Никита шпаро биография личная жизнь
31 мая 1979 года семь человек под руководством Дмитрия Шпаро первыми в мире пришли на Северный Полюс на лыжах — экспедиция заняла 76 дней. Там не было сражений с медведями, эпичных спасений и других киношных вещей. Там был долгий глубокий разговор с самими собой о жизни, дружбе, человечности.
Дмитрий Шпаро рассказал нам, как это было.
Все началось с любви к свободе
Когда я был студентом МГУ, многие ребята на самых разных факультетах занимались походами, потому что походы давали свободу. Страна была фантастически разнообразной: можно было легко поехать в Грузию, Сибирь, на Камчатку. Зарплаты тогда были маленькие, но транспорт дешевый. Студенты как-то с этими трудностями справлялись, а когда отправлялись в поход и жили в палатках у костра — вот тогда они оказывались в своем мире. Мы чувствовали себя свободными в широком смысле слова: не просто чистый воздух, а свобода от многих обременительных ограничений, которые есть в Москве. И в политическом смысле тоже.
Когда я пришел на мехмат, довольно быстро собралась группа единомышленников, которые хотели путешествовать как можно дальше от Москвы. Мы устраивали походы на байдарках, на плотах, на лыжах, по горам и тайге. В какой-то момент я понял, что больше всего мне нравятся походы на лыжах. А если ты хочешь, чтобы твои лыжные трудности росли, надо отправляться на север. Там были чудесные походы, они очень запоминались. Хотелось идти на север все дальше и дальше. А дальше лежали льды.
Дмитрий Шпаро. Фото из личного архива Дмитрия Шпаро
Мы увидели лед — и появилась идея
В 1969 году у нас был отличный поход по Таймыру. Мы дошли до побережья моря Лаптевых и до мыса Челюскин — самой северной точки страны. Мы пришли туда восьмого мая, это был полярный день, ослепительно сияло солнце.
За мысом Челюскин с юга на север растянулся на тысячу километров архипелаг Северная Земля. А дальше был покрытый льдами океан — тысяча километров до Северного полюса. Вот там мы очень хорошо почувствовали, что вершина планеты совсем рядом. Это очень сложная задача: впереди были гигантские торосы, хаос льда. Но возможная. Все, что можно, было прочитано. Всем было понятно, что пешком туда еще никто не ходил.
Но путь преграждала трещина — большая, широкая полынья. Такие трещины называются «заприпайными» — они отделяют лед, который прирос к земле, от дрейфующих полей. На припае лед не движется, но идти по нему все равно страшно: мы вступали на еще незнакомую нам поверхность. По этому припаю мы шли на острова Комсомольской правды. Он был изломанный, мы восхищались красотой торосов. Кто-то видел в них хрусталь, кто-то верблюдов, и каждый находил что-то свое.
Сложилась команда и философия
Люди в команде появлялись постепенно. Со времен лыжных походов на мехмате с нами был Юра Хмелевский — аспирант, на три года меня старше. Благодаря экспедиции через пролив Лонга появились новые ребята: Володя Леденев и Толя Мельников.
В экспедицию хотели попасть гигантские, физически очень сильные люди, но это ничего не определяло. Остается непонятным, что самое главное. Сила приветствуется, но выносливость будет важнее. И должен быть какой-то философский взгляд на трудности. Если ты скажешь себе, что твои страдания несущественны, или даже пойдешь дальше и докажешь, что страдания приносят радость, — тогда все будет хорошо. Великий путешественник Амундсен в своей книжке «Моя жизнь» пишет, как услышал древнюю историю про людей, которые погибали от голода, и как ему, Амундсену, захотелось попасть на их место. Он захотел почувствовать их страдания. Вроде бы бред, но с другой стороны, это нормальная жизненная философия.
Как сейчас помню, сидит Юра Хмелевский на Северной Земле и бинтует свои натертые ноги. Мороз. Смотришь на эти ноги, и сердце обливается кровью. Но мы ни разу не видели, чтобы он как-то показывал, что ему больно или плохо. Он был нормальным человеком, вся эта боль была где-то внутри.
Мы хотели идти к полюсу сначала вшестером, но седьмым все-таки присоединился Вася Шишкарев. Вася тренировался с нами пять лет, но сначала мы его брать с собой не собирались. Про нашу экспедицию потом сделали фильм «К полюсу!» с музыкой Никитина и текстом Визбора. Там такой кадр: Василий отверткой вкручивает шурупы, а на фоне звучит голос Юрия Визбора: «Несколько лет он настойчиво ввинчивал в сознание членов экспедиции идею, что он абсолютно необходим в походе».
Состав экспедиции
Дмитрий Шпаро — руководитель
Юрий Хмелевский — штурман, научный руководитель
Владимир Леденев — завхоз и кинооператор
Анатолий Мельников — радист
Вадим Давыдов — врач
Владимир Рахманов — второй штурман
Василий Шишкарев — второй радист
Фото из личного архива Дмитрия Шпаро
Нас не пустили на полюс
Мы собрались пойти к полюсу не в 1979, а в 1973 году. Все было готово, даже программа исследований в помощь ученым, которые готовили космонавтов. Мы должны были изучать психологические проблемы, связанные с большими нагрузками и закрытым коллективом.
Но в 1973-м наш поход признали нецелесообразным. Таково было решение ЦК КПСС. А если в документах ЦК что-то было записано как нецелесообразное, то бьюсь об заклад, произойти это не могло. Исключений было крайне мало, но мы каким-то чудом оказались среди них.
Я думаю, что были все-таки настойчивые люди, которые не теряли присутствия духа и занимались этими вопросами. В частности, это был Борис Пастухов, секретарь ЦК ВЛКСМ. В феврале 1979 года он нас к себе всех позвал, а надо понимать, что тогда общение с ним было как сейчас общение с Путиным. Почти недостижимо. Он спрашивает: «Вы готовы?». Мы отвечаем: «Да, готовы». Все эти шесть лет мы по-прежнему готовились. Все летние месяцы мы были только на cевере, на Таймыре. Мы тренировались, и мы верили, что пойдем. Пастухов сказал: «Собирайтесь».
Мы пошли в 1979 году
Стартовали 16 марта и шли к полюсу 76 дней. C собой были: радиостанция, навигационные приспособления, продукты, палатки, спальники, одежда, специальные полотенца, которыми пользуются космонавты. Пока шли, к нам четыре раза прилетали самолеты и сбрасывали груз — продукты на две недели пути и бензин для готовки и бани (мы устраивали ее в палатке).
Каждый день выглядел примерно так: в пять часов утра просыпается дежурный, за сорок минут готовит еду и всех будит. Поначалу никто из спальников не вылезает, получают еду и кофе прямо туда. Это нужно, чтобы сохранить тепло, потому что на улице лютейший холод. Затем пора вылезать. Если кто-то копается — дежурный начинает снимать палатку, и это самое плохое, что может быть, — принудиловка, из-за которой все сразу оказываются на улице. Каждый это знает, поэтому начинает возиться со своими вещами, вылезает на улицу, чтобы сложить рюкзак. Сборы занимают где-то два часа.
Фото из личного архива Дмитрия Шпаро
Двигались 8–11 часов в день, разбивая маршрут на отрезки: 50 минут идешь, 10 минут отдыхаешь. На третьем привале делаем перекус — сухофрукты, конфеты, орехи. После пятого перехода обед — чай или кофе из кипятка, который утром налили в термосы. Едим сухой паек: сало, шоколад, конфеты, сухари. После обеда снова идем 5–6 часов. Затем долго выбираем место, ставим палатку, начинаем радиосвязь с Москвой. Мне надо писать заметки в «Комсомолку», нашему врачу Вадиму — в «Медицинскую газету», Юре Хмелевскому — в «Правду». Все занимаются каким-то творчеством, дежурный готовит. Типичный день.
Ближе быть уже невозможно
Если самочувствие хорошее, я на ходу напевал песенки — Окуджаву или еще каких-то бардов. Когда мы узнали, что к нам на полюс прилетит Вознесенский, все начали вспоминать его стихи. Я писал в «Комсомолку» и постоянно придумывал материалы. Скучно не было. Кругом лед, но все меняется.
Медведей не встречали, зато один раз к нам прилетела непонятная птичка, был полный восторг. В другой раз видели свежие следы песца, и снова все были потрясены, как он туда добрался. Довольно часто встречалась открытая вода — настоящее препятствие, надо было доставать лодки.
Труднее всего было, когда случались ссоры внутри группы. Я был главным, но недостаточно терпеливым. Два-три человека могли не разговаривать между собой несколько дней, это очень мучительно в условиях такого путешествия. Каким-то образом извиниться и помириться — довольно сложно. Но были люди с гораздо более легким характером, которые умели не ссориться. Они замечали эти трения и находили способы разрядить обстановку. Эти ссоры были на фоне полной преданности друг другу. Ближе друг другу, чем были мы, быть невозможно.
Фото из личного архива Дмитрия Шпаро
Дошли
В моей книге «Пешком к вершине планеты» написано все, что мы тогда сказали друг другу. Мы были большими патриотами. Все считали, что это достижение не лично наше, а достижение державы. Когда советские хоккеисты побеждали и клюшками били об лед, пока поднимался флаг, слезы были не только у миллионов зрителей, но и у хоккеистов. Они гордились тем, что все так случилось: они стоят перед всей страной, играет гимн и поднимается флаг. Красивая картинка и для телезрителей, и для душ этих ребят. Теперь много людей, которым это все неважно, а тогда их почти не было. Мы чувствовали себя так же.
Отрывок из книги «Пешком к вершине планеты»:
— Здесь полюс.
Ни разу на маршруте мы не стояли вот так — плотно прижавшись друг к другу. В палатке теснились, чтобы согреться, но за стенами дома всегда были между нами и ветер, и мороз, и снег.
— Здесь полюс. Многие стремились к нему, и многие мечте о Северном полюсе отдали жизни. Наверное, и после нас люди придут сюда. И может быть, благодаря нам они будут стремиться к Северному полюсу чуть больше, чем прежде. Всегда человек будет тянуться к звездам, вершинам и полюсам. Сегодня наша победа. Поздравляю вас с ней. Поздравляю с Северным полюсом.
И стояли пошатываясь.
— Мы здесь! — кричал Юра через минуту, стиснув меня своими железными руками и поднимая в воздух.
Почитать книгу целиком
Фото из личного архива Дмитрия Шпаро
Сейчас каждый год на Северный полюс приходят школьники под руководством моего сына Матвея Шпаро. И каждый год я летаю на полюс этих детей встречать и поздравлять. Каждый раз там одна и та же история: свистит ветер, лежат чистые льды (немножко другие, но все-таки льды). Ветер бьет по лицу, и это крайне неприятно, потому что у меня обморожен нос. Сразу кто-нибудь говорит: «У тебя нос белый». Но это все уже вошло в кровь.
Вы можете отправиться в путешествие с легендарными путешественниками: сейчас Дмитрий Шпаро и его сыновья устраивают походы для детей и целых семей по Подмосковью, Карелии, Краснодарскому краю. Просто выберите свое приключение на Туту.ру
________________________
Ставьте палец вверх и подписывайтесь на наш канал, чтобы получать интересные тексты чаще
Громадные торосы, но это не главное препятствие на пути лыжника по дрейфующим льдам. 1979. Фото В. Рахманова из архива Д. Шпаро
В 1979 году известный советский и российский путешественник Дмитрий Шпаро возглавил лыжную экспедицию, которая впервые в истории пришла к Северному полюсу на лыжах, без механических средств и собачьих упряжек. Это достижение незамедлительно занесли в Книгу рекордов Гиннесса.
Участники путешествия за 76 дней преодолели свыше 1500 километров. Во время этого перехода пришлось пережить холода, метели, движение по дрейфующим льдам, психологическую усталость.
Дмитрий Шпаро не остановился на достигнутом. В 1986 году экспедиция под его руководством полярной ночью прошла на лыжах от советской дрейфующей научно-исследовательской станции «Северный полюс–26» через полюс относительной недоступности к станции «Северный полюс–27».
7 марта 1986 года. «СП-27». Долгожданная встреча с людьми. Поход длиной в 700 километров, с температурой воздуха до –55 °С продолжался 38 дней. Фото Д. Шпаро
Спустя 2 года, в 1988 году, Дмитрий Шпаро возглавил уже международную советско-канадскую экспедицию. Группа добровольцев пересекла на лыжах Северный Ледовитый океан по маршруту СССР – Северный полюс – Канада.
В 1998 году Дмитрий Шпаро вместе с сыном Матвеем после двух неудачных попыток впервые в истории пересек на лыжах Берингов пролив, разделяющий Азию и Америку. За этот подвиг имена Дмитрия и Матвея Шпаро занесли в Книгу рекордов Гиннеса (Д. И. Шпаро – уже во второй раз).
Дмитрий Шпаро
Дмитрий Игоревич Шпаро – известный советский и российский путешественник и писатель. Шпаро родился в Москве в 1941 году. Окончил механико-математический факультет МГУ, в 27 лет защитил диссертацию и стал кандидатом физико-математических наук. Спустя несколько лет «заболел» Арктикой.
В 1989 году Шпаро организовал клуб «Приключение», который в настоящее время имеет статус благотворительного оздоровительного фонда. Шпаро – председатель правления и директор клуба «Приключение». С 1991 года клуб занимается спортивной реабилитацией инвалидов. Принимал участие в перезахоронениях арктических исследователей прошлого: в 1991 году была обнаружена могила Витуса Беринга на Командорских островах; в 1999 году обнаружил и исследовал могилу супругов Василия и Татьяны Прончищевых (XVIII век). В 2011 году Шпаро организовал экспедицию по перезахоронению останков еще одного полярного исследователя, соратника и друга Э. В. Толля – врача экспедиции на шхуне «Заря» Г. Э. Вальтера.
Предлагаем Вам познакомиться с книгой, написанной Дмитрием Шпаро “1000 километров до рассвета”.
издательство “Паулсен”
В этой книге рассказывается о самом экстремальном путешествии в новейшей истории человечества – о покорении Северного полюса полярной ночью. В декабре 2007 – марте 2008 года два российских путешественника – Матвей Шпаро и Борис Смолин – прошли 1000 километров от материка до полюса на пределе человеческих возможностей: в кромешной мгле и адском холоде, ожидая, что каждую ночь под палаткой может разверзнуться бездна.
Цитируя дневники, записи телефонных переговоров, автор книги – Дмитрий Шпаро – создает эффект присутствия, что обеспечивает невероятный динамизм повествования. При этом он не сглаживает острых углов, открыто рассказывает об «изнанке» путешествия – о взаимных обидах, промахах и несостыковках, сопутствующих организации любого значительного проекта.
Вторая часть книги посвящена не менее удивительным событиям – девяти российским молодежным экспедициям на Северный полюс под руководством Матвея Шпаро и Бориса Смолина, первая из которых состоялась в 2008 году, а последняя – в 2016 году.
Читать фрагмент книги можно на сайте издательства “Паулсен”.
Спасибо, что дочитали статью до конца! Спасибо за Ваши лайки!
— Дмитрий Игоревич, вы наверняка помните все свои экспедиции. И все-таки, какая из них самая-самая?
— Это, конечно, экспедиция на Северный полюс в 1979 году. Экстремальным был сам ее старт с острова Генриетты. Мы вроде бы приблизились к путешествию, о котором мечтали 10 лет и которое не раз срывалось, — и в то же время не могли идти. Начиналось все идеально, нас привез вертолет. Но тут мы увидели, что мимо острова Генриетты идет поток взвеси из воды и ледяных камней. Как через него переходить — было совершенно непонятно. Лед двигался хаотично, под ногами была ледяная каша, от нее шли испарения… Прямо преисподняя какая-то.
— В тот момент, наверное, было бы интересно заглянуть в душу каждого члена экспедиции? Что чувствовали люди?
— В отдельности уже никто не существовал, была уже команда. И слава богу, что из этой команды уже никто не выпал. Это был единый организм, и все искали напряженно выход. Никто не думал, например, что каким-то образом можно через эту кашу перелететь на вертолете, который рядом стоял. Мы решили, что должны стартовать от берега. Выбрали момент, когда скопление из старых льдин затормозило текущий лед, образовалась естественная плотина. Все замерло, и мы… побежали. Слово «побежали» здесь условное, потому что у каждого за плечами были рюкзаки по 51 кг. Еще нужно было нести лыжи, потому что идти на них было на старте невозможно.
Юра Хмелевский, наш научный руководитель, провалился под воду, также поплавал штурман Василий Шишкарев. Выяснилось, что он потерял лыжу и палку. Причем сказал он нам об этом каким-то виноватым голосом, совершенно подавленным. Мы же были совершенно счастливы, что он сам не утонул. Он шел в одной лыже, в мокрых ботинках, в мокром анораке… Но кое-что из одежды удалось сменить. Я думаю, положение Шишкарева в течение нескольких дней, пока ему не сбросили с вертолета лыжу, было не из приятных.
А дальше все уже шло на подъеме, пока мы не узнали о распоряжении члена ЦК КПСС Зимянина о снятии нас с маршрута. Эта новость вызвала у нас содрогание. Мы понимали, что, если мы не дадим свои точные координаты, нас никто никогда не найдет. Среди Северного Ледовитого океана мы были как песчинки. Но группу поддержал член Политбюро Суслов, который сказал: «Пусть ребятки идут, это стране нужно».
— Снаряжение было качественным?
— Спальники были никудышные. Это я уже сейчас понимаю. Мы в них ночью дружно стучали зубами, было дико холодно. Когда делали на маршруте перерыв, я каждый раз, прежде чем сесть отдыхать и взяться за перекус, по 5 минут махал ногами, делал по 100 махов, чтобы согреть ноги и не отморозить их. Но все это были терпимые трудности. Когда смотришь назад, конечно, немножко удивляешься, что все это удалось.
— К Северному полюсу шли небольшой группой, всемером. Условия были экстремальные, не возникало недопонимания?
— Начиная с какого-то момента мы начали ссориться между собой. Накопилась психологическая усталость. И эти ссоры были очень болезненные, отдавались душевной болью. Потому что, с одной стороны, ты закусил удила и хочешь отстоять свое. Ты обижаешься и готов объяснить, за что ты обижаешься. С другой стороны, ты понимаешь, люди-то все хорошие, и каждый из них готов тебя в любой момент спасти, независимо от того, какие у вас сейчас отношения, разговариваете вы или не разговариваете. Ты зол из-за чего-то конкретного. И понимаешь, что на тебя люди тоже злы. И в то же время присутствует этот общий фактор, который говорит об этих кристальных, удивительных отношениях. Совмещалось все это очень трудно. Через какое-то время обстановка разряжалась. И, конечно, хорошо, что в компании было два человека, Юра Хмелевский и Толя Мельников, которые были мудрее, чем все остальные, и как-то старались злость снять, разговаривали со всеми и всегда — наводили, как говорится, мосты. И этих людей нужно сильно благодарить. Они оказались более психологически стойкими.
— Что чувствовали, когда после 76‑дневного перехода достигли полюса, 90-го градуса северной широты, когда под вами был весь земной шар?…
— Самым сильным чувством была благодарность ко всем членам экспедиции и нашим радистам. Такого, чтобы мы потирали руки и говорили «мы это сделали!», не было. Была какая-то тихая, скрытая радость. Точно помню, что у ребят стояли слезы. Не знаю, удалось бы сейчас все повторить. Но тогда мы чувствовали себя прежде всего представителями своей страны. И гордость была скорее не личная, а коллективная. Мы установили на Северном полюсе флаг. Чувствовали, что никого не подвели, дошли… Вообще, хочу сказать, что у меня в жизни не было ситуации, когда бы я кого-то сильно подвел или предал. Надо сказать, что с этим ощущением легко жить.
Во время экспедиции на Северный полюс в 1979 году. Фото: клуб «Приключение».
— За тот подвиг вам воздали по заслугам?
— У меня немало наград, но, например, никаких золотых медалей географического общества я тогда не получил. Потому что географическое общество к моим заслугам относилось всегда с какой-то непонятной, совершенно неоправданной ревностью. По сути наше путешествие к Северному полюсу на лыжах было географическим достижением. Именно так было записано в постановлении секции наук о Земле Академии наук. А потом все стали говорить: нет, ребята, это подвиг спортивный, никакого отношения вы к географии не имеете. Хотя мы выполняли серьезные научные программы, проходили по тем землям, по которым люди еще не проходили… И были в каком-то смысле открывателями, осваивали территории, которые для жизни вообще не приспособлены. Мы это делали первыми.
— А неудачи у вас случались?
— Дважды я с сыновьями пытался пересечь на лыжах Берингов пролив от Чукотки до Аляски. Эти попытки закончились провалом. Мы оказывались на дрейфующих льдинах, которые ветром с бешеной скоростью уносило в открытый океан. Пришлось отправлять сигнал SOS. Нас дважды спасали: один раз — американцы, второй раз — российские вертолетчики. И все-таки с третьей попытки, в 1998 году, мы с сыном Матвеем преодолели пролив. Это был сверхтрудный переход. Когда я шел к Северному полюсу, мне было 38 лет, а здесь — уже 58.
Матвей тащил сани, я нес свой огромный рюкзак. Мы друг над другом посмеивались. Трудностей в том переходе было много, и мы могли реально погибнуть. Однажды к нам ночью в палатку пришел белый медведь. Я с его лохматой мордой столкнулся буквально нос к носу. Матвей выстрелил два раза подряд. Я был уверен, что он стрелял на поражение. Нет, сын оказался гуманистом — специально задрал ружье, пули прошли выше зверя.
В том переходе нас сильно мотало ветром, и вместо запланированных десяти дней мы шли двадцать. Пришлось почти в два раза урезать рацион. По льдам мы прошли, если считать по прямой, 300 километров.
Помню, как мы были счастливы, когда вышли на американский берег. Это было 22 марта, мы подошли к заброшенному поселку, на каком-то деревянном крылечке я достал спутниковый телефон и позвонил своей маме, у которой в тот день был день рождения.
— Доводилось есть мясо белого медведя?
— В том же переходе, когда мы пришли в эскимосскую деревню, для нас накрыли огромный стол. Тогда-то и довелось попробовать похлебку из мяса белого медведя, которое оказалось довольно вкусным. А вот янтарные, чрезвычайно красивые ягоды морошки, залитые, как нам показалось сахарным сиропом, мы, едва попробовав, чуть не выплюнули. Оказалось, что ягода была пропитана непривычным для нас тюленьим жиром.
— Полюс, по всей видимости, вас не отпускает. Теперь в точку, где сходятся все меридианы, организуете молодежные экспедиции?
— На следующий год к Северному полюсу отправится десятая по счету молодежная экспедиция. Это гармоничное продолжение нашей экспедиции к макушке мира. Как и в 1979 году, в команду входит семь человек. В молодежной экспедиции — подростки, и мальчики и девочки. На следующий год состоится уже «большая арктическая экспедиция». Пройдет викторина, в которой примут участие около 200 тысяч школьников. Одна команда будет совершать переход к полюсу, а другая прилетит и останется на ледовой базе «Барнео». Семь дней ребята будут заниматься творчеством: снимать фильм, рисовать, писать, встречаться с полярниками.
Дмитрий Шпаро с сыновьями Никитой и Матвеем. Фото: клуб «Приключение».
— Вы преподавали математику в Московском институте стали и сплавов. В частности, нашей группе читали теорию вероятностей. Вас очень ценили. Не жалеете, что перестали преподавать?
— Жалею, конечно. Я преподавал математику с огромным энтузиазмом. Я, пожалуй, завидую белой завистью тем ребятам, которые стали великими математиками. Наверное, если бы я был более талантливым, то взялся бы за докторскую работу. Мне нравилась исследовательская работа. Я доказывал теоремы, когда ехал в трамвае, когда ехал в метро — всегда. Параллельно пробовал писать. Мама у меня была математиком, а папа писателем. Все это отразилось во мне. Я был безумно счастлив, когда «Комсомолка» в 1969 году в трех номерах напечатала мои «Полярные дневники». Потом было издано немало трудов. Последние 12 лет я работал над книгой об американском полярном исследователе Фредерике Куке. Она, честно говоря, для меня дороже, чем любая докторская степень. Мне очень хотелось вернуть этому исследователю доброе имя. Всемирно известный российский гляциолог, академик Владимир Котляков, написал к моей книге очень лестное предисловие, оценил ее как большой вклад в историко-географические науки. И я ему за это чрезвычайно благодарен.
— Что вас сейчас радует?
— Я очень счастливый человек, потому что мы очень дружно живем с женой Валентиной, любим и уважаем друг друга. Все мое свободное время проводим вместе. Меня очень радуют успехи моих сыновей, Никиты и Матвея. Младший, Матвей, сейчас значимая фигура — и как путешественник, и как специалист по дополнительному образованию и по детско-юношескому туризму. Опять же у меня есть шесть внуков и внучек. Это тоже большая радость.
— С радостью понятно. А мечта у вас есть?
— Я мечтаю, чтобы 7 января 2018 года на Южном полюсе был поднят флаг Российской Федерации командой из трех людей, один из которых не стоит на лыжах, а сидит в инвалидной коляске. Я верю, что такая команда совершит переход во славу России. Это будет феноменально, потому что впервые человек покорит Южный полюс силой рук. Это моя мечта, и я в нее вкладываю много сил.