Личная жизнь саввы морозова и его дети

112 лет назад, 26 мая 1905 г. случилось событие, из-за которого историки спорят до сих пор: крупнейший российский промышленник и меценат Савва Морозов был найден в его гостиничном номере в Каннах с простреленной грудью. До сих пор нет ответа на вопрос, было ли это суицидом или убийством.

Савва Тимофеевич Морозов и его супруга, Зинаида Григорьевна

О Морозове написаны сотни статей и книг, а вот о его семье известно гораздо меньше. Судьбы вдовы промышленника и его детей сложились не менее драматично, чем его собственная, что заставляло суеверных людей говорить о злом роке, преследовавшем эту семью.

Зинаида Григорьевна Морозова с дочерьми Марией и Еленой

Похороны Саввы Морозова состоялись 29 мая 1905 г. в Москве на Рогожском кладбище. В похоронной процессии участвовало около 15 тысяч человек – все, кроме той женщины, которую он в последние годы любил и в чьей причастности к его смерти многие не сомневались. На похоронах не было актрисы Марии Андреевой, сыгравшей роковую роль в жизни Морозова. Говорили, что из-за нее он даже хотел развестись с женой, на которой женился по большой любви.

Дети промышленника Тимофей, Елена и Мария с бабушкой, Марией Федоровной Морозовой

Зинаиду Григорьевну Савва увел у собственного племянника. За Сергея Викуловича Морозова она вышла замуж в 17 лет, но брак оказался несчастливым. Савва Тимофеевич влюбился в нее с первого взгляда, из-за их романа разразился скандал: Морозовы были старообрядцами, и развод для них считался недопустимым. Но Зинаида Григорьевна презрела традиции, развелась с мужем и вышла замуж за Савву Морозова.

Савва Морозов на стройке нового здания Московского художественного театра, 1902

Вместе они прожили 19 лет, у них родилось четверо детей, и брак был счастливым до тех пор, пока промышленник не увлекся актрисой Марией Андреевой. Зинаида Григорьевна не могла простить ему ни этой любви, ни увлечения революционными идеями, ни финансирования большевиков. По Москве поползли слухи о сумасшествии Саввы Тимофеевича. В 1905 г. Морозовы отстранили Савву от управления компанией и отправили на курорт за границу. Супруга его сопровождала и находилась в соседнем помещении в тот роковой день, когда прозвучал выстрел. По ее свидетельству, она видела убегавшего из комнаты мужа человека.

Савва Морозов и Мария Андреева

После смерти Саввы Морозова вдова унаследовала его состояние, но распоряжаться им так же, как муж, не захотела. «Князь Павел Долгорукий сказал, что приехал ко мне по поручению партии, наговорил кучу любезностей о моём уме и прочем, и как им будет лестно, если я запишусь в их партию. Я поблагодарила князя за честь, которую мне сделали, но я, по своему свободомыслию, ни в какую партию не пойду, так как не люблю рамок, и потом, я – богатая женщина, и когда будут у меня просить на дела партии, мне будет трудно отвечать, что у меня денег нет, и, кроме того, я совсем не симпатизирую кадетам», – говорила вдова.

Дом Морозова на Спиридоновке в Москве, построенный по проекту архитектора Ф. Шехтеля

В 1907 г. она снова вышла замуж – за своего давнего поклонника, градоначальника Москвы, генерала Рейнбота. Впрочем, многие считали этот союз заключенным по расчету: генерал получил материальную стабильность, а вдова – дворянство и возможность быть принятой в высшем обществе. Их брак распался в 1916 г. по инициативе Зинаиды Григорьевны. Ее мужа обвинили в казнокрадстве, затем последовала скандальная отставка и долгий судебный процесс. Жена наняла лучших адвокатов, и Рейнбот был помилован, но отношения в семье испортились, и они расстались.

Савва Тимофеевич Морозов и его супруга, Зинаида Григорьевна

На самом деле с гибелью Саввы Морозова неприятности для его родных только начались. После революции практически все члены семьи пострадали. Морозова-Рейнбот избежала репрессий, но лишилась всех своих имений и была вынуждена доживать свой век на съемной даче в поселке Ильинском, распродавая личные вещи. Все ее имущество было национализировано. В ее загородной усадьбе в Горках позже поселился Ленин. В 1947 г. Зинаида Григорьевна скончалась в забвении и бедности, пережив многих из рода Морозовых. «Как все-таки со всеми нами жестоко распорядилась жизнь!» – сказала она незадолго до смерти.

Меценат и промышленник Савва Тимофеевич Морозов с матерью и детьми Марией, Тимофеем и Еленой, 1898

К детям Саввы Морозова судьба тоже не была благосклонна. Старший сын Тимофей пытался заниматься расследованием обстоятельств гибели своего отца, но вскоре был арестован. В 1921 г. его приговорили к смертной казни и расстреляли (по другим сведениям – он погиб во время гражданской войны в 1919 г.). Младшего сына Савву отправили в ГУЛАГ, а затем выслали из страны (точных сведений о нем тоже не сохранилось).

Савва Морозов с детьми Марией, Еленой и Тимофеем, 1897, и с младшим сыном Саввой, 1904

Дочь Мария была признана душевнобольной и погибла при странных обстоятельствах в психиатрической лечебнице. Избежать трагической судьбы удалось только младшей дочери Елене – после революции она смогла выехать в Бразилию.

Меценат и промышленник Савва Тимофеевич Морозов

via

Добавить в друзья в ЖЖ

На начало двадцатого века самых богатых купцов Москвы насчитывалось примерно двадцать-двадцать пять семей: семь из них под фамилией Морозовы. Самым знаменитым из всех столичных купцов стал Савва Морозов, биография которого рисует нам вовсе не богача-самодура, бездуховного нувориша, а просвещённого человека, стремящегося к духовности.

Деньги

Точные размеры капитала этой семьи никто доподлинно не знает. Мануфактурное товарищество, где Савва Морозов, биография которого сейчас у нас “под лупой”, не был даже владельцем, стояло в тройке наиболее прибыльных дел в стране. Он был директором. Жалованье получал не просто большое, а огромное. Двести пятьдесят тысяч рублей в год получал Савва Тимофеевич Морозов. Биография начиналась с сильного удара судьбы. Министру финансов в эти же годы платили ровно в десять раз меньше, но и в эту сумму царь много добавлял из своего кармана, чтобы Витте не обиделся.

Родоначальники дела Морозовых – деды Саввы и отец – не имели и малой части того замечательного европейского образования, которое получил Савва. У них не было других интересов, кроме производственных, а о художественных вкусах они и понятия не имели. Ни с кем не делились. Скорее, наоборот, знатными были мироедами. Но производство подняли всем на зависть. А вот биография Саввы Морозова получилась другой. Он деньги зарабатывать умел (да и любил), и социальные вопросы волновали его ничуть не меньше.

Дед Савва

Савва Васильевич был рождён крепостным во Владимирской губернии. Очень долгая и трудная дорога предстояла ему до крупнейшего текстильного магната. Крестьянин был с деловой смёткой: раздобыл почти негодный станок, плёл на нём кружева да ленты своими собственными руками, в одиночку, а потом ходил время от времени в Москву пешком за сто вёрст, чтобы продать свой товар скупщикам. Постепенно производство расширил, перешёл на сукно и хлопок.

С художниками не знакомился, читать не учился, но денежки копил. Ему сопутствовала счастливая судьба, даже когда армия Наполеона разорила половину России и сожгла Москву. Фабрики сгорели, таможня дала добро, и хлопчатобумажная промышленность России начала своё становление. Дворяне Рюмины дали Савве Васильевичу вольную за семнадцать тысяч рублей (если покупать за эти деньги поместье, оно будет не таким уж маленьким. Это огромные, немыслимые для тех времён деньги). И очень быстро дед Савва стал купцом первой гильдии.

Рогожское кладбище

Старший Морозов даже в глубочайшей старости великолепно вёл дела, от которых не отходил ни на день. Ни одной буквы он так и не выучил, читать не умел. Однако это ему не помешало нажить крупнейшую в стране Никольскую мануфактуру. Думал он о потомках: от первого их шага заботился и до последнего.

Там, где теперь в Москве Шоссе Энтузиастов (ранее Владимирский тракт), в девятнадцатом веке образовался посёлок старообрядцев. Савва Морозов-старший тоже всю жизнь придерживался старой веры и верил истово, по-крестьянски. Поэтому на старообрядческом Рогожском кладбище он купил место и себе, и потомкам.

Старообрядцы редко бывали людьми бедными, а вот богатыми – часто. Рогожские старообрядцы особенно, среди них было много фабрикантов и купцов. Денег на храмы, а их при кладбище было два, не жалели: на книги церковные, на старинные иконы строгановского и рублёвского письма, на ризницу. И свечи перед иконами ставили не простые, бывали и до двенадцати килограммов весом. Савва Васильевич купил место на этом кладбище, где теперь упокоились четыре поколения купцов Морозовых. Вот таким целеустремлённым был старший Савва Морозов. Биография краткая, но весьма поучительная.

Отец Тимофей

Младшенький сынок Саввы Васильевича особенно радовал родителя. После сороковых годов девятнадцатого века допущенный к делам мануфактуры он много полезного внёс в производство. Наследник оборотистый, ловкий, хитроумный, как Одиссей, Тимофей Саввич прибрал к рукам весь цикл работы фабрик. Скупил землицу в Средней Азии вместе с хлопковыми полями и перестал зависеть от импорта, оборудование модернизировал, выучил в техническом Императорском училище собственных специалистов и погнал дорогостоящих англичан в шею.

Капиталы отца своего преумножил, за что снискал огромный авторитет в деловых кругах самого высокого уровня. Государственный мануфактур-советник, гласный в Московской городской думе, председатель в биржевом комитете и в Купеческом банке. Более того, член правления Курской железной дороги. Университетов не заканчивал никаких, но грамоту уже знал. Кровосос из него получился не хуже деда: на мануфактурах труд был адский, рабочих давили штрафами, зарплату платили редко и не полностью. При всём этом дурной пример сыну Тимофей Саввич подавал: жертвовал он не только на храмы, но и университетам, и издательствам подавал немало.

Стачка

Морозов-средний любил авторитарный стиль управления. Мануфактура была для него и подчинённых удельным княжеством, даже со своей полицией. В кабинете не дозволялось сидеть никому, кроме хозяина, сколько бы не занимали времени совещания и доклады. В новом 1885-м году прямо на Рождество Христово поднялись рабочие мануфактуры, устроили забастовку, названную в учебниках “Морозовской стачкой” и первым организованным выступлением рабочих.

Две недели производства стояли. Тимофей Морозов был вне себя от негодования. Волнения народа подавили, зачинщиков судили в переполненном зале с донельзя накалённой атмосферой. Публика возмущалась не подсудимыми, она исходила праведным гневом по поводу бессовестности фабрикантов. А Тимофей Морозов был вызван свидетелем на этот суд.

Стыд

Биография Саввы Тимофеевича Морозова началась именно тогда. Он с ужасом и страшным стыдом вспоминал до конца жизни, как вышел к свидетельскому месту его отец под крики: “Кровосос! Изверг!”, как смотрели на отца в бинокли, как показывали на него пальцами. И Тимофей Саввич, наверное, впервые в жизни растерялся.

Засуетился, запнулся на ровном паркете и грянулся затылком об пол прямо перед скамьёй подсудимых. Шум в зале стоял такой, что заседание прервали. Через месяц только поднялся Тимофей Саввич с постели уже навсегда больной, издёрганный, резко состарившийся и злой. О фабрике и слышать больше не хотел: продать, деньги в банк положить и забыть обо всём этом поскорее. Мать Саввы Тимофеевича не дала, мануфактуру всю на себя переписала, сына директором сделала.

Мария Фёдоровна

Савва Морозов, биография краткая не может передать все удары судьбы, воспитывался в религиозном аскетизме и, пожалуй, чрезмерной строгости. Каким ещё образом мог родиться вольнодумец в будущем капиталисте? В Трёхсвятительском переулке был дом Морозовых с оранжереей, садом, цветниками, с молельней только для семьи, где каждый день проводили службу приходящие из Рогожской общины старообрядческие священники. И весь огромный, из двадцати спален, не освещённый электричеством дом держала крепко-накрепко в кулаке одна женщина.

Мать светского и очень вольного человека, каким впоследствии стал Савва Морозов, биография личная у него такова, что заставила бы матушку в обморок упасть, ежели знать бы ей о том заранее, бывала иногда совершенной самодуркой и набожной до последней степени. Всегда окружённая приживалками она не имела надобности экономить ни в чём, но чудила. У детей даже нижнего белья было не вдоволь. Не водилось в доме газет, журналов и книг светского содержания, никогда она не была в театре, не звучала в доме музыка, ибо бесовство всё это по староверческим понятиям. Ванной она тоже не пользовалась, но одеколоны любила.

Образование

Несмотря на всё это, перемены старообрядческий быт нарушили до основания. У всех восьмерых детей Морозовых были гувернёры и гувернантки со светскими манерами, с музыкой и иностранными языками. Правда, за любой неуспех детишек немилосердно драли розгами по старым добрым домостроевским традициям. Тут всё было выбрано таким решительным человеком, как Савва Морозов. Биография, личная жизнь, всё будущее его становилось ему понятнее день ото дня. Изначально мальчик не был послушным: курить и отодвигаться от Бога он начал ещё в гимназии.

В Московском университете ему было интересно изучать физику и математику, философию и историю (лекции Ключевского), поэтому он продолжил обучение в Англии, в Кембридже. Писал диссертацию и изучал текстильное дело. А после Морозовской стачки вернулся домой и принял управление производством в двадцатипятилетнем возрасте. Капиталист из него получился просто замечательный. Из Англии было выписано оборудование, Савва отменил штрафы, повысил зарплаты, построил общежития для рабочих. Тимофей Саввич звал сына социалистом и боялся, что тот сломает себе шею с таким подходом к фабричному делу.

Скандальные успехи

Товарищество Морозовых тем не менее процветало. Никольская мануфактура очутилась уже на третьем месте во всей стране по рентабельности производства. Морозовские ткани пользовались большим спросом, чем английские, даже за рубежом, даже в Китае и Персии. Хотя не мог распоряжаться всем единолично Савва Морозов, фото и биография подсказывают: всё-таки распоряжался, задним числом ставил матушку – хозяйку мануфактуры – в известность, но чаще всего и этого не делал. Не фабрикой одной изумил матушку сын.

На любовном фронте Савва тоже уверенно побеждал. С таким скандалом староверы Морозовы не сталкивались никогда. Он влюбился в замужнюю женщину, да ещё и жену своего родственника. Развод в России всегда был нонсенсом, а уж старообрядцы такого потерпеть вообще не могли, для них это было чудовищно и недопустимо. Однако именно такова была у человека упорного, как Савва Морозов, биография. Семья была опозорена, а свадьба состоялась.

Зинаида Григорьевна

Женщину себе Морозов выбрал по типу маменьки: властную, надменную, тщеславную, а не честолюбивую и очень умную. Она любила роскошь, и муж ей в этом потворствовал. По улице Спиридоновке в доме номер пять, построенном специально для молодой жены, они и поселились. Сейчас там не гнушается проводить приёмы Министерство иностранных дел России, кстати. А тогда приёмы устраивала Зинаида Григорьевна. Её, хоть и потомственную, но всё-таки купчишку, посещали лица императорской фамилии и самые видные люди государства. Хотя, в общем и целом великосветской дамой она так и не стала. Савва Тимофеевич Морозов, биография которого зиждилась на купеческих капиталах, устремления жены не всегда понимал, но потворствовал всем её начинаниям.

Убранство дома напоминало дорогую посудную лавку. Только кабинет и спальня Саввы были похожи на приют холостяка, кроме бюста Ивана Грозного из мастерской Антокольского ни одного украшения там не было. Зато супруга резвилась. Например, принимая императорское семейство на Нижегородской ярмарке, он получил замечание, что шлейф платья его жены намного длиннее, чем у царицы, а это очень большой промах относительно такта и скромности. Но к тому времени Савве было уже всё равно, что делает его жена. Этот брак не спасли даже дети Саввы Морозова. Биография здесь не ставит точку, поскольку самое интересное у известнейшего мануфактурщика ещё впереди. А его жена, кстати, стала, наконец, дворянкой после смерти Саввы.

МХАТ

Морозов строго учитывал каждый свой рубль, но никогда не жалел денег на благие дела: издание книг, газет, помощь Красному кресту и многое другое. Но главное его дело, за которое его ещё долгое время будут вспоминать с благодарностью – строительство и обустройство МХАТА, где только на строительство Савва потратил более трёхсот тысяч рублей – огромное состояние.

Им были сформулированы главные принципы театральной деятельности: общедоступность, приемлемые цены на билеты, репертуар только интересный обществу. И тут появилась на пути тёзка матери Саввы – Мария Фёдоровна Андреева. Да, та самая революционерка, Ленина видела, состояла в гражданском браке с Горьким. Актриса МХАТА и самая красивая из всех актрис российской сцены. Роман был бурным.

Большевичка

Андреева добывала деньги для большевиков. Впоследствии охранка вычислит, что ей удалось передать РСДРП несколько миллионов рублей. Это даже не состояние, а бюджет небольшой страны. Ленин называл Марию Фёдоровну товарищ феномен. Крупнейший капиталист России – Савва Морозов, биография которого целиком и полностью связана с угнетением народа, содержал партию коммунистов, антагонистов капитала.

Именно на его деньги издавалась “Искра”, а также газеты “Борьба” и “Новая жизнь” – обе тоже большевистские. Он лично возил тираж “Искры” через границу, помимо типографских шрифтов, он прятал у себя дома нелегально прибывших из-за рубежа ценных товарищей и даже распространял запрещённую литературу на собственной фабрике, с чем однажды и был пойман. Генерал-губернатор, великий князь Сергей, дядя царя беседовал с Саввой Морозовым по этому поводу. И всё не в прок.

Философия

Морозов Савва Тимофеевич, краткая биография которого говорит о тесных связях с нелегалами, не был революционером. Старообрядческий уклад в нём был убит европейским образованием. Славянофильство и даже народничество казались несколько примитивными. А тут эта великолепная Машенька с коммунистическими теориями и умной толстой книжкой под названием “Капитал”. Ещё Максим Горький, ставший его ближайшим другом, умнейший, талантливейший.

Дело с Саввой Морозовым окончилось плохо. Узнав о страсти, возникшей между его лучшим другом: нищим писателем и его любимой женщиной, чуть менее нищей актрисой – фабрикант был просто убит. Но заботился о Марии Фёдоровне, которая уже переселилась к Алексею Максимовичу, денег давал и ей, и Горькому, и социал-демократам. Завещал Андреевой страховой полис на сто тысяч рублей на предъявителя. Вручил и уехал в Канны, чтобы там застрелиться. Вся история эта происходила по законам нашей русской литературы, потому так и окончилась биография Саввы Тимофеевича Морозова.