Мама лукашенко николая

Экстрим по – белорусски: написать статью про то, о чем здесь не принято думать вслух (!), опубликовать в час ночи, и проснувшись увидеть более 5000 просмотров.. 

Теперь смотреть в окно и думать: а стоит ли вообще выходить на улицу, может, лучше дома посидеть..? Так, пару лет.. )

Пожалуй, я давно не ощущала такого риска, как сейчас, – находясь в Белоруссии, написать об одной из самых загадочных и закрытых к обсуждению тем.

Мама “Принца” Коли – сына президента РБ Лукашенко.

Где она? Дают ли ей видеться с сыном? Обращалась ли она в суд после расставания с “батькой”? Имеется ли порядок общения? Согласна ли мать с распорядком дня своего ребенка, с его вынужденной публичностью, с тем, что сын часто пропускает школу ради международных визитов своего отца? Согласует ли Батька с матерью Коли политику воспитания их совместного ребенка? Лишена ли мама Коли родительских прав де-юро или де-факто, судом или самим Лукашенко? Что отвечает батька сыну на вопросы о маме?

Ходят слухи. Что сын Коля – незаконнорожденный. Что его мама – с 1994 по 2001 год была личным  врачом Лукашенко. Еще пара скудных фактов, и – тишина. Несмотря на то, что мама когда-то занимала публичный пост в Министерстве Здравоохранения РБ. 

А вот от редких комментариев самого Батьки на тему сына Коленьки за версту несет уже знакомой риторикой.  “Он ко мне привязан”, “Не спит, не ест, пока меня нету дома”, “Путин сказал, что этот сын дар от Бога, чтож мне божий дар отпихивать”. Картина вырисовывается почти классическая, узнаю в словах Батьки и Батурина, и Панина и других отцов – “мученников”, героически заменяющих собой и маму и папу, и годами скрывающих детей от “плохих” матерей, которым все это время затыкают рот.

Вы можете смеяться, но я даже не удивлюсь, если Батька возит Колю с собой по заграницам, опасаясь, что сына в его отсутствие может пожелать навестить мама, которую вероятно, Батька все же не ликвидировал, а просто “забанил”. Лет на десять, пока не наиграется и не получит крепкую “ответку” от искалеченной психики подросшего отпрыска. Как заметил на эту тему журналист Артемий Троицкий: “Ребенок в таком возрасте обычно много говорит, а Коля почти все время молчит”. Так о чем же молчит мальчик?. 

Почему ни один журналист до сих пор не добился внятного ответа президента на этот, казалось бы, совершенно безобидный вопрос? И почему весь народ Белоруссии сохраняет “нейтральную  лояльность” по отношению к вероятным насильственным действиям своего правителя в отношении женщины и ребенка? 

На самом деле, меня вовсе не волнует личная жизнь президента, но меня действительно  беспокоит жизнь ребенка и жизнь его матери, с которой он судя по всему разлучен. А еще больше меня поражает реакция общества (вернее ее отсутствие).

 И беспокоит вот почему. 

Находясь в вынужденной, незаконной – но при этом легальной (!) разлуке с родной дочерью, похищенной бывшим мужем уже 6 лет назад, я прошла через подобную ситуацию. Сначала вела праведную борьбу за право видеть свою дочь, но обойдя за четыре года все возможные инстанции и сотни судов, поняла, что закон НЕ защищает.

Тогда я стала бороться ПРОТИВ системы – участвовала в пикетах, писала жалобы на бездействия чиновников,  участвовала в десятках телешоу, донося актуальность проблемы до парламентариев и простых людей, стараясь на примере своей истории, а также историй других разлученных родителей, создать общественный дискурс, но главное – сартикулировать то, что в правовом вакууме могут развиваться т.н. “родители -паразиты”, ворующие собственных детей, пользуясь известной “дыркой” в законе.   

Однако, телевизионщики часто передергивали личные истории разлученных с детьми родителей, сводя все к конфликту полов, мужчин и женщин, сталкивая лбами в прямом эфире отцов и матерей. 

Тогда, я взялась ЗА разработку и принятие закона. Мы, родители, объединились в Общественное движение, участвовали в обсуждении программ разных политических партий, проводили круглые столы и корпели над улучшением закона с лучшими юристами. Однако, общественный дискурс был жестоко заспекулирован буквально на подходах к ГосДуме в третьем чтении. 

И все-таки,  о чудо, – лед тронулся! В мае 2011 года Президент Медведев подписал указ о внесении поправок в Федеральный Закон. Теперь самое интересное. В российском законе появилась административная ответственность родителя за укрывание ребенка от другого родителя – аж 1500 рублей и 2500 рублей за повторное нарушение прав ребенка!

Почти что штраф за парковку в неположенном месте. (Фейспалм)

Однако, привлечь нерадивых родителей к административной ответственности и уплате даже этого смешного штрафа оказалось делом совсем не простым – лично мне это так ни разу сделать не удалось: процедурные нюансы. 

Все эти годы борьбы хотелось задать один единственный вопрос. Почему?

Почему политики, осведомленные о тысяче похищенных детей внутри нашей страны, не внесли поправки в Уголовный и Семейный кодексы? Ольга Слуцкер лично обращалась с этим вопросом и к Путину и к Медведеву дважды в прямом эфире.

Почему вместо принятия реальных цивилизованных мер нам бросили кость в виде этой  издевательской меры – штрафа в 1500 рублей? Почему, вскоре после этих поправок, Россия подписывает Женевскую конвенцию, согласно которой похищением признается перемещение ребенка родителем из России в другую страну, но по-прежнему не признается похищение внутри самой страны?

Обидно признавать, что годы борьбы ушли зря.. За 6 лет так и не получила возможности даже инициировать розыск, чтобы выяснить реальное местонахождение своей дочери, ее самочувствие, ее первые успехи в школе. Да что там, я не знаю даже, был ли у Ксюши первый звонок.  Если был, то нам никто его уже не вернет.

Годы ушли на то, чтобы не признавать очевидного.. Тем, кто не хочет менять этот варварский  закон, вероятно, такое положение вещей вполне устраивает. Ведь лично для тех, кто принимает законы и отвечает за идеологию, бесправие женщин и детей является очередным инструментом  контроля и власти. 

А ведь действительно. Мы будто не замечаем молчания жены Путина, не замечаем и того, что дочери президента – аки призраки, окончили Университет, в котором их никто никогда не видел. Мы также закрываем глаза на “исчезновение” матери Коли, с которой сожительствовал президент Белоруссии.  

Положение женщин и любовниц тех, что у власти – лучший показатель положения женщин вообще по стране. То же относится к их детям. Возможно, дочери и жена Путина, как и другие женщины, окружающие мужчин во власти, лучше всего знают ответ на вопрос, мучающий меня все эти годы.

Поэтому личная жизнь главы государства – дело не такое уж и частное…

Попробуйте представить виктимно-молчащую, потупив взор, Мишель Обаму, которая неделями не появляется на официальных приемах, ожидая, пока сойдут синяки на ее теле…?

Это невозможно!

Попытайтесь вообразить Хилари, внезапно выбывающую из президентской гонки из-за угроз Билла и шантажа совместными детьми?. 

Согласитесь, эти фантасмагории звучат даже более фантастично, чем фантазия о том, что президентом России станет женщина. 

Недавно я побывала в белорусском суде и пообщалась с представителями нескольких НКО, занимающихся проблемой домашнего насилия в РБ. 

Сказать, что ситуация плачевная – ничего не сказать. На официальном, государственном уровне этой проблемы будто вовсе не существует (все три НКО существуют, само собой, на деньги зарубежных фондов). За избиение жены здесь предусмотрена административная ответственность (штраф), уголовное дело возбудить практически нереально. Добиться предписания, ограничивающего насильника в подходах к женщине, практически невозможно. У женщин, а также стариков и детей, жертв домашнего насилия, нет иного выбора кроме как терпеть. Именно так насилие стало частью повседневной рутины, и сформированная в обществе толерантность к насилию играет наруку титульному вождю. 

Остается лишь удивляться странной взаимосвязи между правами женщин в отдельно взятом государстве, и правами одной отдельно взятой женщины главы этого государства, до которой, кажется, никому нет дела..  

Мне хватило 6-ти лет, чтобы наконец понять, почему. А вам?