Ивлева светлана вольных

Беседа с художником Светланой Ивлевой

– Светлана Николаевна, расскажите, пожалуйста, о вашем становлении как художника.

– Я училась сначала в одной из московских художественных школ, потом в Московском художественном училище памяти 1905 года, затем в Российской академии живописи, ваяния и зодчества, основатель и бессменный ректор которой Илья Глазунов, а после окончания академии продолжила обучение в аспирантуре. Это время для меня было очень ярким, запоминающимся, удивительно светлым и интересным. Одним из глубоких впечатлений и переживаний была работа по копированию полотен Рембрандта в Эрмитаже.

Бесконечно благодарна своим педагогам, которые не только смогли сделать из меня профессионала, но и привить мне любовь к русской культуре, к родной земле, которые помогли осознать и прочувствовать русские духовные традиции, неразрывно связанные с Православием. Вот почему после написания малого диплома на 3-м курсе академии я поступила в церковно-историческую мастерскую под руководством профессора Ильи Глазунова. С большой теплотой вспоминаю занятия по композиции, на которых мы слушали классическую и духовную музыку, где познавали гармонию и ритм в картинах старых мастеров Возрождения и в древнерусской иконе. Мы стали художниками благодаря встречам с великим искусством прошлого. А в ходе поездок в Санкт-Петербург, Псков и Псково-Печорский монастырь, в Суздаль, Венецию нам посчастливилось воочию увидеть те великие творения архитектуры и живописи, о которых мы с восхищением читали в книгах.

– Одна из ваших известных работ – «Преподобный Амвросий Оптинский». Расскажите, пожалуйста, о ней подробнее.

– «Преподобный Амвросий Оптинский» – моя дипломная работа, выполненная в мастерской церковно-исторической живописи. Преподобный Амвросий (Гренков) – один из известнейших старцев XIX столетия. Он был, можно сказать, старцем старцев. Известно, что большинство преподобных отцов, подвизавшихся в Оптиной пустыни в середине XIX – начале XX столетия, духовно окормлялись у отца Амвросия. На картине изображен и келейник старца, преподобный Иосиф (Литовкин), также будущий старец, тридцать лет исполнявший это послушание.

Во время работы над картиной были собраны и проштудированы многочисленные издания со старинными видами Оптиной пустыни, фотографиями, портреты старца Амвросия работы иеромонаха Даниила (Болотова), письма к монашествующим и мирянам.

В основу картины легло житие преподобного Амвросия, составленное архимандритом Агапитом (Беловидовым). На картине изображены и те, кто приходил к старцу за молитвенной помощью и советом: монахи и монахини, простые крестьяне, сомневающиеся интеллигенты, дворяне, почитатели и благотворители старца, купцы, а также бедные вдовы и девицы, желающие поступления в женскую обитель, – на картине одну из них и благословляет старец на жительство в основанный им Шамординский женский монастырь. О тех, кто пришел к убогой «хибарке» преподобного, можно сказать словами тропаря: «Яко к целебному источнику притекаем к тебе, Амвросие, отче наш, ты бо на путь спасения нас верно наставляеши, молитвами от бед и напастей охраняеши, в телесных и душевных скорбех утешаеши, паче же смирению, терпению и любве научаеши; моли Человеколюбца Христа и Заступницу усердную спастися душам нашим».

Светлый весенний пейзаж с цветущими белыми вишнями словно образ райского сада, а солнечный свет, сочетания небесно-синих, золотых и красных оттенков подчеркивают особую пасхальную радость встречи обновленной души со святым старцем.

– Светлана Николаевна, вы уже давно работаете над темами, связанными с историей Сретенского монастыря. Расскажите об этой стороне вашего творчества.

– Одна из работ этого цикла – «Сретение Владимирской иконы Божией Матери». Она посвящена событию 1395 года. В этот год в ненастные августовские дни рыдала вся Москва, ожидая нашествия хищных войск Тамерлана. Святитель Киприан повелел из Владимира принести древний образ Божией Матери, навстречу которому вышла великая княгиня Евдокия (преподобная Евфросиния) со своим семейством и все горожане, так что в городе не осталось никого, как рассказывает «Повесть о Темир-Аксаке».

В картине центральное место занимает икона Богородицы. Движение в картине направлено к зрителю, так что мы, смотрящие на картину, сами становимся участниками изображенного события.

Из житий московских святых вполне ясно, что навстречу чудотворной иконе вместе со всеми горожанами, конечно же, вышли преподобный Савва Московский, священники и монахи. Они тоже изображены на картине.

Работа над картиной проходила достаточно сложно; как выяснилось, от XIV века осталось очень не много материала, сбор которого шел буквально по крупицам: это и иконы той эпохи, сохранившиеся оклады икон, хоругви, миниатюры. Приходилось долго искать, выверять детали для создания убедительного образа.

Радость чудесного избавления от грядущей беды передана через контраст озарившего москвичей солнца и грозовых туч, уходящих вместе с удаляющимися татарскими полчищами.

– Эта картина была написана вами в 2009 году. В этом же году было создано и полотно «Святитель Тихон, Патриарх Московский и всея Руси»…

– Да. Оно посвящено первосвятителю русской земли, разделившему страдания за веру вместе со своей паствой в лютые годы богоборческой власти. Личность этого дивного святителя поражает своей простотой, искренностью, скромностью и стойкостью в вере и бескомпромиссностью к ереси обновленчества. Патриарх на картине изображен в алтаре перед престолом в домовом храме на подворье Троице-Сергиевой лавры. Скупость и скудность обстановки, выхваченная из темноты светлая фигура первосвятителя создают образ новомученика. При работе над картиной были использованы фотографии патриарха Тихона и его вещи.

А картина «Священномученик Иларион на Соловках» (она написана годом ранее) создает образ другого новомученика Российского и сподвижника патриарха Тихона. Так же, как и портрет святителя Тихона, изображение священномученика Илариона композиционно напоминает парадный портрет, но это сходство носит лишь внешний характер. Низкая линия горизонта, фронтальная постановка фигуры, величественный жест создают это внешнее сходство. Но владыка – узник, и на картине он изображен в овчинном тулупе, потерявшем цвет подряснике, вместо митры на голове шапка, вместо архиерейского посоха – палка, на ногах валенки, а вместо сверкающей панагии – заходящее красное зимнее солнце, озаряющее все своими кровавыми лучами. Суровая жизненная реальность картины ярко контрастирует с изображением почти сказочной зимней природы. Простоту и скорбность обстановки подчеркивает соловецкий кремль 1920-х годов и лесоповал, среди которого стоит несгибаемый архиерей с искрящимися неземной радостью, по-детски открытыми миру глазами.

Одно из исторических полотен «Патриарх Филарет (Романов) и сретенский игумен Ефрем в польском плену (1613–1619)» посвящено событиям Смутного времени. Скудные сведения мы находим в летописях XVII века: вскоре после избрания на царство Михаила Федоровича Романова 2 мая 1613 года игумен Сретенского монастыря Ефрем был послан царем «в польское сидение» за отцом царя митрополитом Филаретом. В 1619 году они вернулись, и Филарет Никитич был наречен «Патриархом всея Руси»». Известно, что заточенный митрополит (будущий патриарх) Филарет вел переписку со своим сыном, царем Михаилом Федоровичем. На картине показан момент, когда пленный архиерей диктует письмо сретенскому игумену Ефрему. В картине за основу взяты образы из миниатюр XVII века: «Благословение царя Михаила Федоровича на брак» и «Встреча патриарха Филарета по возвращении его из польского плена в 1619 году» из фолианта «Книга об избрании на превысочайший престол Великого Российского царствия великого государя царя и великого князя Михаила Федоровича всея великой России самодержца». Детали полотна подобраны, по возможности, достоверно: походный складень и сундучки семьи Романовых начала XVII века, карта с изображением замка Мальброк (Мариенбург), где и находились пленники, сам облик замка, виднеющегося через раскрытые створки стрельчатого окна, пестрая скатерть, стулья, подсвечник и выложенный плитками пол переносят нас в атмосферу Польши того времени. Детали русского происхождения (сундуки, облачение игумена, зеленая монашеская однорядка митрополита, узоры ткани которой соответствуют его сохранившемуся параману из Музеев Московского Кремля), противопоставленные изображениям гравюры короля Сигизмунда III, висящей на стене, поляков за окном, создают психологический контраст. Панагия, западноевропейского происхождения янтарный посох (ныне хранящийся в Музее Московского Кремля) придают образу патриарха, собранному по портретам, гравюрам и миниатюрам XVII–XIX веков, историческую достоверность.

Картина «Беседа преподобного Серафима Саровского с Н.А. Мотовиловым» показывает одно из чудесных событий из жития преподобного Серафима. В заснеженном саровском лесу была явлена благодать Святого Духа во время беседы преподобного Серафима с его другом и сотаинником Н.А. Мотовиловым, и в беседе этой святой старец раскрыл смысл христианской жизни, которая заключается, по словам преподобного Серафима, в стяжании Духа Святого.

Сложный сюжет долго не поддавался пластическому выражению, но, тем не менее, мне не хотелось оставлять эту прекрасную тему. Задача картины – напоминать, в чем же смысл жизни христианина.

«Схиархимандрит Зосима (Сокур)» – одна из последних моих работ. Она изображает старца, знаменитого на всю Украину. О духовных дарованиях отца Зосимы знали все, кто с ним хоть раз встречался, знали и о прозорливости старца. Его простота в обращении, строгость и одновременно доброта приводили к нему многочисленных паломников – от министров, архиереев до простых сельских священников, врачей, интеллигенции. И каждому батюшка мог дать только то, что вмещало сердце приходящего, что было полезно именно ему. Устроение мужского и женского монастырей было одним из главных дел старца. Память о нем жива и после блаженной кончины. Теперь к часовне, где упокоен схиархимандрит Зосима, съезжается множество паломников.

В картине отец Зосима изображен в простой скуфье и аналаве, с радостной улыбкой и, как странник в Царство Небесное, – с посохом в руке. Весеннее солнце мягко озаряет старца и храм с колокольней в Николо-Васильевском монастыре.

– Среди ваших работ есть и портреты настоятелей Сретенского монастыря. Как возникла идея написать эти портреты?

– Да, действительно, в последнее время мною были созданы образы нескольких настоятелей Сретенского монастыря XVI и XIX веков: игумена Ефрема, строителя иеромонаха Максима (Погудкина), архимандрита Вениамина (Петухова) и архимандрита Серафима (Богоявленского), священномученика Илариона (Троицкого).

Сретенский монастырь – один из древнейших в Москве; за более чем 600-летнюю историю он пережил разное: пожары, обветшание, войны, полное вымирание братии во время чумы 1771 года, практически полное уничтожение в годы гонений на Церковь и вновь возрождение. Жизнь обители была неразрывно связана с ее настоятелями, которые разделяли с монастырем и свою судьбу. История нам оставила немного сведений об этих подвижниках. Благодаря архивным данным удалось воспроизвести облик настоятелей обители.

Картина «Строитель иеромонах Максим (Погудкин) в Сретенском монастыре в 1805 году» раскрывает образ этого удивительного подвижника XIX века. В Сретенском монастыре отец Максим прожил около года. Большая часть его жизни была отдана монашескому сокровенному деланию, которое он мог мудро и смиренно совмещать с бременем настоятельства и духовничества. С 1806 по 1811 годы, подвизаясь в Николаевской Берлюковской пустыни, он, как сказано в его житии, «…возлюбя безмолвие, начал копать себе пещеры». С 1811 года всю оставшуюся жизнь он провел в должности строителя и духовника в Николо-Пешношском монастыре. Святитель Филарет Московский имел особое благорасположение к старцу, однако тот по смирению отказывался не только от игуменства, но даже от наперсного креста с украшениями. Отец Максим стяжал от Господа многие благодатные дары, в том числе дар прозорливости. Скромность отца Максима сказалась не только в отказе от любых наград, но и в запрете делать с себя прижизненные портреты. Гравюра, сделанная после блаженной кончины подвижника, донесла до нас его черты. Благодаря сохранившейся гравюре и возник этот портрет.

Работа «Архимандрит Вениамин (Петухов) – настоятель Сретенского монастыря в 1858–1872 годы» представляет сподвижника святителя Филарета Московского, настоятеля Чудова и Сретенского монастырей.

Полотно «Архимандрит Серафим (Богоявленский) – настоятель Сретенского монастыря в 1884–1890 годы» рассказывает об удивительном подвижнике XIX века. Архимандрит Серафим в конце 1880-х годов был очень известным проповедником. Он проповедовал в Матросской богадельне, и слова его проповедей утешали и смягчали сердца, страдающие от бедности и пороков. В Сретенском монастыре отец Серафим не только проповедовал, разъяснял Священное Писание, но и устроил здесь впервые народное пение в храме, поучаствовать в котором собирались многие москвичи, так что храм не вмещал всех, и люди стояли на улице. Любовь прихожан выразилась в подношении своему пастырю креста с драгоценными камнями. Как полковой священник, отец Серафим прошел три войны, был удостоен наград, а также пожалован к награде за учреждение благотворительных организаций. Скончался архимандрит Серафим (Богоявленский) в Крыму в 1891 году в Георгиевском Балаклавском монастыре.

– Светлана Николаевна, как вы считаете, может ли художник-станковист одновременно работать как иконописец?

– Конечно, если живописец живет церковной жизнью и на написание тех или иных образов имеет благословение. На этот вопрос ответить однозначно невозможно, каждый художник сам для себя решает, браться ли ему за написание икон или нет. На мой взгляд, все зависит не столько от профессиональной подготовки (что тоже немаловажно), сколько от степени воцерковленности автора, соблюдения им определенных жизненных принципов. Есть постановления Стоглавого собора писать иконы так, как писали древние иконописцы, брать их иконы за образцы. Можно заметить определенную духовную связь внутреннего состояния иконописца и его произведений. Сейчас, когда есть большая потребность в новых иконах для восстанавливаемых храмов, к сожалению, нередко возникают образы, не всегда соответствующие тому высокому уровню духовности, какое мы встречаем в древнерусской иконе.

Одновременно работать и над иконами, и над картинами, конечно, сложно с духовной точки зрения: нужно постоянно «перестраиваться». Станковая живопись построена на эмоциональном восприятии художника и обращена к эмоциям и переживаниям зрителя, в то время как язык иконы – духовный, с помощью которого предстоящий возносит молитву от образа к первообразу. Поэтому большинство профессиональных иконописцев ничем, кроме иконы, не занимаются.

– Существуют ли, на ваш взгляд, профессиональные и духовные проблемы в современной живописи, и есть ли пути их решения?

– К сожалению, эти проблемы очень остро стоят перед современной культурой. Происходит постепенное почти повсеместное снижение уровня школы академического рисунка и живописи, как, скажем, это произошло во многих европейских художественных академиях. И ни для кого нет секрета в том, что там поворота к классическому искусству в ближайшее время не ожидается. Может наступить такой момент, когда не будет таких профессионалов, которые могли бы писать в технике старых мастеров. Слава Богу, в России пока не существует подобной проблемы. Однако общее духовно-нравственное состояние общества отражается и на живописи, в первую очередь на ее тематике, поскольку внутреннее состояние художника полностью «калькируется» на бумагу или холст.

И если мы осознаем и прочувствуем, что вокруг нас находятся Божии творения – это и природа, и человек, то, наверное, сможем вернуться к тем высоким идеалам, которые питали вдохновение великих мастеров прошлого.

– Расскажите, пожалуйста, и о ваших творческих планах.

– Задумок, которые ждут своего часа, много. Продолжаю одновременно работать над несколькими неоконченными рисунками и холстами. Тема подвижников благочестия воистину неисчерпаема. Однако планы далеко вперед строить, наверное, излишне, ведь даже сегодня мы не знаем, что нам принесет завтрашний день, – жизнь каждого человека в руках Божиих.

https://www.pravoslavie.ru/guest/44961.htm