Наталья рева биография личная жизнь

В спецпроекте «Поэт в России – больше, чем поэт», которую в нашем издании много лет вел поэт Евгений Евтушенко,  мы представляем поэтическое творчество людей театра. На этот раз предлагаем вашему вниманию стихи актрисы Театра им. Пушкина Натальи Ревы-Рядинской.

– Сложно сказать, как возникают стихи. В детстве образы приходили часто вместе с музыкой, получались песни, в общем-то с этого и началось моё стихоплетение.

Безусловно, влияют события, встречи, люди, наблюдения, влюблённости и разочарования в равной степени. Что-то копится, накапливается и потом, раз, и начинают возникать образы, сцеляться слова, и вот уже и стихотворение получилось. Не знаю, правда, не знаю… Думаю, что объяснить это крайне сложно , да и незачем…

Наверное, это называется вдохновением…

Главное его не упустить, вовремя схватить мысль и листок с ручкой. Хотелось бы, чтобы оно приходило почаще, но управлять этим не получается, хотя, возможно, кто-то и умеет.

Кому первому читаю?

По-разному бывает. Маме читаю, она всегда в восторге и восхищается,что бы я ни написала; мужу, конечно, он строгий критик; сестре двоюродной, она объективный! А иногда никому и всем сразу, просто в соцсети публикую и всё.

Кому-то нравится, кому-то нет. Кто-то похоже воспринимает мир, а кто- то совсем по-другому. Это нормально. В конце концов пишешь про себя и для себя, читаешь, и сам себя лучше вдруг понимаешь.
Читать на публику свои стихи здорово. Я люблю! Бывает, читаю на вечерах современной поэзии в театре, на форумах.. Хотя говорят, что авторы хуже свои стихи сами читают.

Артист нашего театра Владимир Моташнев сделал такой замечательный проект «Глухие Согласные», где звезды кино и телевидения читают стихи современных поэтов. Мне очень приятно, что он взял пару моих стихотворений, и не очень приятно, что сказал, что они это делают лучше, чем я. Нет, всё-таки больше приятно!

Притча о юбке
 
Когда-нибудь я вырасту из юбки,
которую мне мама подарила:
коротенькой, из крупного вельвета,
на пуговицах спереди с застёжкой.
Той, что всегда носила с каблуками, 
высокими такими, что на всех я 
могла смотреть, лишь опустив глаза.
По улицам вышагивала гордо,
да так, чтоб оборачивались лица
и думали, что им, возможно, снится
такая грация с распущенной косой…
Кричали вслед, цветы на кухне в вазе
друг друга подменяли регулярно,
подружки записались срочно в фитнес, 
а позже перестали мне звонить…
Но телефон мой просто разрывался,
в кармане сзади на любимой юбке,
почти всегда я поднимала трубку,
но чаще отвечала всё же «нет».
Спасибо мамочке за воспитание!
За то, что мне всегда она твердила 
не целоваться просто, без любви.
А если все-таки поцеловалась,
дала надежду, стало быть, мужчине,  
и надо быть в ответе за поступки, 
и, значит, надо создавать семью!!!…
…Свой первый поцелуй я не забуду…
В депрессии ходила я неделю
и полоскала горло солью с йодом,
чтобы стереть остатки от греха…
Во-первых, не понравилось совсем мне,
а во во-вторых, куда в шестнадцать замуж?
Рыдая, я во всём призналась маме…
И поступила в университет…
…Ну, и за юбку, мам, тебе спасибо!
Она служила мне верней собаки:
с работой помогла, нашла мне мужа…
Но вот уже давно висит в шкафу…
Наверное, я выросла из юбки?
Не растолстела, нет! Не стала старой…
Я просто поняла, все эти взгляды
не видят ценности прекрасной ткани!
Которая на ощупь точно бархат,
волной пошедший от порыва ветра. 
Она и мягче льна и мягче фетра,
но держит форму очень хорошо!
Куда её? Отдать соседке снизу?
А может, перешить в пальто для куклы?
Нет… лучше в церковь отнести бездомным!
Ведь им же так недостаёт любви…
Какой красивый цвет… вишнёво-красный.
Он подойдёт к моей горчичной блузке?
И сапогам на шпильке, что купила
с приличной скидкой в прошлую субботу?.. Всё! Решено!
Пойду так на работу! 
Не важно мне, что скажут, как посмотрят.
Так хочется красивой быть, и кстати!
Носите чаще юбочки и платья!
На улице давно уже весна!
 
 
Хамелеон 

Я не претендую на звание поэта.
Просто иногда думаю стихами.
Вот сейчас, к примеру, жду ужасно лета,
чтобы солнце выжгло кожу с волосами.
 
Стать хамелеоном и менять окраску:
хочешь буду грустной, хочешь беззаботной,
а могу лягушкой из известной сказки,
а могу, наверно, преданным животным.
 
Бегать за гусями и от счастья лаять,
а потом с разбегу с головою в реку…
А пока я снова думаю стихами,
оставаясь в шкуре просто человека.
 
 
Поговорим

Расскажи мне, пожалуйста, о себе:
Чем живёшь, где ходишь, что пьёшь на завтрак?
А не то меня кто-нибудь спросит завтра:
«Он кого больше любит Гюго или Сартра?»
А я сдуру отвечу: «Он любит ме…»
 
Нет, не стану тебя компрометировать!
Может, всё это кончится через полчаса,
а не то сбегутся знакомых полчища,
(и не лень же им через всю Москву чесать),
Чтобы нас женить, чтобы нас ругать…
 
Ну, а всё-таки скажи, скольких ты любил?
Много знал ты разных Алён, Оксан и Ань?
А не то мне скажут сразу: «Он – Дон Жуан,
и не думай, что вытащила лучший фант!»
А ведь я от незнанья поверю им…
 
Я вообще-то слышала, что ты женат…
Если всё неправда, кивни головой в ответ,
А не то я сяду, громко начну реветь,
Разломаю кухонный табурет
или вспыхну, как лампочка в триста ватт!
 
Да, не бойся, я это просто так!
Я прошу тебя – останься, никогда не уходи…
А не то прям так выбегу проводить!
Заболею!   Умру, там, от скарлатин!
Или, вон, под трамвай вся! Да, мало ли как…
 
Ну, прости… перегнула, каюсь, грешна…
Давай потом прогуляемся взад-вперёд, 
а не то я расклеюсь, в висках пулемёт…
У тебя рубашка наоборот…
И вообще, во всем виновата весна…
 
Расскажи мне, пожалуйста, о себе…
Или нет. Давай вдвоём помолчим…
А не то разругаемся без причин…
Лучше купим сахарной алычи…
Всё равно я знаю, ты любишь ме…
 
Про бабульку
 
Загляделась я на бабульку, старенькую, седую,
в платье ситцевом пёстром, с брошкою золотой.
Я покупала булку, сладкую обсыпную,
она – полбуханки хлеба, в очереди одной.
Достала свой кошелечек, маленький, затертый,
с замочком таким «поцелуйчиком», и по копейке считать…
Внутри фотография дочек, класс пятый или четвертый,
её с симпатичным летчиком. Похоже, долго стоять…
Пальцем сухим по прилавку монетку ведет к монетке,
собьется, опять сначала (я, в общем-то, не спешу),
На маленькую булавку на лифе, верней, на кокетке,
приколотая иконка. Неловко. Не разгляжу…
Обернулась. Заметила взгляд мой:
Праздный, любопытный.
Улыбнулась, как-то лукаво, остро, по-женски так…
В институте была она самой
невестой всегда завидной:
голос – три с половиной октавы,
квартира на Чистых прудах…
А потом появился летчик.
Влюбленный и очень смелый.
Он рассказывал ей про север,
она пела ему про юг,
он дарил ей цветы и крылья,
говорил, что глаза, как небо…
А потом появились дочки,
а потом вдруг сорок первый,
а потом, конечно, сраженья,
и не вспомнить было их сколько…
А потом не вернулся летчик…
А потом… а потом… потом…
Заиграло воображенье
кисло-сладкой лимонной долькой,
проверяя бабулькин счётчик,
варианты, крутя винтом.
Обернулась, заметила взгляд мой:
Праздный и любопытный.
Лепечу: «Извините», «Здрасьте»…
Провалиться на месте мне б.
Пробежалось по нервам гаммой,
в щёки кинулось краской забытой
и услышалось лишь отчасти:
«Дочка, подай на хлеб».
 
 
 
Адам и Ева
 
Сыплет снег метко, хлестко,
словно с неба известку
Бог просыпал, рай ремонтируя.
Я Его попрошу,
чтоб, пока я брожу
по земле, путь мой выбил пунктирами.
И тогда мой Адам
средь сапожек мадам
сможет сразу узнать мои валенки.
И пойдет по пятам,
ну, а я ему дам
леденец, потому что маленький.
Я ему покажу,
как босая хожу,
оставляя следы прохладные,
как грущу, как боюсь,
как, когда я напьюсь,
то курю, но все больше ладаны..
Как мечтаю о том,
чтоб с большим животом,
чтобы дом, обязательно с садом,
чтоб качели и пёс,
как у взрослых, всерьез.
По-другому зачем мне надо?
Не загадка теперь,
хоть карманы проверь,
леденцов совсем не осталось.
Только яблоко. Вот.
Съешь, а то пропадёт.
Говорят, прогонит усталость…
Ну, возьми же, на!
Говорю, как жена,
сплошь здоровье, одни витамины!
Вдруг обычный вроде ответ:
«Дорогая, спасибо. Нет.»
Не от мальчика, от мужчины. 
(и ни яблока, ни мужчины).
 
 
                  ×××
Она сама себя не понимала: 
читала Мопассана по ночам,
а днём на перекрёстке предлагала
свою любовь прохожим богачам.
  
Она не ощущала унижения.
Она сама себе была судьёй. 
И каждый раз на праздничных печеньях
съедала первым сердце со стрелой.
   
И проходили дни чредой обычной
среди горячих тел и жадных рук,
а ночи были так же романтичны…
И стали для неё мученьем вдруг.
 
Она сама себя не понимала:
сожгла все книги и свою кровать,
она решила всё начать сначала
и дома больше никогда не спать…
    
Конверт лежал на выжженной простынке
Невинно – белый с надписью «для всех».
И все, кто заглянул к ней на поминки,
И так и сяк трепали слово Грех.
   
Она писала строчки в полудреме, 
В такой пьяняще-сладкой теплоте…
И ничего не испугалась, кроме
того, что получалось на листе…
 
«Я разметалась по ветру, в пространстве
я места не найду себе никак.
Надеюсь, что какой-нибудь чудак,
который так же любит полумрак,
сумеет удержать меня от странствий…
Распалась я на мелкие песчинки
и без стыда кидалась всем в глаза.
Ведь я ждала, чтоб кто-нибудь сказал:
останься навсегда, 
налей мне чай 
и со стола не смахивай чаинки…»
  
Они читали вслух, читали молча,
Проветривая комнаты от дыма…
Она одну не дописала строчку
«Я не могу любить. Я не любима».
 
                        ×××
До весны остается двадцать минут,
а надежд накопилось на год вперед,
если ты не отступишь и сердце не врет,
может, мы и устроим переворот?
Может, просто поднимем белый флаг,
на все расстоянья закрыв глаза,
если спросишь, как? Я не знаю, как.
И не знаю зачем. Я просто «За».
А у вас там, наверно, цветут сады,
и от яркого солнца совсем без глаз!
Вы заметили, я перешла на «ты».
Вы не сердитесь, что говорю про нас? 
И про всех, и конкретно про нас двоих.
Ведь везде сейчас настаёт весна…
И своим откровением бьёт под дых,
не успел увернуться – тебе хана.
И не поздно, не рано, а в самый раз
взять тайм-аут и вспомнить, зачем мы все?
Улыбаться друг другу и жить сейчас
хочешь в южной, хошь – в северной полосе.
 
За весной

Такой ветер, что мысли летят,
а птицы за крыши держатся лапами.
И вроде всё начиналось шутя,
а только теперь не закроешь клапаны.
И вот по венам весна бежит,
стучит настойчивым барабаном,
на самые верхние этажи.
Покинула пост моя охрана.
А мне не страшно, стою, смеюсь
и щекочу облакам пятки, 
ну, и, конечно, тихо молюсь
о чистой любви в сухом остатке.
 

Влипли

Холодно. Ветер руки шершавит.
Губы друг к другу плотно прилипли.
Пусть нам диагноз никто не ставит. 
Просто мы влипли. Просто мы влипли.
 
Шаг ускоряю. Бегу почти что.
Стоя на месте, силы нету.
Мне незнакомый смешной мальчишка
дарит конфету. Дарит конфету. 
 
Благодарю. Жую жадно.
Мозг активируется глюкозой. 
Вы не заметили, стало прохладно?
Снова морозы, снова морозы.
 
Пьяница снег обнимает навзничь.
Скорую вам? Обложил матом.
Я, говорит, Пётр Михалыч.
Правда, мы атом? Правда, мы атом?
 
Сколько их в нас октиллионов?
Кто посчитал? Семь? Восемь?
Без доказательств и законов
Зима, весна, лето, осень…
 
Что остаётся? Ждать только.
Ну, и немного верить можно.
Хоть до-диез, хоть ре-бемоль.
Равно тревожно. Равно тревожно.
 
Дальше иду. Дымлю снова.
Песни мои совсем охрипли…
Эй, … успокойся и будь здорова!.. 
Помни, мы влипли. Помни, мы влипли.
 
 
Город

«Выход в город из последнего вагона 
налево! Осторожно, не упадите на рельсы!»
 Каждое утро уже знакомый 
голос ласкает, но против шерсти.
«Вверх по лестнице, всегда вперед!
Не преграждайте другим дорогу!» –
Наглый старик, отпихнув, пройдет
выше меня, навстречу Богу.
«Следующий кто? Соблюдайте очередь!
Что вы не люди? Зачем толкаетесь?
Сколько вам? Триста????!!!
Столько не будет.
Что вам? Любви???
Загляните в марте».
«Распишитесь. Снова не вышли на премию.
Много отдыхаем, мало работаем.
Да, опаздываем время от времени.
Но, к Новому году вот банка со шпротами».
«Выйдите! Дверь закройте с той стороны!
Вы что, не видите, доктор занят!» –
порция желчи от медсестры.
А по табличке её зовут «Аня».
«Что вы встали, загородили витрину!
Отойдите!!! За вами не видно!» –
несвежим дыханием прямо в спину
часам к шести уже обидно.
Вот развернуться и как плюнуть…
И чтоб голова потом не болела, 
что мы не животные, а люди.
Из последнего вагона выходим налево…
С трамвая сходим остановкой раньше…
До дома воздухом жадно дышим…
И чем ГОРОД становится дальше,
кажется, можно в нём выжить?! 
 
Марафон желаний

Хандра, апатия, зевота
И куча маленьких долгов…
Так жить нельзя!
Так…нужно что-то…
План, кажется, уже готов!
С чего начать? ….
1) Курить бросаю,
2) Не «зависаю» допоздна,
3) Пробежки утром,
4) С мёдом чаю
Пью вместо красного вина.
5) Всё. Не «пилю», не осуждаю,
смиренно слушаю, молчу,
6) Болячками не «загружаю»
И не бегу чуть что к врачу!
7) Не покупаю сто шампуней,
Ведь голова всего одна!
8) Пусть не с «Улиссом» , но с «Манюней»
стать светлой точно уж должна.
9) Не ЖДУ. Зато всё принимаю)
Плохой погоды просто нет!
10) Такси – прощай!
       Привет трамваю!!!
11) Трамвай –  пока.
  Ходьба, привет!
12) Ну, и, конечно же, соцсети!!!
Всё….В 90-е. Назад.
Ведь ждёт же муж!
                                Скучают дети!
Эх… крайний раз…последний взгляд…

Своё улыбчивое фото
Поставлю старому взамен.
И всё.
        Уйду опять в болото.
Но…
        С ощущеньем перемен.