Игорь неведров биография личная жизнь
Ему не нужны были звания и награды. Он был естественен в своей оригинальности и артистичности. Не удивительно, что прощание с Романом Виктюком превратилось в феерический спектакль, наполненный скорбью и любовью. С самого утра к Театру мастера в Сокольниках потянулись люди с цветами – на церемонию прощания с умершим от последствий коронавируса режиссером.
Здание, построенное в начале ХХ века по проекту легендарного архитектора-реформатора Константина Мельникова, в начале ХХI столетия стало домом легендарного режиссера-реформатора Романа Виктюка. Потребовалось 25 лет, чтобы восставить памятник конструктивизма и начать играть здесь спектакли. Создание этого авторского театра стало делом жизни для Романа Григорьевича. И ему это удалось. Именно здесь и простились с гением мистификации.
Белый стильный пиджак. Темные очки. Указательный палец у рта, говорящий нам: «Тссс!». Вокруг фотографии режиссера венки – от Кирилла Серебренникова, Театра Сатиры и многих других. И даже эти привычные атрибуты траурных церемоний не превратили прощание с мастером в классическую панихиду. Он бы этого не хотел. Говорят, даже в последние часы жизни он шутил с санитарами. Его личное обаяние было сокрушительным, а его театральный почерк – смелый, яркий, честный и хорошо узнаваемый. Таким его и хотели запомнить его дети – актеры театра – и поклонники.
Зал, рассчитанный на несколько сотен человек, с самого утра, был заполнен настолько, насколько возможно в ситуации пандемии. Даже сверх того. Все основное происходило на сцене. Здесь, еще до начала прощания, состоялось отпевание, а потом пустили и публику.
Микрофон – открытый. Мог высказаться любой желающий, и в числе выступавших оказались не только известные, заслуженные и именитые. На прощание пришло много очень молодых людей. 14-летняя Катя, например, с искренними слезами на глазах сказала: «Спасибо за эти чувства и эмоции, которые вы дарили нам и вашим детям – осиротевшим актерам театра. А как же «Травиата»? – хочется спросить напоследок…». Виктюк не раз говорил, что опера Верди станет его последнем спектаклем, но не спешил ее ставить, не хотел готовиться к смерти. И тут схулиганил, говорят друзья, сделал свой путь бесконечным.
Впрочем, одним из первых на сцене появилось официальное лицо – глава столичного департамента культуры Александр Кибовский. Ему было нелегко говорить. «Виктюк был Виктюком от начала до конца. Есть люди, которые с чиновниками одни, со зрителями другие, с друзьями третьи. А у Романа Григорьевича не было масок. У него было свое неповторимое обаяние, естественная оригинальность. Кто бы мог с ним в этом сравниться? Никто и никогда. Помню, как мы открывали этот театр, сколько сил было вложено в восстановление здания. Виктюк жил театром, не расставался с ним никогда. Поэтому и сейчас он здесь. Спасибо за яркий свет в театральном искусстве, за оригинальность и естественность».
Что теперь будет с Театром Виктюка, ведь с самого начала это был авторский театр? Вопрос, который читался между строк во многих выступлениях. Ведь Виктюка нельзя заменить, сколько бы отчаянных последователей не было вокруг него.
Здесь, в Сокольниках, Роман Григорьевич собрал вокруг себя немало молодых самоотверженных актеров, которые дневали и ночевали, репетируя очередную постановку, не думая ни о чем, кроме искусства. Некоторые артисты жили здесь в прямом смысле слова, если было негде.
Здесь, между прочим, состоялась и премьера третьей редакции легендарных «Служанок» – постановки, первая версия которой стала эпохальной сенсацией в 1988 году. Здесь творились новые мистификации в неподражаемом стиле Виктюка. Здесь жила любовь… Для молодых актеров и начинающих режиссеров (а Виктюк большинство своих артистов брал сразу после института) здание бывшего ДК имени Русакова стало домом. «Он здесь, с нами, и никогда не покинет этот дом. Я желаю всему театру удержать этот свет, удержать театр», – сказала Татьяна Стельбицкая, художник и режиссер, прощаясь с наставником.
На прощании с мастером прозвучало много пронзительных слов. Будь то официальные телеграммы – от Владимира Путина, Сергея Собянина, Анатолия Чубайса, аудиопослания от признанных мэтров, таких, как Александр Калягин, Александр Ширвиндт, Кама Гинкас, Александр Ширвиндт, Ирина Мирошниченко, Константин Райкин или живые выступления.
Игорь Неведров, актер и режиссер Театра Виктюка, устроил яркую импровизацию. Он во всех красках и оттенках интонаций воспроизвел запись на автоответчике, которую миллион раз прослушал каждый его ученик: «Пол-л-люби! И поднимешься ввысь!». А следом прочитал, нет, скорее, сыграл, стихи для Романа Григорьевича.
А потом на сцене появился Сергей Маковецкий. Он вспоминал мастера, его манеру воспроизвел невероятно, честно, во всех полутонах. А прощаясь, помолился.
«Вы подарили нам крылья, заставили смотреть в небо», – говорила одна из его учениц. Под финал вышел актер Иван Никульча и произнес не речь, а манифест. Ровно по классику – Виктюку
«Он хотел, чтоб от его глубины… (далее следовало слово, которое невозможно воспроизвести на страницах печатного издания)! И я, как и вся Россия, …. (опять нецензурное и очень емкое слова, аналога которому не подобрать).
Зал встал, зааплодировал. «Браво!» – кричали зрители и рыдали. Фиолетовые лучи света залили сцену. Гроб с телом мастера вынесли под незатихающий гул восхищенной публики. Это был прекрасный спектакль, полной космической любви, о которой так много говорил маэстро. Мистический, с необходимой пропорцией грусти и юмора. Последний спектакль Романа Виктюка.
Знаменитый на весь мир оригинальными постановками театр Романа Виктюка прибыл в Израиль с новым спектаклем «Мандельштам». Едва артисты труппы во главе с режиссером успели сойти с самолета, как наши гламурные вопросы уже сыпались как из рога изобилия. Яркость, экспрессия легендарного режиссера современности Романа Виктюка и контрастная скромность и вдумчивость исполнителя главной роли спектакля – Игоря Неведрова – в нашем эксклюзивном интервью.
РОМАН ВИКТЮК
– Роман Григорьевич, здравствуйте! Вы в таком ярком китчевом наряде сегодня, но он Вам совершенно идет! Вы всегда такой яркий стиль выбираете?
– Всегда! Когда кто-то такие же вещи надевает, получается отвратительно. И видно, что это скопировано! А я подбираю все очень гармонично, словно иначе и быть не могло.
– Удивительно! Это Ваш повседневный стиль такой?
– Ну конечно! Вот, например, на мне перстень от Версаче (показывает), Джанни подарил мне его лично, когда приезжал в Москву, еще до смерти. Теперь это кольцо всегда меня оберегает. А вот еще на груди у меня тоже оберег (показывает крупную подвеску) – здесь два натуральных камня.
– Вы верите в обереги?
– Категорически! Как можно жить (показывает наверх) там и не понимать, что надо просить защиты сверху. Только это, ничего другого.
– Вы же верующий человек?
– Да! И сейчас власть говорит про меня «Он оттуда, он нездешний человек, он пришел и все нам рассказывает». Меня слышат! Когда открывали здание нашего театра после реставрации – я 20 лет в этом помещении проработал – там ничего не было, одни камни, все было замуровано навсегда. И верхи считали, что иначе и не может быть. Но пришел к власти новый мэр Москвы – Сергей Собянин, я обратился к нему и он принял меня моментально. И все, что я попросил, он одобрил. И когда ремонт закончился – приехали журналисты, камеры, – я вышел к нему и объявил: «Теперь Вы – в истории!». А он: «Нет, Вы ошибаетесь, это Вы – в истории», я настаивал: «Именно Вы!», тогда он сказал: «А можно вместе?», – а я ответил: «Можно, но подтвердите, что я – в вечности!», – и он согласился.
– Это же прекрасно, что теперь театр выглядит именно так, как Вам и хотелось! Вы настоящий эстет! Любите красивую одежду и архитектуру. И в вашем театре все участники группы – подтянуты, у всех спортивные, красивые фигуры…
– У всех! И души красивые! Это самое главное! Ду-ши! Потому что сыграть… Мы же играем о Цветаевой спектакли, два часа – «Федра», и сейчас будет спектакль об этом же историческом периоде – «Мандельштам».
– Но в этот раз женщины играют женские роли, а мужчины – мужские. Как Вы определяете, когда женщин должны играть мужчины?
– Это и позиция автора произведения, по которому мы ставим спектакль, и конечно, моя! Знаете, Цветаева даже хотела, чтобы в «Федре» играл именно мужчина. Она прочила на главную роль артиста а театра, которым тогда руководил Вахтангов –Юрия Завадского. А дело в том, что в свое время Марина Ивановна предлагала «Федру» именно Вахтанговской студии. Но Вахтангов отверг его, сказал «нет» и спектакля «Федра» не было. А я у него учился, и он мне сам это рассказал. Именно я и и только я поставил этот спектакль так, как замыслил его автор – сама поэтесса, Марина Цветаева!
– А теперь у Вас – «Мандельштам», которого Вы израильской публике обещали еще с прошлых гастролей «Федры».
– Вы же видите, я слово держу – сразу к вам! Мы были в Петербурге, играли там в Большом драматическом театре им. Г. А. Товстоногова – нам аплодировали 45 минут! 45 минут стоя!
– Это, похоже, высокий уровень успеха!
– Фантастический! Стояли, плакали и не верили себе, что это состоялось: была Цветаева, была ее жизнь и ее ненависть к той системе, которая ее уничтожила, и у Мандельштама – такая же судьба! Такая же!
– Почему Вам близка эта тематика трагичности судеб творцов именно сейчас?
– Потому что никто об этом не хочет говорить! Я хочу привлечь новое поколение к этой проблеме – молодые ребята должны об знать! Они на это смотрят совершенно по другому! Они юны, но теперь не смотря на юность, они знают правду и цену такой жизни, и теперь их совершенно невозможно обмануть! И это потрясающе, когда молодые ребята после спектакля выходят, бегут ко мне со слезами, восклицая: «Спасибо Вам за правду – теперь мы понимаем, что в жизни нам надо ценить и за что бороться!»
– Как в фильме Балобанова «Брат» – там есть такая фраза, что сила в правде.
– Да. Да!
– Вы действительно много посвящаете спектаклей поэтам и их героям – Цветаева, Есенин, Гете, Мандельштам…
– Конечно! Но тут – поэзия! Это то, что приходит оттуда (вновь указывает наверх), это что-то неземное! Это то, что продвигает нас, нашу землю, наш шарик в Вечность – и удерживает! И если этого не будет – этих прозрений, этих откровений – Земля улетит…
– Над чем еще работаете?
– Сейчас мы готовим спектакль «Мелкий бес» по произведению Сологуба, известного писателя – он творил до революции и в начале революции. О том, как Россия готовилась к уничтожению людей!
– Всех? Это ж какой-то геноцид…
– Всех! Училась страна этому! Сологуб так и умер, не дождавшись, чтобы кто-то поставил это его произведение. Но я «Мелкого беса», ставил дважды и вот уже третий раз будет – обязательно привезу его и в Израиль!
– Расскажите немного о том, какие чувства и ассоциации вызывает у Вас Израиль? Вы же не первый раз здесь и с еврейской культурой знакомы не понаслышке.
– Я всегда здесь, всег-да! Об этом даже смешно говорить! Просто я и эта земля! Все! Я же вырос во Львове, в самом его центре! Львов тогда был польским городом, был заселен евреями, и я даже разговариваю так же – немного картавлю, потому что я вырос в этом!
– Может, у Вас и иудейские корни есть?
– Нет! К сожалению нет, но я кричу, что есть! Потому что это всемирные корни, не ограниченные одной нацией. Но я очень люблю евреев! В этой нации очищение происходит посредством молитвы. Когда вот они стоят у Стены плача и шепчут молитву, раскачиваясь, и молчат -и все происходит! Энергия очищения возносится наверх! Обмен энергией! А как же! Вот из-за этого я сюда приезжаю!
– Роман Григорьевич, мы желаем Вам такого же ошеломительного успеха, как в Петербурге!
– Он будет! Этого нельзя говорить заранее, а я говорю – будет! Потому что я сердцем чувствую эту человеческую сущность здесь! А не ради этого, чтобы прокричаться! Когда мы играли «Федру», какой-то умный-умный журналист написал что-то вроде – ну вот, они приехали, сыграли, лучше не будет! Будем ждать следующего приезда. И вот это приезд – сегодня!
– Тогда этому умному-умному журналисту мы говорим: “Приходите посмотреть, лучше – будет!”
Именно! Я все вам честно рассказал! Все!
– И последний вопрос. Накануне прилета труппы мы беседовали с Игорем Неведровым, исполнителем главной роли – самого Осипа Мандельштама – и задали ему вопрос о том, легко ли ему было поймать ту самую мысль, которую Вы, как режиссер, вложили в его роль. И он перенаправил нас задать это вопрос Вам.
– Он не только прекрасно все понял, он плакал! Гениально вжился в роль! Вот поговорите с ним тоже!
ИГОРЬ НЕВЕДРОВ
– Игорь, здравствуйте! С прибытием! Поделитесь ассоциацией, когда Вам говорят – Израиль, что всплывает в голове, какие эмоции или ощущения?
– Здравствуйте! Израиль – это всегда необычный взгляд на обычные вещи и необычные реакции на обычные вещи, казалось бы обычных людей и при этом необычные люди казалось бы в обычной атмосфере. Израиль – это всегда открытие: во сне или наяву.
– Вы уже бывали в Тель-Авиве не раз, ощутили ли Вы тот самый дух свободы, которым славится этот город? Вы ведь еще и режиссер, если бы Вас попросили снять фильм про этот город, каким бы он был, давайте пофантазируем?
– Я бы.. во-первых дух города я ощутил совершенно иной – это прежде всего не свобода, а святость. Несмотря на то, что самое главное святое место – это Иерусалим, но Тель-Авив не менее освящен и напитан духовностью. И история, которая тебя поджидает за каждым поворотом, в каждом уголке – кричит о том, что это святое место. И про это, наверное, стоит снять не один фильм.
– То есть это был бы фильм о городе с совершенно не стереотипичной точки зрения!
– Не знаю, это то, что первое пришло в голову…
– Есть ли у Вас перед спектаклем какие-то поверья, приметы или ритуалы?
– Нет, у меня нет никаких ритуалов: ритуал должен как раз проходить на сцене – у нас в театре все наоборот. Все важное происходит на сцене. А за сценой – обычная жизнь. Как сказал Дмитрий Бозин, наш любимый ведущий артист труппы, что все ритуалы за сценой происходят от отсутствия ритуала на сцене.
– Вам приходилось выходить на сцену, испытывая личное счастье, а роль при этом играть трагическую или наоборот?
– Конечно. Это издержки профессии. Это профессионализм, да. Вчера у нас артист Стас Мотырев, к примеру, играл сложнейший классический спектакль с травмированной ногой – «Венецианка», там много пластики, движений. Блистательно сыграл – зрители ничего не заметили. Вот это тот самый профессионализм. И такие ситуации происходят сплошь и рядом, и в этом красота и, конечно, скотство актерской профессии.
– То есть душа рыдает, а ты должен улыбаться?
– Да, как в одной известной песне поется.
– Что ж, удачных гастролей!
– Спасибо, увидимся на спектаклях!
Гастроли театра Романа Виктюка проходят в Израиле с 8 по 10 февраля.
Заказ и покупка билетов: https://www.cruiseinter.com/category/teatr-romana-viktyuka-mandelshtam/
Театр Романа Виктюка в этом сезоне готовит премьерный спектакль «Танго» по пьесе польского драматурга Славомира Мрожека. Корреспондент «Театрала» пообщался с режиссером-постановщиком, ведущим актером труппы Игорем Неведровым.
– Игорь, как известно, «Танго» Мрожека – редкий гость на театральных подмостках. Чем вас заинтересовал этот материал?
– В Театре Романа Виктюка как режиссер я работаю уже над третьей большой постановкой. В 2016 году я выпустил «Венецианку» по итальянской пьесе неизвестного автора XVI века, затем – «Любовью не шутят» Альфреда де Мюссе, сейчас взялся за «Танго». Мы всегда вместе с Романом Григорьевичем ищем материал и на этот раз решили обратиться к очень известной пьесе Мрожека, которая была написана в середине XX века. Уверен, сегодня она прозвучит совершенно по-новому. Вы правы, эту пьесу ставят редко, а еще реже ставят ее успешно, потому что при всей притягательности она не так проста для постановки.
Репетиция спектакля “Танго” / Фото: Мария Тер
На первый взгляд сюжет достаточно прозрачен. Главный герой – молодой человек, который хочет изменить мир к лучшему. Мир для него – это прежде всего семья, в которой утрачены все основные ценности. Он пытается хоть как-то склеить разобранное по частям существо этой семьи, но не знает, как это сделать. В этой пьесе часто выделяют социальный аспект, не замечая того, что в ней заложены библейские мотивы и мощный мифологический контекст. Это непростой, богатый смыслами и юмором материал, который каждую репетицию заинтересовывает все больше и больше. Сначала эта пьеса притягивает своей странностью, парадоксальностью и юмором, а потом, когда начинаешь погружаться в материал, то понимаешь, что в нем очень много пластов. Затрагивая один, ты не можешь не затронуть другой. И мы сейчас во всем этом разбираемся с большим интересом и любовью, которые обязательно ощутят и зрители.
– Уже известно, когда состоится премьера?
– Премьера намечена на февраль 2020 года, а первый предпремьерный показ для зрителей состоится уже 25 и 26 декабря. Это в некотором смысле студийная работа, и в постановке занят почти весь молодой актерский состав нашего театра. Эти артисты подают большие надежды, очень хочу в чем-то им оказаться полезным.
– Помимо режиссерской работы вы продолжаете выступать как актер. В каких спектаклях вас можно увидеть в этом сезоне?
– Это более 10 названий, в том числе «Мелкий бес», «Мастер и Маргарита», «Мандельштам», «Коварство и любовь», «Сергей и Айседора», «Чернобыль», «Федра», «Крылья из пепла», «Король-Арлекин», «Несравненная!», «R&J. Ромео и Джульетта».
Сцена из спектакля “Чернобыль” / Фото: Полина Королева
Роли у меня в этих спектаклях одна интереснее другой. Благодарен Роману Григорьевичу за такую счастливую актерскую биографию! 
Сцена из спектакля “Федра” / Фото: Артем Шахов
Кроме того, совсем недавно я закончил съемки фильма по произведениям Людмилы Петрушевской. Одну из главных ролей в нем исполнил сам Роман Виктюк. В кинокартине также приняли участие великолепные артисты: Виктор Сухоруков, Дмитрий Бозин, Анна Терехова, Алена Хмельницкая, Михаил Башкатов. Фильм называется «Пальто». Это авторское кино, и его уже приняли в программу лучших кинофестивалей. В основе сюжета – история девочки-подростка, которая разочаровалась в жизни, чувствует себя покинутой и ищет опору и утешение совсем не там, где их можно найти… Фильм мистический, полный символов и метафор. Роман Виктюк – творческое начало в этой картине. Больше пока ничего не скажу.
– Что вам все-таки ближе – режиссерская или актерская работа?
– Этот вопрос мне часто задают и коллеги, и журналисты. В моей режиссерской биографии есть предыстория. Все началось с репетиции спектакля «Сон Гафта, пересказанный Виктюком» в «Современнике», где играли два мощнейших мастера – Валентин Гафт и Александр Филиппенко. Я тогда репетировал свою первую роль в театре Виктюка, и Роман Григорьевич неожиданно пригласил меня стать его ассистентом в «Современнике», чтобы я контролировал все технические аспекты постановки – все мизансцены, работу с артистами и многое другое. Это была колоссальная работа, на которую я по совершенно непонятным мне тогда причинам согласился. Помню, как на одной из репетиций Валентин Иосифович Гафт в ответ на верное замечание сказал мне: «Молодец! Будешь режиссером!». Я же в ответ воскликнул, что не хочу быть режиссером и никогда им не буду. Он очень удивился, и до самой премьеры они всей командой по-доброму подшучивали надо мной. А на банкете после премьеры Галина Борисовна Волчек подняла первый тост (представьте себе!) не за спектакль, не за режиссера, не за артистов, а за меня (оказывается, она наблюдала за моей работой!). Это было дороже всего на свете. Уже намного позже я записался на режиссерские курсы в Школу Германа Сидакова, выпускника «звездного» курса Фоменко. Он предложил сделать постановку по Петрушевской. Я взял две пьесы, соединил их и поставил спектакль «Любовь в стакане воды», на премьеру которого пригласил Виктюка. А ведь Роман Григорьевич открыл российским зрителям Петрушевскую: он поставил «Уроки музыки» первым в России, когда Людмила Стефановна еще была запрещенным автором. Посмотрев «Любовь в стакане воды», он сказал, что только так сегодня нужно ставить Петрушевскую. После этого мне уже никакая критика была не страшна. Через некоторое время Роман Григорьевич предложил мне поставить спектакль в своем театре. Возможно, это прозвучит пафосно, но я верю в призвание.
На поклонах после спектакля “Венецианка” / Фото: Вера Россихина
Возвращаясь к вашему вопросу, скажу, что на данном этапе и актерская, и режиссерская работы настолько дополняют друг друга, что не хочется останавливаться на чем-то одном. Оба занятия мне очень нравятся. Это похоже на играющего тренера в спорте. Когда ты режиссер, то не можешь плотью и кровью жить в спектакле. Это может только актер. При этом актер не может объективно оценить со стороны все богатство и многообразие мира, который создает режиссер, потому что он занят конкретной ролью, которую нужно сделать хорошо.
Сцена из спектакля “Мандельштам” / Фото: Полина Королева
И еще о призвании. Разве не чудо, что мне выпала уникальная возможность находиться в творческом диалоге с Романом Виктюком? Он доверил мне ведущие роли в своем театре, поверил в меня как в режиссера и поддержал в этом начинании. За все годы работы он не поменял ни одной мизансцены в моих спектаклях, не говорил, кто как из актеров должен играть. И в то же время всегда провоцировал на поиск собственных решений. Например, как-то он пришел на репетицию «Венецианки» и стал говорить про нити небес, которые тянут актеров вверх. Мы его умоляли, чтобы он сказал нам что-то более конкретное, но это было бесполезно. «Венецианка» уже несколько лет идет с большим успехом, а эти нити небес пусть и дальше тянут нас вверх.
Сцена из спектакля “Венецианка” / Фото: Полина Королева