая. Мать Бориса Мессерера, Анель Судакевич – звезда немого кино, позже ставшая художником костюма, «одевавшим» советский цирк; сын, больше всего известный как художник театра, но также и живописец, и мастер инсталляции. Дядя Бориса Мессерера, брат Асафа, Азарий – выдающийся актёр, известный под псевдонимом Азарий Азарин, работавший с Константином Станиславским и Михаилом Чеховым. Другой Азарий – Плисецкий, брат балерины, тоже балетмейстер. «Мессерер – принадлежность столицы. Не такая неизменная, как Кремль, но более постоянная, чем, например, коммунизм. 50 лет назад его звали Асаф, и он был русским балетом; сейчас его имя Борис, и он – московская живопись. По стечению обстоятельств – или по условию напрашивающегося силлогизма – Б, естественно, сын А», – цитирует Борис Мессерер дружеский экспромт Анатолия Наймана.

Читайте также:  Анна легчилова биография личная жизнь дети фото биография

«Принадлежностью столицы», однако, Мессереры были не всегда. Многодетная еврейская семья переехала из Вильно в Москву, когда отец семейства, получив высшее образование, вместе с тем приобрёл и право покинуть черту оседлости вместе с женой и детьми. На балетный спектакль Асаф, старший сын Мессереров, впервые попал почти взрослым. «Отец очень поздно пришел в балет. В 16 лет, а в 18 уже был принят в труппу Большого театра. Это уникальный случай в балетном искусстве. Видимо, у него были врожденные способности, в юности он серьезно занимался спортом. Юношей он случайно попал на галерку Большого театра. Давали “Коппелию” Делиба. Театр, красный бархат лож, позолота орнаментов, роскошная люстра, сияющая тысячами огней, причудливые декорации и сам балет взволновали его. И вдруг, в одно мгновение он понял, что танец – это его стихия. Поддержку и отклик он получил от своей сестры Рахили – она сопровождала его в хореографическое училище, куда он вознамерился поступить. Так начался его путь по частным балетным школам, и в конце концов отец оказался в хореографическом училище при Большом театре».

Упомянутая сестра Рахиль тоже стала человеком искусства, она снималась в советском немом кино под именем Ра Мессерер. Правда, удачную артистическую карьеру сначала прервало замужество, а потом и вовсе погубили репрессии: как жена «врага народа», дипломата Михаила Плисецкого, она попадает в АЛЖИР (крупнейший советский женский лагерь. – Прим. ред.) вместе с новорождённым сыном Азарием. Других её детей – Александра и будущую балерину Майю – забирают в свои семьи дядя и тётя.

Книгу «Промельк Беллы» не назовёшь чёрно-белой, скорее, она чёрно-цветная. Цветной, яркой оказывается сама жизнь талантливой четы – Беллы Ахмадулиной и Бориса Мессерера, их встречи с друзьями. Здесь нужно отметить, что их круг общения, как, видимо, и круг художественного восприятия, был чрезвычайно широк. Среди близких они числили и вполне традиционного в плане художественной манеры писателя Анатолия Рыбакова, и таких «звёзд» оттепели, как Василий Аксёнов и Булат Окуджава, и радикальных для своего времени экспериментаторов Сергея Параджанова, Венедикта Ерофеева и Дмитрия Пригова, которых все воспринимали как безумцев. Причём иногда буквально – Борис Мессерер пишет, например, как Дмитрия Александровича Пригова ему с женой и друзьями пришлось выручать из лап советской карательной психиатрии: «органы» не могли поверить, что расклеивание объявлений «Солнышко светит, радость грядет! Граждане, Дмитрий Александрович думает о Вас!» – концептуалистская акция, а не угроза госбезопасности.

Читайте также:  Фото роналду биография личная жизнь

А чёрным здесь оказывается само ощущение истории. Художественное время в книге отчётливо делится на три периода. Главы о 30–50-х годах посвящены родителям и старшим родственникам. Это время и пространство безусловной черноты. Борис Мессерер рассказывает, как его родные уходили на работу с собранным чемоданчиком – вдруг их заберут, и вернуться домой уже не придётся. Далее следуют оттепель и шестидесятые, самое светлое время в книге, как и, собственно, в советской истории. А в 70-е и 80-е чёрное и цветное идут вперемешку: Белла Ахмадулина и Борис Мессерер – уже не начинающие, а весьма признанные люди искусства. Семейная жизнь их складывается весьма счастливо. В отличие от большинства своих коллег, они «выездные» – этому способствовала мировая слава Беллы Ахмадулиной, и хотя каждая поездка сопровождалась непременными бюрократическими унижениями, мир повидать им удалось. А чёрна здесь боль за друзей – Василия Аксёнова, Владимира Войновича, Георгия Владимова, Льва Копелева, которых травили и вынуждали уехать из страны. Отъезд в то время воспринимался как прощание навсегда, по телефону разговаривать было опасно, а письма приходилось передавать с оказией, и шли они по полгода. Последняя треть книги, которая биографически представляет собой историю признания, торжества Мессерера-художника, оказывается, тем не менее, наиболее трагической.

Мировосприятию Бориса Мессерера как писателя свойственен особый черный юмор, порождённый эпохой, но юмор этот ненавязчивый, интеллигентный. Самое страшное оказывается поводом если не для смешного, то для остроумного. Борис Мессерер невесело шутит сам или выхватывает реплики и детали из речи других, и они подчёркивают трагикомическую суть эпохи. На встрече с бывшими узниками АЛЖИРА, расположенного в своё время на территории Казахстана, президент Нурсултан Назарбаев спросил Азария Плисецкого, сколько времени тот просидел в лагере. «“Я не сидел, я лежал!” – ответил мой брат, угодивший в заключение несколько месяцев от роду».

Эпоха застоя не столь черна, как сталинская, скорее сера. Давление, бюрократия, не нужда, но тотальный, унизительный дефицит всего: мебели, одежды, искренности, тепла. Никто не голодает, но при этом люди не знают даже названий многих вполне простых блюд и продуктов. И это тоже может стать поводом для невесёлого смеха. Борис Мессерер рассказывает, что девушки, опекавшие Надежду Яковлевну Мандельштам, спросили, что бы она хотела съесть, и услышав в ответ: «Штрудель», впали в совершеннейшее недоумение: что это такое, никто не знал. «Должен сознаться, что я, к своему стыду, не знал тоже», – добавляет автор воспоминаний.

Похожая, но обросшая ещё большим числом смешных подробностей история произошла и с Беллой Ахмадулиной. В тот момент они с Борисом Мессерером, оказавшись в Германии, получили возможность увидеться со своими друзьями, выдворенными из СССР диссидентами Львом Копелевым и Раисой Орловой. Тогда же Белле Ахатовне пришлось лечь в местную больницу. «Рая и Лева принесли в подарок Белле орхидею. Когда после этого медсестра, ухаживавшая за Беллой, спросила ее о том, какой сорт йогурта она предпочитает, Белла, не поняв ее, стала усиленно расхваливать цветок орхидеи. Немецкая девушка тоже не поняла, о чем говорится, и решила, что речь идет о “йогурте из орхидеи”. Среди медперсонала сразу же возникла паника: где достать “йогурт из орхидеи”?! “И чего только не придумают эти русские!..” Прибежал даже главный повар больничного отделения с извинениями, что в данный момент он затрудняется найти такой йогурт. Беллу восхищало то, что немцы так тщательно старались выполнить любое пожелание больной. Она потом многократно повторяла эту историю – во славу немецкого персонала и его чуткости. К слову сказать, тогда в Москве никто даже не слыхал о таком продукте, как йогурт».

И всё-таки прежде всего «Промельк Беллы» – книга о любви. На протяжении всей книги читателя не оставляет ощущение, что мемуары были написаны для того, чтобы хотя бы на время работы над книгой создать иллюзию присутствия любимого человека рядом. Этому подчинена и композиция книги: со страниц её звучат разные голоса, цитируются письма и разговоры, но в основном она двухголоса, и Белла Ахмадулина оказывается её соавтором почти наравне с Борисом Мессерером. Книга начинается с расшифровки её воспоминаний, которые поэтесса наговорила для мужа в последние месяцы жизни, заканчивается же расшифровкой их бесед этого времени. Почти в каждой главе появляются стихи и письма Беллы Ахмадулиной. Перед нами – история счастливого супружества, которое было и любовью, и дружбой, и сотрудничеством одновременно.

«“Промельк”, потому что в моем сознании время спрессовывает всю нашу совместную жизнь длиною в тридцать шесть лет и делает присутствие Беллы в ней все более цельным, все более мимолетным».

Борис Мессерер. Промельк Беллы. Романтическая хроника. М., АСТ, 2016

Источник