Караван историй мунира резник
Фото: Алексей Абельцев
Как-то мне в Лос-Анджелес позвонила Алла Пугачева: «Ты куда пропала? Что ты там делаешь?» Она, как и все, была уверена, что мы с Резником давно развелись: «Ходила рядом с Ильей какая-то женщина, он представлял ее своим директором, а потом объявил: «Это моя жена». «Мы до сих пор женаты! — воскликнула я. — Меня зачем-то вызывают в суд. Но куда я поеду? Мне в Москве даже негде остановиться…» Но Алла меня успокоила: «Не волнуйся. Покупай билет, что-нибудь придумаем…» Когда я получила телеграмму с таинственным текстом: «Вам необходимо явиться в суд Москвы в качестве ответчика», сразу же позвонила сыну Ильи Максиму.
Он был не в курсе, обещал узнать у отца. Потом перезванивает: «Папа очень разнервничался, когда я спросил: ехать ли вам в Москву? Даже наорал на меня: «Откуда я знаю! Может, это по поводу пенсии». Но спустя время Илья все-таки набрался храбрости и передал через сына: «Пусть Мунира подпишет письмо, что она согласна на развод, я обещаю ей каждый месяц присылать деньги». Как это не по-людски!..
Первый, кто узнал всю правду о моем теперешнем положении, был Филипп Киркоров. Он приезжал в Лос-Анджелес снимать клип. В паузах между съемками я поведала ему свою историю. О том, что Илья отвез меня с четырехлетним сыном в Америку и оставил там одних, что мы не разводились и не собирались разводиться, что Илья все это время меня обманывал…
Филипп был в шоке. И когда вернулся в Москву, все рассказал Алле…
Мой самолет из Лос-Анджелеса приземляется в Москве. В аэропорту меня встречает директор Аллы Пугачевой. Я очень волнуюсь: на следующий день у меня назначена встреча с адвокатом. Вдруг вечером звонок: «Вы стоите, Мунира? Лучше сядьте. Вы уже давно разведены». Пока я делала заграничный паспорт, опоздала на суд, и нас с Ильей развели по его заявлению. Без меня…
Все это время я жила в Америке в полной изоляции! Часто, звоня Илье, спрашивала о наших общих знакомых, об Алле и Филиппе, он сухо отвечал: «У них своя жизнь, у меня — своя. Я с ними не общаюсь!
Илья стал везде появляться с какой-то женщиной, которую сначала представлял как своего директора, а потом — как жену
Фото: ИТАР-ТАСС
Да и потом, у меня нет друзей, только соратники по работе». Странно… Я не узнавала своего Илюшу. Ведь когда-то они с Пугачевой очень дружили. Илья постоянно говорил: «Алла — моя младшая сестра, я — ее старший брат».
Потом выяснилось, что многие знакомые просили у Ильи мой американский номер телефона, а он отвечал: мол, Мунира плохо себя чувствует и лучше ее не беспокоить. Видно, боялся, что кто-нибудь выдаст тайну: в его доме давно уже живет другая…
Первое время, вернувшись в Москву, я жила в гостинице, потом Филипп пригласил меня на свою дачу. Его тетя, у которой миллион забот — ребенок, хозяйство, дом, — окружила меня теплотой и вниманием. Я жила там два месяца. Благодаря Алле я получила российский паспорт, у меня теперь есть регистрация и крыша над головой.
О чем говорили Алла с Филиппом, обсуждая мою проблему, для меня остается секретом. Но вскоре они вручили мне ключи от квартиры: «Ты будешь здесь жить, пока не встанешь на ноги». Даже если я перелистаю весь словарь Даля, не смогу найти достойных слов благодарности им обоим…
А Илья обиделся: мол, Алла меня специально сюда вызвала. Ему, видите ли, назло! Он даже где-то обронил фразу: «Против меня организовали настоящую травлю». Но Алла лишь делает то, что должен делать мой муж, с которым мы прожили 25 лет…
Его бесит, что мне помогает именно Алла, и он пытается нас рассорить. Недавно вообще заявил: «Они были врагами». На какой почве мы с Аллой могли быть врагами?
Ведь ничего, кроме добра, я от нее не видела! Она протянула руку помощи, поняв меня как женщина женщину. Наша счастливая жизнь с Ильей протекала на ее глазах. Алла была на нашей свадьбе, потом мы полгода жили в ее квартире. Она видела, как я забочусь об Илье, какими восторженными глазами смотрю на него. Ей, как и мне, трудно понять, почему он так со мной поступил?
Как-то, помню, сидим с Аллой на кухне, вдруг она шепчет, кивая в сторону Илюши: «Ты любишь его? Ну скажи честно, любишь?» Я смешалась: «Не могу сказать…» Она удивленно на меня посмотрела. И тогда я постаралась ей объяснить: «Как одним словом «люблю» определить отношение к человеку? Я люблю мороженое. Я люблю шоколад. Но так же просто сказать об Илюше?..» Алла меня тогда поняла, я видела это по ее глазам.
Зачем она меня об этом спросила? Может, потому что она знала Илью больше, чем я, и лучше, чем я. Не знаю…
Мне теперь часто задают вопросы, на которые у меня нет ответа. Но один вопрос меня возмутил: «Это правда, что Резнику пригрозили ваши старшие братья и фактически заставили жениться?» Какая чушь! Мои родные даже не были знакомы с Ильей до нашей свадьбы. Мы поженились в Ленинграде в феврале, а приехали к моим родителям знакомиться уже летом. У моего отца была мечта, что его единственная дочка выйдет замуж за мусульманина, ведь все мои четверо братьев женились на русских девушках. Мама папу успокаивала, говорила, что Илья — не какой-то там мальчишка, а солидный человек, известный поэт… Мы познакомились с Ильей в Ташкенте.
Каждый раз вспоминая нашу первую встречу в Ташкенте, Илья смеялся: «Ты была такая неприступная, гордая!»
Фото: Из личного архива М. Резник
И хотя мне было 26 лет, я считала себя очень взрослой и независимой. Жила в родительском доме в большой семье: мама — татарка, папа — казах.
Илья Резник приезжал в Ташкент по работе, писал песни для ансамбля «Садо». Тогда-то меня как танцовщицу и пригласили в этот коллектив поработать с девушками. Они собирались выступать на каком-то конкурсе. На одной из репетиций я и увидела Илью. Высокий представительный мужчина важно ходил по сцене и разговаривал с музыкантами. Как-то подошел ко мне и полюбопытствовал:
— А вы что здесь делаете?
— Работаю балетмейстером.
— Да? Я вас раньше никогда не видел.
Потом бесцеремонно взял из моих рук записную книжку и что-то там быстро написал.
— Это телефон моего гостиничного номера. Позвоните мне…
— Зачем?
— А мне все звонят.
Но звонить ему я не собиралась. Вот еще! Илья, вспоминая нашу первую встречу в Ташкенте, смеялся: «Ты была тогда такая неприступная, гордая!»
Но дело было не только в этом…
Каждый раз поэт прилетал из Ленинграда в сопровождении женщин, причем его спутницы регулярно менялись. Как-то я даже нашему директору сказала: «Как странно, Резник уже раза четыре приезжал и все время с разными девушками…»
«Он человек свободный, — пожал тот плечами. —Уже года два как развелся. Что хочет, то и делает…»
Наверное, мы с Ильей так бы и продолжали сухо здороваться друг с другом, если бы не одна поездка, которая неожиданно нас сблизила…
Как-то наши общие друзья пригласили большую компанию на празднование юбилея в другой город. Илья в этот день должен был прилететь из Ленинграда. Помню, сидим в машине прямо на летном поле и ждем рейс из Питера. Наконец гляжу — по трапу самолета спускается Резник. «Ребята, спорим, сейчас за ним появится очередная пассия!» — воскликнула я. Но пари я проспорила — на этот раз Илья прилетел один.
Все приглашенные гости жили в доме юбиляров и каждый день встречались за завтраком, обедом и ужином.
И там постепенно Илья стал открываться мне как обаятельный человек и прекрасный рассказчик. Он нас все время так смешил, что мы буквально задыхались от хохота. Оказывается, он совсем не такой, каким я его видела в Ташкенте. Там он ходил все время напыщенным индюком: мол, я звезда, прошу любить и жаловать!
Наверное, уже в эту поездку мы поняли: нам интересно друг с другом. И с тех пор стали встречаться. Илья все чаще прилетал в Ташкент: выступал с авторскими концертами, готовил сборник стихов, писал песни для картин «Узбекфильма»… Когда он уезжал, мы постоянно созванивались.
Однажды перед очередным приездом звонит Илья: «Я хочу прилететь с Максимом на каникулы и показать ему Ташкент».
Когда-то они с Пугачевой очень дружили, Илья постоянно говорил: «Алла — моя младшая сестра».
Фото: ИТАР-ТАСС
Его 12-летний сын после развода родителей жил с отцом, а не с матерью. На суде мальчик объявил: «Я хочу остаться с папой…»
У нас в ноябре очень тепло, солнечно, а в Ленинграде уже было пасмурно и сыро. Мы катались на лошадях на ипподроме, я водила мальчика на экскурсию по огромному алайскому рынку, показывала старый город…
Это потом (когда мы уже поженились) я догадалась, что Илья привозил Максима в Ташкент не просто так. Он хотел посмотреть, как тот отреагирует на меня. Утвердит ли сын кандидатуру будущей папиной жены? Может быть, у Ильи уже были планы относительно меня. Но тогда об этом я еще ничего не знала…
Мне очень понравилось, что Илюша любит детей. Я была уверена, что настоящий «еврейский папа» обязательно будет и хорошим семьянином.
Но как глубоко я в этом ошиблась!
Очень скоро Илья снова приехал. Опять прогулки, опять стихи… Удивительно, но нам не надо было говорить о любви: он все читал в моих глазах, а я — в его. Помню, как он объяснял, что мое имя Мунира можно разделить пополам: «мун» — по-английски «луна», а Ра — в египетской мифологии имя бога солнца, так что, оказывается, в моем имени сочетаются два божества — луна и солнце. А уж, поверьте, поэт говорить умеет! Когда мы поняли, что нам вдвоем хорошо, отношения стали развиваться стремительно. Нас уже никто не мог остановить. Мы не контролировали себя…
В очередной раз уезжая в Ленинград, Илья вдруг предложил: «Скоро Новый год.
Мы с Максимом хотели бы, чтобы ты к нам прилетела». Что делать? Мне еще надо было отрепетировать два номера — испанский и национальный танцы — для всесоюзного конкурса. В оперном театре уже костюмы сшили. А самое главное — что я скажу родителям?
Мама долго ни о чем не подозревала. Я ей призналась во всем, только когда Илья улетел. Мама была в шоке: «Куда ты поедешь? К кому? Как?» Но я всегда была очень серьезной девушкой, и мама мне доверяла. И в итоге меня отпустила. Правда, папе все же решили не говорить, к кому я еду. Он бы очень расстроился…
Из аэропорта «Пулково» Илья привез меня не к себе, а в мамину квартиру. Мы остались там жить, а его мама, деликатно оставив нас вдвоем, переехала к Максиму. Илья решил, что так будет удобнее всем: сын под бабушкиным присмотром ходит в школу, да и мы свободны.
Меня приятно удивил радушный прием Илюшиной мамы.
Илья писал стихи постоянно. Сочинял для А. Пугачевой, В. Леонтьева, Ф. Киркорова, Л. Вайкуле. (И. Резник, Л. Вайкуле)
Фото: ИТАР-ТАСС
Она ведь совсем меня не знала, но отнеслась ко мне с большой заботой. Наготовила нам столько еды, что мы несколько дней не выходили из квартиры…
Мне казалось, что мама Ильи пытается загладить перед ним свою вину. Когда его папа погиб после войны, она снова вышла замуж, отдав маленького Илюшу на воспитание дедушке и бабушке, во всяком случае он их так называл. В новой маминой семье родились дети, ей было не до старшего сына. Для Ильи разлука с матерью осталась незаживающей раной на всю жизнь…
Я прилетела к Илье на новогодние праздники, а в феврале мы расписались.
Многие, наверное, до сих пор думают: конечно, сразу замуж побежала за богатого и известного!
Но меня трудно упрекнуть в меркантильности. Когда я в первый раз оказалась в квартире Ильи, она меня поразила типично холостяцкой обстановкой. Как ребенок мог там жить? В то время Илюша ездил на «жигуленке». Мы жили как все, не шиковали. Я не интересовалась его доходами. Помню, как переживала, когда Илья месяц сидел дома: «У тебя так давно нет концертов, на что мы будем жить?» А он только посмеивался. Только когда мы переехали в Москву, я узнала, что он получает еще и авторские гонорары.
Но все равно лишних денег не было. Помню, зимой наступили жуткие морозы. Я ходила в пальто и все время дрожала от холода. Как-то после концерта мы столкнулись в фойе с Аркадием Райкиным.
Он был явно смущен, хотя горячо защищал папу: «Ну что вы, Мунира! Это ведь желтая пресса!» Мне, конечно. хочется думать, что Максим не знал об амурных делах отца. Хотя скорее всего он был в курсе, просто отец ему запретил рассказывать об этом мне.
А тут Илья пожаловался: мол, стал меньше зарабатывать. Предложил продать нашу пятикомнатную квартиру и купить поменьше, объяснив это так: «Зато денег буду больше тебе присылать». Илья купил двухкомнатную, но нас с Артуром туда не вписал…
Илья стал снимать дом в Подмосковье. Три года назад летом мой сын прилетал со своей девушкой в Москву. Когда вернулся, я спросила Артура:
— Как ты слетал?
Как папа? Где он живет?
— Я не был в папином доме…
— А где же ты жил?
— В отеле. Папа сказал, что в центре мне будет удобнее.
Поразительно! Илья встречался с родным сыном в городе и даже не пригласил в свой дом! Может, просто не хотел показывать сыну, как и с кем живет?
Пять лет назад у меня был юбилей. Я заказала ресторан, позвала гостей. Звоню Илье, а он мнется: «Мунир, ты знаешь, извини… У меня столько дел, я не смогу прилететь». Первый раз в жизни, прожив с мужем 25 лет, я позволила себе хамство по отношению к нему — молча положила трубку.
То, что я продолжала верить мужу, кому-то может показаться странным. Но я судила по себе…
Фото: PhotoXpress.ru
Минут через тридцать он виновато перезванивает: «Не расстраивайся, я прилечу». Илья прямо из аэропорта примчался в ресторан.
Самое смешное, что за некоторое время до дня моего рождения мне принесли посылку от Илюшиного друга из Чикаго. «Наверное, Эрик решил меня поздравить?» — думаю и открываю коробку. Там лежит красивое колье. Звоню Эрику: «Спасибо. Это от тебя?» — «Не совсем… Это от Ильи…» — «А почему Илья передает мне подарок через Чикаго? Он ведь сам приезжает к нам!» «Да это, наверное, розыгрыш!» — смеется Эрик.
Но это был не розыгрыш. Наверное, Илья боялся при своей даме покупать мне подарок, вот и попросил об услуге друга. Удивительно, раньше мужья от жен прятались, а теперь тайно от любовниц покупают подарки жене!
Я все чаще стала замечать какие-то странности в его поведении.
Как-то звонит ночью. Слышу, его знобит. «Ты где?» — «Да я у окна стою, замерз…» Я удивилась. А теперь думаю, он прятался с телефоном на балконе от этой женщины, чтобы, не дай бог, она не слышала, с кем он разговаривает…
Когда я вернулась в Москву, подруги спрашивали: «Да почему ты не нагрянула в Москву неожиданно, с инспекцией? Все бы сразу и выяснила!» Легко говорить. Ну хорошо, нагряну… Только куда? У меня нет адреса, где он снимает дом. В новой 2-комнатной квартире, по его словам, был склад: там лежали вещи, его архив. Помню, как однажды меня удивил один разговор с Максимом.
— Я с папой вижусь очень редко. Приезжает к нам по большим праздникам и то ненадолго. Порой мне кажется, что он не помнит, что у него есть внук…
Максим ни разу не намекнул, что его папа живет с другой женщиной. Может, его об этом попросил сам Илья?
Однажды покупаю русскую газету, а там статья. Читаю и хватаюсь за сердце. Оказывается, у Резника есть вторая жена Ира и сын Максим от первого брака. Ни обо мне, ни об Артуре ни строчки. И вот тут мне стало плохо. Я решила спросить мужа прямо в лоб:
— Ты хочешь со мной развестись? Так и скажи. Давай сядем и спокойно все обсудим.
— Да кто тебе сказал?! — возмутился он. — Об этом и речи не может быть!
Он, заметив, что я зябко кутаюсь в пальто, сказал Илье: «Резник, что ты делаешь со своей женой? Привез ее из жарких стран. Совсем здесь заморозишь!» Илья тогда отшутился, но когда его пристыдила Алла: «Мунира не выдержит зиму. Надо срочно купить ей нормальную шубу», решился взять деньги в долг. В один из наших приездов в Москву Алла посадила нас в машину и повезла в магазин выбирать мне норковую шубу. Позже эту шубу мы продали, чтобы заплатить за квартиру…
С Аллой Пугачевой Илья познакомил меня еще до свадьбы. Специально повез в Москву на смотрины. На Тверскую мы приехали прямо с поезда ранним утром. Дверь нам открыла Аллина домработница Люся и, приложив палец к губам, тихонько провела в гостиную. Мы с Ильей тихо о чем-то говорили, ожидая, когда проснется хозяйка
Вдруг вижу, открываются раздвижные двери и в проеме показывается рыжая голова Аллы.
Она была прекрасна! Такая уютная и домашняя, совсем юная, без макияжа… Пушистая рыжая кошечка с голубыми глазами.
Помню, что, когда Илья зачем-то вышел из комнаты, она сказала: «Знаешь, Илья после приезда из Ташкента очень изменился. Однажды он достал из внутреннего кармана пиджака твою фотографию и показал мне». А я и не подозревала, что он носил с собой мою карточку…
Вместо свадьбы у нас были дружеские посиделки. Илья собирался с Пугачевой на гастроли, и готовить торжество было некогда. Вот он и решил отпраздновать это событие в кругу друзей. К нам в Ленинград приехали гости: Алла с Болдиным и Раймонд Паулс с женой Ланой из Риги.
Нам пора в загс, а Илья уехал встречать друзей и где-то пропал.
После развода родителей Максим сам объявил на суде, что хочет остаться с отцом
Фото: РИА-Новости
Я наряжаюсь перед зеркалом, Максим без конца бегает к окну, высматривая папу. Наконец звонок в дверь.
— Где ты был?
— В бане!
Оказывается, друзья прямо с вокзала повезли жениха в баню — смывать старые грехи. Это Алла предложила: «Давай мы тебя как следует попарим, чтобы молодой жене достался как новенький». Но, видимо, все-таки до конца так и не отмыли…
Свидетелем Ильи был его ленинградский друг, а у меня все подруги в Ташкенте, так что моим «свидетелем» был…
Максим. Когда мы после загса вошли в номер, гости схватили со стола букеты цветов и стали бросать нам под ноги. Почему-то среди цветов оказались кульки с орехами. Мы идем и не можем понять, что это за звук под ногами — хрум, хрум…
Гуляли очень весело. Никакая пышная свадьба не сравнится с нашей вечеринкой! От окна до двери «люкса» гостиницы «Европейская» был накрыт огромный стол. Мы пели, танцевали, друзья произносили тосты. Помню, как Раймонд Паулс сел за рояль и сыграл импровизацию, а Алла, подойдя к инструменту, стала что-то напевать…
Летом уже в качестве мужа и жены мы прилетели в Ташкент, чтобы отметить свадьбу у нас дома. Помню, что на пороге родительской квартиры нам разложили подушки, чтобы мы на них наступили.
Это такая традиция. Может, чтобы у молодоженов была жизнь мягкая?
Моего мужа в нашей семье приняли хорошо. Маму только расстраивало, что у него есть сын, она переживала за меня: как я буду жить с чужим ребенком? Найду ли общий язык? Мама в детстве долго жила с мачехой и хорошо знала, как это может быть тяжело…
Но Максим оказался очень послушным, интеллигентным мальчиком. В Ленинграде мы жили втроем в трехкомнатной квартире: я, Илья и Максим. Илья постоянно куда-то уезжал по работе, мы оставались с Максимом дома одни. Я была ему больше старшей сестрой, чем мачехой. «Ну какая я тебе мама? — говорила я ему.— Я старше тебя всего на 12 лет». И он меня называл Мунирой.