Павел познер биография личная жизнь

medved-magazine.ru/articles….2876.html

Как вырастить двух успешных сыновей? О детстве и своем отце, одном из самых прогрессивных деятелей советского кино, рассказывает Павел Познер, доктор исторических наук, специалист по средневековому Вьетнаму и с недавних пор ресторатор.

Детство, юношество, эмиграция

Фамилия Познер известна в России и за ее пределами. Среди мужчин в нашей семье имя «Владимир» очень популярно. И чтобы никто не путался, скажу сразу – Владимиров Познеров трое. Первый Владимир – французский писатель, сценарист и журналист. Недавно отмечали его 100-летний юбилей. Его двоюродный брат и мой отец – пионер кинопроизводства в СССР, Франции, США и Германии. И, наконец, мой брат Владимир – всем известный журналист и телеведущий, который не нуждается в рекомендациях.

Наш с Владимиром отец, Владимир Александрович, родился 24 октября 1908 года в Петербурге в семье разночинцев. Бабушка наша, Елизавета Викторовна, владела знаменитой 2-й Петербургской студией фотографии, которая располагалась у Аничкова моста. В 1922 году вся семья перебралась из России в Германию, а тремя годами позже во Францию, и в Париже наш отец окончил первую русскую гимназию.

Отец начал свою карьеру в кино очень рано. Сначала он работал в европейском отделении американской киностудии MGMпомощником звукооператора. В то время, т.е. на рубеже 20–30-х годов, американцы только начинали снимать звуковое кино, а отец оказался очень способным и стал быстро продвигаться по служебной лестнице. В то время он и женился на нашей матери, француженке, которая работала на другой американской киностудии, Paramount.

Когда началась Вторая мировая война, отец пошел добровольцем в армию. Однако воевать ему не пришлось – немцы быстро захватили Францию, и отца демобилизовали. После этого он, мама и мой брат Владимир, который родился в 1934 году, по поддельным документам выехали в Виши – неоккупированную зону Франции, а после этого и в США. В Америке отец быстро нашел работу в кинокорпорации MGM. Он вскоре стал руководителем киностудии MGM-International и был принят в американскую киноэлиту. Семья жила в огромной квартире в Нью-Йорке. Но в конце 1945-го – начале 1946-го в Америке начались маккартистские преследования «инакомыслящих», и, учитывая биографию отца, его уволили из MGM. Он хотел выехать во Францию, но ему отказали в визе из-за доноса: отца обвиняли в шпионаже и сочувствии коммунистам.

Мама и папа на отдыхе в Армении. 1969 год.

Back in the USSR

После увольнения из MGM советское посольство предложило отцу вернуться в СССР. Надо сказать, что несмотря на все благополучие, он всегда стремился вернуться на Родину. Поэтому принял это предложение. В конце 1948 года отец, мать и мы с братом покинули Нью-Йорк на пароходе, который через недели две прибыл в Гданьск. Целью путешествия была Москва, однако волею судеб вся семья оказалась в советской зоне оккупации в Германии, где отец восстанавливал кинопромышленность ГДР.

В декабре 1952 года за четыре месяца до смерти Сталина мы, наконец, попали в Москву. Неизвестно, как бы сложилась наша дальнейшая судьба, если бы Сталин не умер, но, к счастью, репрессии нас не коснулись. Вся дальнейшая жизнь моего отца в Советском Союзе была связана с кино. В 1955-1957 годах его снова отправили в Восточный Берлин по линии «Совэкспортфильма». В 1956 году туда приехал его бывший американский босс – Артур Лоу. Он открывал в Западном Берлине суперсовременный кинотеатр и попросил отца проверить звуковую установку. Лоу предложил отцу вернуться работать в Америку и спросил, сколько он хочет, чтобы ему за это платили. Отец ответил: «У тебя денег не хватит, чтобы меня купить. Столько денег еще не напечатано».

Отец стал одним из создателей Московского кинофестиваля. Он занимал пост ответственного секретаря второго и третьего кинофестивалей (ММКФ) 1961 и 1963 годов. Именно тогда в нашу столицу приехал весь цвет мирового кинематографа, в том числе лидеры американского кинобизнеса.

Владимир и Павел с папой в Берлине. 1952 год

Киноэксперимент

После Третьего ММКФ отец решил создать киностудию, которая бы работала на экономических принципах столь хорошо знакомого ему американского кинематографа.

В этом деле отца поддержали Константин Симонов и Григорий Чухрай. В 1964 году Председатель Совета министров СССР Алексей Косыгин подписал Указ о создании «Экспериментальной творческой киностудии» (ЭТК) и мой отец стал директором и главным идеологом, Симонов возглавил сценарный отдел, а Чухрая назначили художественным руководителем ЭТК. В 1965 году вышел первый фильм, снятый режиссером Василием Ордынским под названием «Если дорог тебе твой дом». Это был художественно-документальный фильм, посвященный 20-летию Победы. В нем впервые был поставлен вопрос о том, почему же немцы дошли почти до Москвы. На большом экране мы увидели уникальные материалы, связанные с культом личности, но главным в картине были беседы – интервью Константина Симонова с маршалами Жуковым, Коневым и Рокоссовским. Споры о «правильности» картины были большими, но фильм все-таки вышел на экран.

Четвертым фильмом ЭТК стало «Белое солнце пустыни» режиссера Владимира Мотыля. Киноэксперимент моего отца удался, но его результаты оказались неприемлемы для Госкино и «Мосфильма». В августе 1968 года Госкино преобразовало ЭТК в «Экспериментальное творческое объединение» при «Мосфильме». Эксперимент закончился, но об огромном потенциале ЭТК говорит то, что из ее сценарного портфеля появились такие фильмы, как «Белорусский вокзал» и многие другие, снятые, как сейчас говорят, «студией Чухрая».

Для нашего отца закрытие студии стало ударом, от которого он так и не смог оправиться. В 1968 году отцу исполнилось 60 лет, и он вышел на пенсию. Симонов самоустранился и через пару лет ушел из объединения, а бывшую киностудию возглавил Чухрай. Через год у отца случился тяжелейший инфаркт, а спустя семь лет после этих событий в 1975 году он умер в самолете за час до посадки на пути из Парижа в Москву.

С Сергеем Герасимовым в Каннах. 1962 год.

Интересы и привычки

Отец очень любил машины. В первое пребывание в Германии водил BMW, во второй приезд – «Мерседес 220» с  переключением скоростей на руле. Он курил только самые простые сигареты: в Америке – Lucky Strike без фильтра, а в советской зоне оккупации в Германии – папиросы «Север». Мой отец мог выпить, но никогда не напивался. Должен сказать, что он всегда очень нравился женщинам. Отец был элегантным, подтянутым и любезным. Всегда очень много читал и активно занимался спортом – сначала легкой атлетикой, а потом баскетболом (несмотря на рост в 178 см). Во Франции с группой русских эмигрантов создал баскетбольный клуб – Basketballclubrusse– и стал капитаном команды, которая несколько раз была призером и даже чемпионом Франции. 

Отец интересовался политикой, но не был членом партии, хотя по своему духу был советским человеком. Был ли он связан с советскими спецслужбами? Не знаю, но можно предполагать, что, как любому руководителю, ему вменялись в обязанности контакты с «кураторами». А ими были люди в погонах. Например, куратором кинофестиваля являлся генерал Козьмин. Какие у них были отношения, я и не знаю.

У папы был стальной характер, но при всей своей нежности наша мама была еще сильнее. Она поддерживала его во всех тяжелых ситуациях. В нашей семье говорили на двух языках: если в разговоре участвовала мать, то с ней мы говорили по-французски (правильному русскому она так и не научилась), а между собой общались по-русски.

Воспитание

С нами отец был требовательным и даже иногда жестким. Когда он злился, его губы превращались в тонкие полоски, а глаза становились не серыми, а зелеными. Обычно он сдерживался и редко выплескивал эмоции. Отца любили все, кто с ним работал. Он мог «спустить три шкуры», но никогда не кричал на подчиненных, был справедливым, выдержанным и предельно корректным.

Мы, дети, всегда могли с ним говорить о чем угодно и получить настоящий отцовский дельный совет. Вдвоем с братом мы всегда сидели за общим столом вместе с гостями. Но существовали очень жесткие правила. До 12 лет в полдесятого – в постель. До 14 лет – в одиннадцать, и никаких разговоров! В году было только два исключения: день рождения и Новый год. Существовали и четкие правила поведения за столом: правильно пользуйся ножом и вилкой, не чавкай и т.д. При гостях ты можешь открывать рот, только когда тебя о чем-то спросят; если ты ешь со взрослыми, то тебе подают в последнюю очередь.

Дом был «на хозрасчете», и обязанности всех членов семьи были четко распределены. Например, я никогда не получал карманных денег. Мне платили зарплату – пять рублей в неделю. И за эти деньги я должен был чистить обувь, ходить в магазин и мыть посуду. 

Братья Познеры в своем ресторане «Жеральдин», названном в честь их матери. 2004 год

На грани фола

Несмотря на то, что главное дело его жизни («Экспериментальная творческая киностудия») было загублено советской бюрократией, отцу везло в критических ситуациях. В этом смысле он был «везунчиком». Приведу только три примера.

В 1940 году наша семья (правда, я сам тогда еще не родился) хотела выехать из оккупированной Франции. Представьте себе ситуацию – у отца на руках просроченный литовский паспорт, русское происхождение плюс еврейская фамилия и 0 денег. Однако нашлись знакомые со связями в гестапо и богатая еврейская семья из Чехии, которая была готова оплатить дорогу всей семье при условии, что оформят их дочь как гувернантку Владимира. Отец пришел в гестапо и положил на стол перед офицером конверт с долларами, за что получил бланк разрешения на выезд.

Другая интересная история случилась в поезде на границе Франции и франкистской Испании по дороге в Португалию, где семья должна была сесть на корабль в Америку. Для досмотра багажа в купе вошел франкистский жандарм. Он открыл чемодан отца, достал из него какую-то книгу, вскинул руку в приветствии «ArrivaEspana!» и вышел. Отец посмотрел на книгу, которая так впечатлила жандарма. Это были «Воспоминания кардинала Де Реца» на французском языке. Представьте, что бы произошло, если бы жандарм знал, что Де Рец был на самом деле революционером, а кроме этой книги в чемодане были томики Ленина? Малейшего подозрения было бы достаточно для того, чтобы началась детальная проверка  документов. Тогда бы обнаружилось, что документы отца – липовые. Скорее всего, следующей остановкой нашей семьи стал бы концлагерь.

Третий эпизод произошел в 1949 году в советской зоне оккупации в Германии. Отец жил в Берлине, куда в один прекрасный день с инспекцией Советской военной администрации в Германии (СВАГ) нагрянул комиссар 1-го ранга НКВД Кабулов, «правая рука» Берии. Начальство «Совэкспортфильма» испугалось «ревизора» и послало к нему отца, который и понятия не имел, кто такой Кабулов. Отец приехал в штаб и вошел в кабинет. За столом сидел, читал и курил человек, который даже не оторвал глаз от бумаги. Отец подождал несколько секунд, а потом молча подошел к столу, сел и тоже закурил. Человек за столом поднял голову, посмотрел отцу в глаза и спросил: «Ну, как у тебя дела?» – «У меня хорошо. А как у тебя?» – ответил отец. Человек презрительно скривил губы: «Плевал я на твои дела! Я спрашиваю, как дела в твоей организации?!» На что получил ответ: «Дела плохие, хуже некуда». Лицо человека за столом посерело: «Ты что, не знаешь, кто я?! Откуда ты такой смелый взялся?» Отец сохранял полное спокойствие: «Ты – товарищ Кабулов. Но вообще-то сначала принято здороваться и представляться, а потом задавать вопросы. Твою фамилию я знаю, а моя фамилия Познер и зовут меня Владимир Александрович». – «Богдан Захарович», – ответил Кабулов. «Давай, Владимир Александрович, рассказывай, почему это у тебя в организации дела хуже некуда?».

Все оказалось очень просто. Главная задача «Совэкспортфильма» была в том, чтобы пропагандировать советское кино. Однако немцы в кино не ходили, но не потому, что не любили кино, а потому, что в кинотеатрах не было отопления. В домах его тоже не было, но там можно было хоть как-то согреться. Отец придумал, как решить эту задачу: выдавать зрителю при входе в кинозал одеяло, а старикам, детям и беременным женщинам – два. Он уже несколько месяцев добивался получения с армейских складов байковых одеял, но дело тонуло в бюрократической волоките. Одеяла отец получил, а немцы пошли в кино.

Видимо, Кабулову порядком надоели рапортующие об успехах и трясущиеся от страха проверяемые. Ему понравилось, что отец его не испугался и говорил с ним «на равных». А если бы не понравилось? Думаю, последствия были бы самые печальные.

Фото из архива Владимира и Павла Познеров

Опубликовано в журнале «Медведь» №87, 2005

Blog Stas Stranger :    Ссылки    Цитатник

Познер. Авдотья Смирнова (17.11.2014)
Интересное интервью с Ксенией
Германская головоломка
Это притягательное выражение – “татарское иго”…
Жаль, что таких передач на ТВ так мало!

     «Доказывать свой статус – носить Versace, ездить на Bentley и носить швейцарские часы – не по мне», – признается доктор наук, востоковед, а ныне владелец ресторана на Остоженке Павел Познер. Младший на 11 лет брат известного «телеакадемика» курит обыкновенную «Яву», прикуривая золотой зажигалкой от Dupont. Владимир прикуривает доминиканские сигары от спичек, ездит на иномарке в 17 раз дороже отечественной машины младшего брата. Пять лет назад, создав компанию «Познер и Познер» вместе с братом Павлом, известный телеведущий занялся частным бизнесом – открыв на Остоженке, в память своей мамы Жеральдин, одноименный французский ресторан Chez Géraldine. Свою фамилию братья тоже увековечили, открыв на Малой Дмитровке Школу телевизионного мастерства имени себя. Все как в сказке. Один из братьев занят лекциями, второй – на кухне. Зачем, за что и почему, в интервью выяснил журнал «РБК».

     xВладимир носит часы Jaquet Droz в золотом корпусе за 35 тыс. долларов; ездит на Jaguar Daimler за 170 тыс. долларов. Павел носит часы Breitling в стальном корпусе за 6 тыс. долларов, ездит на ВАЗ-2112 за 10 тыс. долларов.

     Стать тем Познером, которого знают миллионы зрителей, Владимиру удалось лишь в 52 года, на его первом телемосте СССР-США в 1986 году, когда весь мир узнал, что «в СССР секса нет». Уже позже на американском телеканале CNBC он вел шоу «Познер и Донахью», на российском ТВ – «Мы», «В.В.П.» («Весьма Важная персона»), «Человек в маске», «Если», «Добрый вечер с Владимиром Познером», «Времена», и, наконец, авторскую программу «Познер». Именно благодаря тому, что «реализовался поздно», он «счастливо избежал даже симптомов звездной болезни» и к собственной известности относится достаточно иронично. В успехе своей карьеры лауреат восьми премий ТЭФИ видит целую цепь случайностей: «Если бы я не вырос в Америке. Если бы не говорил, как американец. Если бы не работал на иновещании в СССР. Если бы не появлялся на американском ТВ. Стал бы я тогда ведущим знаменитых телемостов? Вряд ли», – заключил 75-летний телеведущий.

     Стечение обстоятельств

     Как вы заработали свой первый миллион?
     Павел (П): Я его еще не заработал. Не накопил даже 100 тыс. долларов.
     Владимир (В): Я заработал, благодаря стечению обстоятельств. С 1993 года я работал в США, одновременно вел программы для двух стран. Летал туда-сюда. Однажды в 1995 году в самолете познакомился с американцем, работавшим в Metro Media, владевшей в России радиостанцией «Радио-7». Оказывается, он много раз видел меня на американском ТВ. Спустя четыре месяца он предложил мне купить 15% акций Metro Media в «Радио-7», которая на тот момент оценивалась в 350 тыс. долларов. Я сказал, что у меня таких денег нет. Но в ответ получил весьма оригинальное предложение: взять акции радиостанции, а расплачиваться за них из будущих прибылей. И я согласился. В 1999 году крупная американская инвесткомпания Warburg Pincus выкупила «Радио-7», после чего радиостанция стала быстро развиваться. Так что, когда в 2003-м она была продана целиком, я за свою долю и получил свой первый миллион долларов.

     Свои первые карманные деньги помните?
     В.: В США отец давал мне 25 центов в неделю. По нынешним временам это 5 долларов. Можно было покупать конфеты, мороженое. Но я хотел больше. Когда же я об этом сказал отцу, он ответил: хочешь больше – иди, работай. Я пошел разносить газеты.
     П.: У меня было приблизительно также, но только в Советском Союзе: по 50 руб. до реформы или по 5 – после нее в неделю. Но это за работу по дому: мытье посуды, покупка хлеба, молока и масла, чистка обуви всем взрослым и тому подобное…

     Сколько стоят машины, на которых вы ездите?
     В.: Я езжу на Jaguar Daimler. Стоит она порядка 5 млн. руб. Хотя цена меня не очень волнует – машина не моя. Уже третий год, каждые 9 месяцев дистрибьютор Daimler предоставляет мне свои новые модели. Плачу лишь за бензин. Ремонт и страховку оплачивает дистрибьютор. В Москве только один раз видел аналогичную модель авто. Причем у Daimler лишь с одно условие – на их авто я должен посещать светские мероприятия компании не более 4 раз в год. Я приезжаю и 15 минут хожу среди владельцев Jaguar. А прежде я ездил на подержанном Mercedes E-класса. Я люблю европейские марки.
     П.: У меня все проще: я езжу на «Ладе-купе» 12-й модели за 10 тыс. долларов. Считаю, что прыгать выше головы и кому-то что-то доказывать крутизной своей машины, — нет никакой целесообразности.

     Где вы сейчас живете?
     В.: На Пречистенке, напротив резиденции российского патриарха. Первый этаж в старом доме 1912 года. Пятикомнатная квартира более 100 кв.м. с высокими потолками. Я влюблен в свою квартиру. В 1975 году я получил ее в результате обмена пяти московских квартир. Кстати, в то время я был совершенно неизвестен, потому что моя известность связана с телемостом – а это 1985 год. Я был рядовым комментатором Главной редакции иновещания Гостелерадио СССР, зарабатывал хорошие по тем временам деньги, но не более того. Дача в 26 км от Москвы, езжу туда регулярно.
     П.: Я так и живу в родительской двухкомнатной квартире на Новослободской. Квартиру в 65 кв.м. – на семью из четырех человек по тем временам это был дворец – мы получили в 1954 году. В 60-м году Владимир женился и съехал, в 1975 году умер папа, в 1985 году – мама. Дача в 17 км от МКАД, но она принадлежит моей жене, которая постоянно там живет. Я человек городской.

     Какие часы носите?
     В.: Свои часы Jaquet Droz я выиграл на танцах со своей дамой на устроенном Bosco di Ciliegi вечере. Я люблю эту марку.
     П.: Сейчас я ношу подарок брата на свое 60-летие Breitling. Но до сих пор верен стальным Seiko-100, которые купил еще в советской «Березке» за 180 долларов, что в 1981 году было очень дорого.

     Деньги Познеров

     Правда, что с окладом в 55 тыс. долларов Вы возглавляете список российских телеведущих?
     В.: Это в год?
     В месяц.
     В.: Скажем так, это несколько преувеличенно. И я не интересуюсь зарплатой своих коллег, искренне вам говорю.

     Сколько стоит час Вашего эфира?
     В.: Вы возвращаетесь к зарплате, которую я Вам не собираюсь называть. Но могу вам сказать, что, скажем, когда я жил в Америке в первой половине 90-х годов, но уже был известным журналистом, для таких, как я, существовала выездная лекционная работа. Так вот, мое время стоило весьма дорого: 1 час 15 минут (45 мин. само выступление и 30 мин. ответов на вопросы) стоил 25 тыс. долларов – сегодня эта сумма эквивалентна 250 тыс.

     Ну, а в России Вас приглашали тамадой на свадьбу?
     В.: Пытались – ведущим вечера, но я ни разу на это не соглашался.

     Какое значение имеют для Вас деньги?
     В.: Очень ограниченное, но очень важное. Они дают мне независимость – я не боюсь потерять работу. И второе: деньги позволяют получать от жизни удовольствие, ездить куда хочешь, жить в хороших номерах, покупать себе и близким те вещи, которые нравятся. Деньги созданы для того, чтобы их тратить.

     Вам наверняка предлагали взятки. Какие были самые большие суммы?
     В.: 250 тыс. долларов, за участие в программе «Времена». Предлагали люди, имевшие отношение к бизнесу и политике.

     Вам дарили подарки, за которые Вы чувствовали себя обязанным?
     В.: Никогда. Я очень люблю часы и чернильные авторучки. Когда речь идет о покупке вещей очень дорогих, я часто испытываю неудобства. Поэтому, как правило, мне их дарят. Покупать самому себе дорогую вещь мне неудобно. А когда мне ее дарят, тем более близкий человек, мне очень приятно.

     Какой самый дорогой презент Вам преподнесли?
     В.: Поскольку я увлекаюсь музыкой и у меня большая коллекция виниловых дисков, я мечтал о качественном для них проигрывателе, который гораздо дороже обыкновенных CD. И один человек на юбилей подарил мне такой совершенно изумительный проигрыватель. Не знаю, сколько он стоит, но точно знаю, что он очень дорогой.

     Герои Познера

     На одной из передач в прямом эфире Вам на мобильный трижды пытался дозвониться глава Сбербанка Герман Греф. Что ему было нужно от Вас?
     В.: Он звонил мне, не зная, что у меня в это время идет программа. Это был первый и, надеюсь, последний раз, когда в студии я забыл выключить телефон. С Грефом у меня очень хорошие отношения и общение наше сугубо профессиональное.

     С кем из «власть имущих» Вы на короткой ноге? Можете позвонить Владимиру Путину, Дмитрию Медведеву, Юрию Лужкову? И кто из них звонит Вам?
     В.: Я – крайне редко. Мне они звонят – только если поздравить с юбилеем, днем рождения. Я ни с кем, кого вы называете «власть имущими», не общаюсь, кроме как по делу. Однажды Юрий Михайлович позвонил мне и предложил представить Россию на международной выставке в Монте-Карло. Кроме нашей страны в финал вышли пять стран: Мексика, Польша, Китай и Южная Корея. Мэр сказал, что подготовленная нашей стороной презентация никуда не годится, попросил меня ее переделать и выступить в роли ведущего. Я согласился.

     Бывает, что не разделяете позицию своего гостя?
     В.: Я никогда не спорю с человеком, которому я задаю вопросы. Это не диспут. Если взять моих героев последних выпусков, я во многом не согласен с Иосифом Кобзоном, с Жоресом Алферовым. Но не мое дело в этой программе с ними спорить. Я пытаюсь выявить точку зрения своих героев, показать, насколько разносторонние это личности.

     Свои первые миллионы герои ваших передач заработали на разгрузке вагонов. Подобные версии ваших героев Вас лично не смущали?
     В.: А почему они должны меня смущать? Еще Бальзак дал определение первому миллиону. Это общий порядок. Я же приглашаю людей не в качестве прокурора – а ну-ка объясните, откуда, что и почему… Кстати говоря, Прохоров объяснил мне очень хорошо, как он заработал свой первый миллион, когда он варил джинсы. А что вы еще хотите, чтобы я у него спросил, какие он укрыл налоги?

     Почему бы нет?
     В.: Когда гости эфира будут знать, что задачей вашей – брать их за горло, никто из них не придет к вам никогда.

     Кстати, а что вы указываете в своих налоговых декларациях?
     П.: Доля собственности в ООО «Познер и Познер» – 25%, машина и квартира.
     В.: Дача это не моя собственность, квартира – моя на 1/3. Машины собственной у меня нет. Собственно говоря, другой иной собственности у меня нет.

     Кого из представителей российского бизнеса Вам было бы интересно пригласить в свою программу?
     В.: Многих. Например, Романа Абрамовича, Михаила Фридмана, Владимира Потанина.

     Героем первого выпуска программы «Познер» стал Ваш друг Юрий Лужков. С его супругой в прямом эфире интересно было бы пообщаться?
     В.: Да было бы интересно. Если бы она не была владельцем очень крупной компании и единственной самой богатой женщиной в стране и не была бы супругой мэра, она бы не была мне интересна. Меня интересует ее успехи в бизнесе. Интересует то, что интересует всех, а именно – в какой степени ее замужество играет роль в этом бизнесе. Эти совершенно очевидные вещи являются предметов множества статей.

     Кто из бизнесменов никогда не станет героем вашего шоу?
     В.: Я приглашаю знаковых людей, интересных для российского общества. Мое личное отношение к ним не имеет никакого значения. Конечно, есть люди, которых я не пущу в свой эфир. Потому что считаю невозможным то, что они пропагандируют. Назову условно: фашисты, расисты…

     В тени брата

     Сложно оставаться в тени брата?
     П.: Когда я только входил в жизнь, в свои 23 года, он в 34 уже был состоявшимся журналистом. Естественно, я – в тени. Сегодня потому, что Вова – лицо публичное, а я – нет. Но в своей профессии я не менее известен, чем Вова – в своей.

     Но в каких-то делах известность брата помогает?
     П.: Помогает. Лишь первые пять минут. А если дальше я сам ничего не могу сделать, то, увы.

     Как вам досталась площадка под ресторан на Остоженке?
     В.: Поскольку отношения с Юрием Михайловичем у меня действительно добрые, в 2004 году я взял и просто обратился к нему с просьбой, сказал, что у меня есть такая задумка открыть с братом французский ресторан, причем доступный. Он посчитал, что идея хорошая и помог с нахождением места. В этом и есть мой самый главный вклад в бизнес брата.

     На каких условиях мэр предоставил вам это помещение?
     П.: На условиях прямой аренды у государства. Общая площадь ресторана Geraldine 264,4 кв.м. Во всех домах, которых сдаются в эксплуатацию, город получает 30% площадей. Речь идет как о жилых, так и нежилых помещениях. Мой ресторан в частном доме, 70% в нем принадлежат инвестору – «Главмосстрою», а 30% – Москомимуществу.

     Сложности какие-то были в получение этой площади?
     П.: Нет.

     Все решил отношения — авторитет и дружба?
     П.: Не обязательно.
     В.: Отношения решили в том смысле, что была команда «помочь». Этим они и ограничились. Вероятно, то, что я в этом фигурировал, не помешало решению вопроса – скажем так. Главное тут была готовность мэра Москвы помочь.

     Пытались ли перекупить ваш ресторан?
     П.: Предложения были. Но это невозможно. Во-первых, это не только наш бизнес, Geraldine – наш второй дом.

     На каких условиях вам досталась еще одна площадка в районе Садового кольца, на Малой Дмитровке, под «Школу телевизионного мастерства», которую вам построил концерн «Крост».
     В.: Нам принадлежит 30% пятиэтажного бизнесцентра. При общей площади здания в 17 тыс. кв. м., 5,1 тыс. метров принадлежит нам. Сначала от города мы получили 10% площадей в здании. Позже мы выкупили всю городскую долю – еще 20%. 70% досталось девелоперу – компании «Крост».

     Известно, что вы оба – за легализацию в России не только проституции, но и наркотиков?
     В.: Да.
     П.: Мы лишь за легализацию натуральных наркотиков. Если зарегистрированный наркоман в аптеке под контролем за реальные деньги сможет купить себе наркотик, это уничтожит наркомафию, не будет смысла сажать детей на иглу. Но власти на это никогда не пойдут, поскольку это серьезный бизнес, вокруг которого крутятся слишком большие деньги.

     Вы атеист и этого в своих эфирах никогда не скрывали. Такая открытая позиция не мешает?
     В.: Наверное, мешает. Это влияет на отношение определенного количества людей ко мне. Никаких дивидендов такая открытая позиция мне не приносит. Не говоря о том, что подобные заявления сегодня противоречат политическому взгляду на роль Русской православной церкви. Но когда возникает такая тема, я не стесняюсь об этом говорить.
     П.: Полностью согласен с братом. Полагаю, что Богу (если он есть) совершенно все равно, верую я или нет, сколько раз я поставил свечу в церкви, совершил намаз или прочитал «Тору». Его волнует, что я делаю и как себя веду. А если его нет, то тем более…

     Проекты Познеров

     Вы закончили свой очередной телепроект о Франции…
     В.: Да, мы отсняли 500 часов, 10 из них выйдет в эфир. 12 серий по 45 минут. Сама идея французского проекта возникла задолго до того, как мы узнали, что 2010 год окажется перекрестным для России и Франции (во Франции – годом России и наоборот). В этом смысле мы удачно попали по времени. Этот документальный фильм (пока без названия) – один из главных проектов года. Из наиболее известных в России французов в нашем фильме снялся Жан Рено. Чтобы попытаться показать Францию и французов вообще, нам самим нужно было разобраться в массе вещей. Все знают, что Франция – это мода, духи, высокая кухня. И мало кто знает, что именно француз, Иосиф-Мишель Монгольфьер, был первым человеком, взлетевшим на воздушном шаре. Эта страна придумала кино и авиацию. Я уже не говорю про аэробусы и скоростные поезда, атомную промышленность, систему образования…

     Деньги для своих проектов ищете сами?
     В.: А кто же еще?

     «Первый канал» финансировал ваши проекты?
     В.: Да, конечно. Но далеко не все. И даже не половину. Оставшиеся суммы нам приходилось искать и в Министерстве культуры и в Федеральном агентстве. И у спонсоров. Это серьезная работа. С «Одноэтажной Америкой» – это был 2006 год, с деньгами было попроще. Определенная репутация у меня все-таки есть. И каналу было проще тогда выделить больше средств, чем в 2009 году.

     Известно, что для съемок помимо Ивана Урганта, вы хотели найти третьего соведущего. Предлагали ли брату Павлу?
     П.: Сначала был разговор о том, что возможно, я поеду третьим. Но, как выяснилось, бюджет был слишком ограничен.

     Кстати, какой бюджет?
     В.: Ну, эти вещи никогда не разглашаются. Это дорогое мероприятие. Считайте: 10 человек принимают участие, я уже не говорю о гостинице, питании, бензине, перелетах и переездах – это все дорогое удовольствие.

     Стоимость документального фильма о Франции можно сравнить с каким-то из других Ваших проектов?
   ?