Истории бывших жен мусульман
- Религия
- Лытдыбр
- Отменить
Как сегодня, я помню тот день, когда первый раз зашла в мечеть. Я была тогда еще дошкольницей, и мы с мамой приехали на новогоднее представление в спорткомплекс «Олимпийский». До его начала еще оставалось время, и нам пришлось ждать на улице. Неподалеку я увидела здание, дверь в которое была открыта. Мама разрешила мне подойти ближе. У входа в мечеть стояла обувь, внутри в пустой комнате был постелен большой ковер. Напротив входа из окна ярко светило солнце. Я застыла в проеме дверей изумленная. В центре зала на коленях сидел лысый мужчина с бородой. Я смотрела на него, и он тоже повернул ко мне голову. На стенах помещения был узор из цветов (в наши дни в Соборной мечети я нигде не видела этот узор, может, в детстве мне он показался), и я подумала, что это моя восточная сказка ожила, мне очень понравилось это место и так захотелось войти, что я попросила мать: «Давай пойдем туда!». Она сказала, что нам туда нельзя, что это мечеть и в нее ходят мусульмане. Теперь мне так обидно вспоминать это, ведь в Соборную мечеть водят экскурсии…
Да уж, лучше бы она меня не на бесполезное представление повела, а в мечеть. Больно мне, что столько лет жизни потеряно, что я с детства не воспитывалась в Исламе. Мать всегда внушала мне, что я русская, а когда я стала подростком, она всерьез увлеклась христианством и всячески пыталась привлечь и меня. Помню, когда я еще не начала ходить в школу, она мне сказала: «У всех народов нация определяется по отцу, а у евреев—по матери. И у нас будет, как у евреев». Хоть мне в том возрасте никто не внушал антисемитских настроений, но быть похожей на евреев мне почему-то очень не хотелось. И я ей не поверила, что я должна быть русской, но подумала: я ведь не знаю чеченского языка, и поэтому не могу быть чеченкой. Вот такая своеобразная детская логика.
Моя православная бабушка по материнской линии часто рассказывала мне о «Боженьке». Я с охотой слушала. Кто-то дал мне крестик, и я стала носить его. Рядом с домом бабушки была церковь, и став постарше, мне нравилось ходить туда — просто посмотреть, свечку поставить. Надо сказать, что помещение церкви внутри покрыто рисунками от пола до потолка, много позолоченных предметов в старинном стиле, там своеобразно пахнет ладаном — эта завораживающая обстановка могла поразить каждого впечатлительного ребенка. Конечно, мне нравилось там, ну а других представлений о Боге и религии мне никто не внушал в детском возрасте. Я начала верить в Бога именно так, как меня учили.
Когда мне было 12 лет, в Чечне началась война. Впервые услышав об этом, я сразу подумала, что это та республика, откуда родом мой отец. Так я начала стесняться национальности своего отца. Мать предложила сменить мое чеченское отчество в документах. Я отказалась.
Однажды по радио включили чеченскую лезгинку, в которой очень зажигательно били в барабаны. Едва услышав музыку, я бросилась на диван и закрыла уши подушками — боялась, что мне понравится лезгинка и я стану настоящей чеченкой. Смешно вспоминать.
Моя мать очень хотела, чтоб я считала себя русской и была такой же христианкой, как она, поэтому всячески старалась заинтересовать меня христианством. Произошел даже такой случай, когда она в очень навязчивой манере рассказывала мне о своей религии, а я не хотела ее слушать. Она никак не оставляла меня, и я сказала: «Отстань от меня, может быть, я вообще мусульманка!», и закрылась от нее в ванной.
Она оставляла на видном месте свою литературу — Аллах лучше знает, нарочно или нет. Один раз мама, не предупредив меня, позвала в гости пастора своей церкви, чтоб он поговорил со мной. Но разговор не произвел на меня должного впечатления.
Успеха мать достигла тогда, когда попросила меня отнести какую-то вещь в свою церковь. Придя, я увидела, что там шло их служение, на котором было много детей и молодежи. Я познакомилась с ними, а затем подружилась. Мне стало интересно. Они позвали придти в следующий раз, и я начала посещать их собрания и верить в то, что они рассказывали. Это длилось несколько лет.
Но от предопределения Всевышнего Аллаха никак не уйдешь. Порой нам кажется, как будто мы далеко ушли от того, чего не хотим в жизни, но впоследствии оказывается, что все это время мы бежали к нему самой кратчайшей дорогой.
Однажды мать сама предложила мне пойти на лекцию проповедников, посвященную тому, как обратить мусульманина в христианство. Они много рассказывали, и оказалось, что в исламе столько всего правильного и разумного, оказалось в Коране и Библии говорится об одних и тех же пророках! Я почувствовала огромное приятное облегчение: та религия, которая меня влекла с детства, гораздо лучше, чем мое представление о ней.
Через какое-то время я впервые прочла перевод Корана, выполненный Крачковским. Причем брала я его у христианского пастора, который сказал, что «пробовал читать Коран». По-моему, с целью обращения мусульман в свою религию.
Полистала, почитала немного, но почти ничего не поняла. Недавно я узнала, что данный перевод—это лишь первая версия перевода, неотредактированная. Академик Крачковский планировал дальше работать над ней, но не успел, умер. Поэтому неудивительно, что человеку, мало знающему ислам, трудно читать его перевод, тем более без тафсира (пояснений).
Моя вторая попытка понять Коран оказалась более успешной. Еще один христианский пастор упомянул при мне, что он читал Коран (вернее, его смысловой перевод на русский язык) в течение нескольких дней, но запутался и о кое-каких важных моментах получил весьма искаженное представление. Я начала задавать ему вопросы, и он принес мне перевод Крачковского. Отдавая его мне, он пошутил: «Вот, держи Коран. Наставляйся в религии… мусульманской!» Шутки шутками, но не знал бедный пастор, что его шутливым словам суждено было воплотиться в реальность через некоторое время, по воле Аллаха.
Да я и сама не могла тогда представить, что когда-нибудь приму ислам. У меня был сильный интерес к исламу, но на тот момент правильной религией мне казалось христианство. Возвращаясь, домой в метро с переводом Крачковского в сумке, я достала его и стала читать с самого начала: «Фатиху», а затем «аль-Бакар». Тогда был трудный и беспокойный период в моей жизни, на душе было тяжело большую часть времени. Но, читая эти суры, я почувствовала покой и умиротворение, которых давно уже не было у меня. Я это не придумала для красного словца, так на самом деле было, и все было очень явно.
Потом, дома, я читала другие суры. Мне очень понравились суры «ад-Духа» («Утро»,93 ) и «аль-Инширах» («Разве Мы не раскрыли…», 94), в особенности следующие аяты: «Клянусь светлым утром, клянусь ночью и мраком ее, что твой Господь не покинул тебя и не питает [к тебе] ненависти. Ведь будущий мир [, о Мухаммад,] для тебя лучше, чем этот мир. Ведь вскоре твой Господь одарит тебя, и ты будешь доволен.» (93:1-5); «Ведь, воистину, за тягостью — облегчение; воистину, за тягостью — облегчение.»(94:5,6).
Одна православная девушка дала мне книгу «Магомет» (сас), автором которой был Владимир Соловьев. Я удивилась тому, что известный русский философ, о котором преподаватели ВУЗов рассказывают студентам на лекциях, изучал историю Пророка, сас, и написал эту книгу, основываясь на Коране. Мало того, он отвечает на различные обвинения в адрес Пророка, сас, (например, будто бы Коран списан с Библии и т.д.) и доказывает их несостоятельность. Кстати, А.С. Пушкин, познакомившись с историей о том, как ангел вынул из груди Пророка, сас, сердце и очистил его, написал по ее мотивам стихотворение «Пророк», которое по сей день изучается в школе.
Никак не могла решиться сделать важный шаг. Однажды пришла в мечеть и стояла там долго на улице. Благодарю Аллаха за то, что один нравственный пожилой дагестанец, который, по всей видимости, заприметил, как я металась в чувствах, обратился потом ко мне в вестибюле метро. Он рассказал много полезного, убедил меня, что надо решиться произнести свидетельство единобожия.
Большое значение имел для меня этот разговор. В течение последующих двух лет этот добрый человек беспокоился обо мне, периодически звонил и узнавал, как обстоят мои дела..
Потом я отправилась в другую мечеть, ноги сами меня принесли. Я зашла, и остановилась у входа. Один взрослый мужчина, спросил что мне нужно. Тогда я честно сказала, что хочу принять Ислам. Он обрадовался и настоял, чтоб я сразу же произнесла свидетельство веры, а затем познакомил меня с женщинами. В этот день, я присоединилась к общине Пророка Мухаммада, сас., Альхамдулиллах! Тогда я впервые увидела, как женщины делают намаз, мне рассказали про занятия в медресе, где изучают правила совершения намаза и арабский язык, и там же я послушала первую лекцию про Судный День.
Вскоре я стала посещать медресе постоянно. Приходя в мечеть, я постепенно знакомилась с разными людьми. К сожалению, среди приходящих в мечети есть такие мужчины, которые не отличаются высокой нравственностью и «охотятся» на молодых неопытных девушек, преследуя свои корыстные цели. Легко использовать девушку, которая недавно стала мусульманкой, и не знает свои права и законы шариата настолько хорошо, чтобы защититься.
Один из таких подлых людей попался на моем пути. Когда я возвращалась домой, ко мне подошел молодой человек, он интересно говорил, сказал, что хочет жениться. Он разными способами убеждал меня, что я должна стать его женой, и в какой-то момент схватил меня за руку. Я бы не предала этому значения, но он сказал, что у чеченцев, если парень хватает девушку за руку, то она обязана за него выйти замуж. Это мне показалось странным, но он так убеждал меня. Я сожалею о том, что от незнания, пошла на поводу у сомнительных адатов и согласилась на уговоры этого человека.
Ни одна традиция или закон не могут быть лучше и справедливее законов Мудрого Аллаха. Мы поженились, но этот брак причинил мне много горя и страдания.
Так как на никях мы пришли в мечеть рано утром в будний день, то мы никого не нашли там, кроме старика-сторожа. И свидетеля мы нашли только одного, опекуна вообще не было, а про махр—брачный подарок,— даже не упоминалось. Я узнала потом, что без махра никях не действителен. Получился не никях, а импровизация на его тему…
Конечно, я могу оправдаться тем, что у меня было мало знаний (с тех пор, как я произнесла свидетельство, прошло всего 5 месяцев) и я была молода, мне только 21 год исполнился. Но я все равно убеждена, что здесь есть моя вина: я не порицала заслуживающие порицания поступки и тех, кто их совершал; не имея знаний сама, я не советовалась со знающими людьми.
Первые две недели нашего брака бывший муж вел себя нормально, но потом показал свое истинное лицо. Оставил намаз, на улице стал приставать к незнакомым девушкам и говорить им пошлости. Однажды даже пил дома пиво.
Когда через месяц он привез меня к своим родственникам, я получила новый удар: оказалось, у него есть первая жена, беременная, и несколько дочерей. Получается, как в сказке: чем дальше, тем страшней. Мне не с кем было поделиться своей проблемой, ведь кругом незнакомые люди. Но я подумала: «Многоженство разрешено по исламу. Хорошо, я попробую остаться в этом браке».
Надо сказать, что мой бывший муж, хотя нас, жен, у него было две, все равно занимался прелюбодеяниями на стороне. Бывало, что он бил меня, даже по лицу. Со мной он вел себя грубо и безнравственно, называл меня полукровкой , но особенно это проявлялось в присутствии первой жены.
Самый главный вывод я сделала из этого неудачного брака: крайне необходимо знать мусульманское право. Без этих знаний можно совершить очень большие ошибки в жизни. Законы ислама надо постоянно выполнять самой и оставлять тех, кто не хочет этого делать.
Я жила, считая себя мусульманкой. Я делала намаз и постилась в Рамадан, носила длинную одежду, периодически пыталась надевать платок, завязанный назад. Но многие мусульманские законы я не соблюдала или попросту не знала. Мой образ жизни был скорее околоисламским, а не исламским. Мне еще многого не хватало, чтобы соответствовать религии Аллаха. По милости Всевышнего, ситуация изменилась несколько лет назад.
Период после развода был самым трудным в моей жизни. Однажды, увидев открытое окно в своей комнате, я вдруг испугалась, что выброшусь в него. Еще раз благодарю Аллаха, Он не дал мне совершить такой безумный поступок. В этот период я познакомилась с одной семьей из числа родственников моего отца, которые изучали ислам и тщательно его соблюдали.
Произошло это удивительным образом, как будто я получила приз за успешно пройденное испытание. Через год после развода настало трудное время – поиски работы. Я сделала намерение: если смогу носить платок и делать намаз, то я предпочту такое рабочее место любым другим. Моя знакомая нашла через своего мужа место секретаря в маленькой турецкой фирме, где можно было все соблюдать, но зарплата оставляла желать лучшего. Тем не менее, мне так же предложили место помощника менеджера в очень крупном агентстве недвижимости. И хоть заработок был очень важен на тот момент, я без колебаний согласилась на халяль-работу, и не пожалела. Ведь именно через ту фирму я нашла своих родственников, соблюдающих ислам.
После знакомства с моим троюродным братом, его женой и детьми моя жизнь сильно изменилась. Они во многом мне помогли, давали наставления в Исламе, брат поселил меня вместе со своей семьей, а потом, через год, выдал замуж.
Поддержание родственных связей с родственниками-мусульманами—это фард-обязанность каждого муслима. Родственные узы очень ценны с точки зрения ислама. И Милостивый Аллах очень щедро наградил меня за то, что я пыталась наладить отношения с родственниками, которые даже не знали о моем существовании. Самая лучшая награда — это полное следование Исламу. Теперь, принимая какое-либо решение, я в первую очередь думаю о том, правильно ли оно с точки зрения моей веры и законов Аллаха!
Путь, по которому я пришла в религию Аллаха, был не из легких. По милости Аллаха, я все-таки достигла своей цели в этом мире – стала мусульманкой. Если Аллах подверг меня страданиям, значит, в этом был какой-то смысл. Аллаху лучше известно это.
Свою историю я написала только с одним намерением – оградить людей от ошибок, совершенных по причине незнания Шариата.
На заре советской власти наших героинь нарекли бы освобожденными женщинами Востока (ок, и Юга). Сейчас их называют прогрессистками и современными женщинами. Каково это — расти в восточной семье, как это — жить в прямом соприкосновении с мусульманской традицией?
Нигина Сайфуллаева
Краткая справка: Нигина — кинорежиссер, сценарист. За картину «Как меня зовут» получила на «Кинотавре» спецдиплом жюри. Называлась премия так: «За легкое дыхание и художественную целостность».
О запрете на бороды и некоторых особенностях женского существования в Таджикистане
Я родилась в Таджикистане, в Душанбе, в 1985 году и уехала в 1991-м. Это время было скорее советским — ничего радикально восточного не происходило. У меня была очень светская русскоговорящая семья. Семья в широком таджикском смысле слова. То есть все триста довольно светских человек. Да, мальчикам делали обрезание, готовили плов, чай пили из пиалок, но в парандже никто не ходил, женщины работали (моя мама — так и вовсе в Доме моделей, бабушка была писательницей), все курили сигареты, ходили по гостям и все такое прочее.
У нас не было никакой тирании. У меня очень живой и веселый папа. Религии тоже не было. Сейчас ситуация немного меняется в Таджикистане, но власть пытается оберегать светскость государства. Из совсем такого внешнего примера — там запрещены бороды. Так как это признак именно радикального религиозного мусульманина.
Безусловно, девочкам нельзя встречаться с мальчиками до замужества, их назовут джаляб («шалава») и замуж будет уже очень сложно выйти. А это основа основ. Но я уехала в слишком раннем возрасте, чтобы выбирать себе какой-то особый свободный путь. Этот выбор сделала за меня мама, когда увезла в Москву.
По таджикским меркам в Москве я вела себя как полная джаляб. Но по московским — это была нормальная такая живая юность. «Дети-кухня-религия» — это я скорее сейчас, после рождения сына. Шучу, конечно, но в общем обстоятельства заставляют жить поскромнее.
Вообще жизнь в каждой стране обусловлена целым комплексом взаимосвязанных процессов. И люди, которые там живут, ощущают ситуацию естественной и никуда от нее не бегут. Во всяком случае, большинство. Даже в доверительных беседах я вижу, что моих сестер и братьев не травмирует то, что их супругов выбрали не они сами, а родители. Когда я попыталась настаивать на своем, то брат мне сказал: «Разве может мама сделать что-то плохое для своего сына?»
В итоге этот разговор обернулся драмой. Потому что он таки прислушался ко мне и женился на девушке, которую выбрал сам, — на яркой, свободной, с характером и прочими атрибутами.
Родители ее не одобряли, но согласились. В итоге она ужасно поступила с нашей семьей, брак распался, и я как бы оказалась не права в своей свободолюбивой позиции. Второй его брак, где жену выбрал мой папа, оказался идеальным.
Начитанная, с юмором, но скромная и покладистая девушка из приличной интеллигентной семьи оказалась очень впору не только моему брату, но и родителям. И все счастливы. Тогда я и поняла, что традиции и комплекс условий и правил нельзя изменить вот так точечно, в одном элементе.
Ну и ситуацию всегда можно оправдать. Так, например, сестры мне говорили о плюсах того, что мужа она видит на свадьбе условно третий раз в жизни. Типа, вы в России женитесь спустя несколько лет и уже успеваете надоесть друг другу, приесться, а у нас в браке самое горячее начинается. Все в новинку, флирт, романтика. Ну, звучит по-своему убедительно. Но лишь в том случае, если мама с папой не ошиблись с выбором.
Залина Маршенкулова
Кратская справка: Залина — журналистка, блогер, медиаактивистка, феминистка. Создательница гениального сайта диких новостей Breaking Mad, автор телеграм-канала «Женская власть».
Тернистый путь дочери кабардинца к феминизму
Мой отец — кабардинец, мама русская. И хотя я не росла в Кабардино-Балкарии (была там раза три от силы), все равно отец пытался привнести в мою жизнь элементы мусульманской культуры. При этом, надо сказать, он отнюдь не ортодоксальный, а вполне европеизированный человек. Учился, работал в Москве, здесь же встретил маму.
Мне определенно повезло: удалось избежать строго патриархального воспитания. Да, пока папа жил с нами, он наставлял меня: «учись готовить», «принеси и подай». Классическое отношение к женщине как к служанке присутствовало. Но в его защиту скажу, что это свойственно и многим российским мужчинам, я бы не списывала все на этническое происхождение.
Отпор сексизму я дала в 14 лет, заявила: «Не надо применять ко мне все эти мусульманские примочки!» — буйной и свободолюбивой я была всегда. Отец удивился, но спорить не стал. Я пошла работать уже в 14 лет, для меня всегда была важна независимость ото всех, я работала в местной газете на Ямале и еще массовиком-затейником, то есть я отлично училась и работала на двух работах.
Я сама себе купила выпускное платье и туфли, очень этим гордилась и горжусь. Вообще я с детства заявляла, что класть хотела на семейное счастье, для меня всегда важнее всего была самореализация.
Разумеется, в ответ постоянно прилетала эта старая добрая хрень типа «выйдешь замуж — по-другому запоешь». Ну вот я замужем девять лет, и ничего не изменилось. По-прежнему ненавижу готовить, не готовлю и не собираюсь — а муж это делать обожает (в юности как раз обещала выйти замуж за повара).
Как я пришла к феминизму? В какой-то момент меня задолбали сексисские публикации типа «10 способов сделать мужчину счастливым» — и я решила создать телеграм-канал про реальных женщин, не вписывающихся в рамки «милая и самая послушная», для женщин, которые хотят сделать счастливыми себя.
Или посмотрите на мой проект Breaking Mad — агрегатор безумных новостей, сайт с черным юморком. Многие долгое время думали, что им заправляет мужчина. Когда выяснилось, что я женщина, читатели (70% — мужчины) негодовали, писали «а мы думали, ты наш бро».
В телеграме мне чаще всего пишут читательницы, которым мешают жить родственники. Самая распространенная история: женщина разводится с тираном, и родственники с обеих сторон ее гнобят. Такие истории подчеркивают нулевой статус женщины в обществе.
А мужчины чаще всего спрашивают, как перестать воспринимать женщину как собственность… Вообще сейчас, конечно, есть некоторый положительный сдвиг. Многие поняли тупость сексистской рекламы, выучили термин «слатшейминг» и призывают прекратить травлю жертв насилия.
Даже некоторые активные пользователи твиттера, самой циничной, по моему мнению, соцсети, и те встают на сторону феминисток. Два года назад невозможно было представить, что эти мизантропы поддержат антипатриархальные флешмобы.
Краткая справка: Таус — художница. Лауреат Премии Кандинского, премии «Будущее Европы», всероссийского конкурса «Инновация». Работы Махачевой хранятся в музее Tate Modern (Лондон), в музее современного искусства MUHKA (Антверпен), Московском музее современного искусства, а также в частных собраниях в РФ и за рубежом.
Детство у меня было счастливое, юность — чуть менее… В восточной семье, наверное, как и в западной, самое главное — это столкновения, которые происходят уже скорее в юности. С семьей, с самим собой. Проблемы были, но не по части третирования меня как девушки.
Я выросла в собственном свободном мире. Помню, к примеру, один из своих разговоров с дедушкой, когда я спросила: «Дедушка, за кого мне лучше выйти замуж? За аварца?» Он говорит: «Ну да, за аварца». — «А если не за аварца?» — «Ну за дагестанца». — «А если не за дагестанца?» — «Ну за россиянина». — «А если не за россиянина?» Он говорит: «За человека — было бы хорошо».
Мне кажется, когда ты растешь с таким дедушкой, то все у тебя будет отлично. Между прочим, сам он, конечно, был женат на бабушке, которая была чистокровной аваркой.
Важный момент был, когда я поступила в Лондонский институт искусства и дизайна. Сказала маме: «Вот, поступила. И не хочу больше учиться на экономиста». — «Да, поезжай», — ответила она. Всегда буду благодарна маме за то, что ей хватило мужества согласиться. Более того, моя семья сильно помогла мне, мы все понимаем, какие это расходы — учиться за границей.
Что касается проблем, которые создаются женщинам на Востоке и Юге, то, знаете, я сталкивалась с закостенелым представлением о роли не только женщины, но и мужчины. Мне кажется, надо говорить о закостенелом представлении, не разделяя эти два мира, — люди противоположного пола там тоже поставлены в определенные рамки.
Большой вопрос, что тяжелее — ряд запретов для женщин или ожидания (которые связаны у окружающих со взрослеющими мужчинами). Я, например, знаю мужчин, которые женились на ком им было сказано. И это только одна из мужских драм в Дагестане.
Развитие свободной творческой души в нашей республике — это в первую очередь не гендерная проблема, а трудности, связанные с системой поддержки искусства в стране.
Она не реформировалась эффективным образом с советских времен, когда у нас были творческие союзы, писательские дачи, хорошие зарплаты, продвигались публикации, были весомы гонорары за книги. Выдавались мастерские… Сейчас такого нет, как мы знаем, зато есть свобода высказывания.
Если вернуться к вопросам женского пространства, то, пожалуй, лучшим обозначением моей позиции будет художественная практика, а точнее, мое альтер эго (или как я иногда ее называю — моя подруга): Супер Таус.
Супергероиня из Дагестана, которая тихо, молча делает удивительные вещи: мимоходом освобождает дорогу от гигантского валуна или ставит памятник двум смотрительницам Марии Коркмасовой и Хамисат Абдулаевой — эти женщины в 1990-е годы предотвратили кражу полотна Родченко из дагестанского музея.
Сила Супер Таус и есть сила женщин, которых я вижу вокруг себя в Дагестане. По-моему, собственные страхи всегда намного больше парализуют, нежели самая страшная реальность.
Краткая справка: Алиса — писательница, литкритик, редактор. Лауреат премий «Триумф», «Дебют», финалистка «Русского Букера». Участница списка самых талантливых молодых жителей Москвы, составленного британским изданием The Guardian.
Я росла в семье, которую, наверное, можно было бы назвать советско-интеллигентской, родители трудились в Академии наук. Да и Махачкала, где прошло мое детство, в период перестройки была еще вполне культурным городком. Туда и БГ приезжал на квартирники, и Смоктуновского еще помнили (тот начинал свою карьеру в местном драматическом театре). Но среда постепенно менялась. И помимо общероссийского наступления гопничества за счет хлынувших в город переселенцев шла массовая маргинализация народа.
Девочек в Дагестане держали в черном теле, на палочном воспитании, чтобы они бесконечно работали: мололи, драили, месили, таскали. Моя мама в этом смысле разрывалась. С одной стороны, в мозг ее была вшита программа: сделать из дочери гостеприимную хозяйку, чтобы хинкал у нее получался пышный, а пирог чуду тонкий, чтобы налево не ходила, род не позорила и чтобы, получив диплом, достойно вышла замуж за дальнего родственника. Это было мастхэвом — чтобы обязательно за родственника, на худой конец за человека со своего района.
Дальше. Юбки выше колена — это был позор. На танцы ходить нельзя. Дискотеки в Махачкале были только дневные, но любая на них побывавшая девочка автоматически считалась шлюхой.
Я в такие места не рвалась, да и выглядела в старших классах малоаппетитно — доска да жерди вместо ног. Тем не менее передвигаться по городу одной было всегда не по себе — прохожие парни могли попытаться задеть.
Да, я постоянно сталкивалась с закостенелыми представлениями о месте и роли женщины. Мужчины сидят — женщины подают. Если они после омовения, то и здороваться с тобой за руку не будут, чтобы не загрязниться и не испортить совершенного ритуала.
Не слишком все изменилось и сейчас — и я не боюсь об этом говорить. И вот результат: дагестанские близкие не понимают меня. Папы уже нет, но он до последнего болезненно реагировал на злобную критику, которую ему на меня выливали всякие приятели (общественные деятели, политики, чиновники, журналисты Дагестана).
Они меня кляли, а он переживал и писал мне увещевания. Мама сейчас живет в Махачкале и радуется моим успехам, но, как только подходит очередной критик и рассказывает ей, что я ненавижу свою родину, что я аморальна или еще чего-нибудь, она сразу начинает оправдываться, открещиваться — очень боится общественного осуждения. Ведь выходит, раз я не патриотичная и безнравственная, значит, она меня такой воспитала. В общем, ее настроение и поддержка колеблются в зависимости от чужого мнения.
Ей главное, чтобы я поскорее родила ребенка, уже не важно от кого, хоть от банка спермы. Один из дядей, брат покойного папы, и вовсе попросил меня поменять фамилию.
С его семьей я не общаюсь, и они клянут меня по углам: предательница Дагестана, безбожница, лесбиянка (совсем уж дикая фантазия, будь я лесбиянкой, я бы этого не скрывала) и т. д.
Но есть и те, кто поддерживает. Мой брат Омар, мои две двоюродные сестры Патя и Джамиля, мой дядя из Кизляра. Вот, пожалуй, все.
Манижа
Краткая справка: Манижа — музыкант, исполнительница и сочинительница этно-поп-композиций на русском и английском языках. Обладательница довольно удивительной страницы в «Википедии» и 278 тыс. подписчиков в «Инстаграме».
О насаждаемых ценностях, которые навсегда останутся с тобой
Я родилась в 1991-м в Душанбе — там как раз начиналась гражданская война. Все вокруг рушилось, в том числе мечты и устои. А в семье была атмосфера безопасности, защищенности. Так что особых проблем у меня в моем маленьком мире не было. Там я была свободна, я стала тем, кем хотела, — музыкантом.
Однако я сталкивалась (и до сих пор сталкиваюсь) с неприятием мусульманского сообщества: дальние родственники и приближенные к семье люди все еще не воспринимают меня как правильного человека что ли. Вроде как я занимаюсь каким-то постыдным делом.
Я всегда себя чувствовала белой вороной. Когда была старшеклассницей, мне приходилось возвращаться домой до семи вечера — железное было правило. Я не ходила на свидания, не общалась с мальчиками. При этом училась в обычной московской школе, сидела за одной партой с беременными одноклассницами.
Кругом подростки, все гуляют, на город опускается вечер, а ты сидишь дома. Сидишь и сидишь. Но, знаете, в 21-летнем возрасте (когда мне предоставили полную свободу и я улетела учиться в Англию) я вдруг обнаружила, что ценности, которые мне привили, только укрепились. Я их приняла как свою особенность.
Например, уважение к ближнему, к старшим для меня действительно превыше всего. Или такой момент: я всю жизнь обращаюсь к маме на «вы». Просто не могу по-другому. Еще один пример. Я действительно не готова вести разгульный образ жизни.
И от большинства коллег по сцене отличаюсь: музыкант Манижа — не певица в коротком платье и на каблуках. Хотя мне постоянно советуют выглядеть именно так ради роста рейтинга и популярности. Но это не мое. Я смогу добиться успеха иначе, это я знаю точно.
Вообще моя пробивная активность — наследственное: прабабушка была первой женщиной в восточных республиках СССР, скинувшей паранджу и прямо заявившей о желании работать, а не сидеть тихо в своей комнате.
Сейчас это восприняли бы как манифест, а тогда у нее просто отобрали детей — выбирай, либо дети, либо работа. Прабабушка в итоге добилась всего, чего хотела. Она дошла до очень высокой должности и даже сумела вернуть себе детей.
В следующем поколении активность нарастала. Моя мама получила три высших образования, а сейчас работает как психотерапевт и дизайнер, у нее свой бренд Modardesigns.
При этом она успела вырастить пятерых детей — великая женщина. Или вот бабушка, к которой я каждое лето ездила в Таджикистан. Невероятно сильная и красивая, она всегда приучала нас, детей, к труду. Пол не разрешала мыть шваброй, только тряпкой, руками. Просила меня, например, почистить бассейн. А я, московская белоручка, в ответ: «В смысле? Я туда не полезу!»
Через четыре минуты я выгребала оттуда грязь лопатой, ревела и думала, как же все это несправедливо. Теперь же я полна благодарности к бабуле — отличная была закалка. «Никто за тебя ничего не сделает, только сама», — грозя ладонью, воспитывала она.