Черняховский биография личная жизнь олег
Сегодня хочу вас познакомить с совершенно чумовыми офигенными ребятами Анной и Олегом Черняховскими.
Они пара по работе и по жизни. Нереально креативные, талантливые и интересные люди. Аня и Олег – фотографы, но не простые, а, да-да, золотые, потому что они могут генерировать и воплощать в жизнь свои собственные идеи, не смотря на остальных.
Узнала об этом тандеме я еще в далеком 2009 году, когда они устраивали “Ковровые вечеринки” и фотосессии “Teddy’s Bitches”.
За это время проектов было так много, что о каждом стоит писать отдельный пост, что я, вполне возможно, и сделаю. Только нереальное количество время занимает просмотр и подбор картинок для поста, потому что каждая следующая кажется не менее крутой, чем предыдущая.
Но давайте вспомним, как все начиналось.
Аня тогда еще носила фамилию Орлова и жила вместе с Олегом в Новосибирске.
“Я местная. – рассказывает Аня (родилась девушка В детстве обошла все кружки и школы танцев, языков, музыки, занималась долго гимнатикой и постоянно усердно и очень много рисовала)) Мне очень нравилось, правда в художку так толком и не ходила. Закончила школу, поступила в архитектурную академию, откуда меня отчислили после второго курса, уже даже и не помню за что. Кстати говоря, очень благодарна этому отчислению, оно развернуло мою жизнь в нужное русло. Заняться было нечем, я перевелась на заочку в другой универ, параллельно ходила в модельное агентство, работала. Цели делать карьеру у меня не было, хотелось просто заниматься чем то интересным: танцевальный проект юниденс, фотостудия студио блек, где я собственно поняла что тот фотик который у меня есть может еще и фотографировать, а потом внезапно я познакомилась с Олегом Черняховским. Придумали название, сделали логотип, зарегистрировали компанию, товарный знак и начали делать крутые фотки! Отучилась в итоге в СибУПК на факультете реклама, год назад защитила диплом, кстати диплом у меня назывался “Продвижение бренда ALL IN FASHION в социальной сети Вконтакте.ру.” У меня вообще есть стойкое убеждение, что если ты занимаешься чем то, и это очень долго развивается, то нужно начинать заниматься чем то другим, нужно выбирать такую работу, чтобы люди сразу видели что это круто, что это можно покупать. Разумеется это касается только творческих профессий.”
Будущий муж Ани – Олег Черняховский – родился в Якутии 29 января 1987 года в городе Нерюнгри, где прожил 17 лет.
“В детстве помню, что любил рисовать и смотреть мультики. Причем рисовал я шариковой ручкой и рисовал плохо. Мультики смотрел постоянно, не отходил от телека. Помню с какого момента начал любить всякие гаджеты: родители купили новый телек, на коробке которого был нарисован пульт управления. Я спросил что это такое и мне объяснили. Я готов был палец на отсечение поставить, что меня разыгрывают. С тех пор люблю вещи, которые делают жизнь и работу проще. Живу и работаю в Новосибирске. Карьеры у меня никакой и не было, во все компании в которых я работал я попадал на статусные должности сразу, потому что на рынке креатива очень низкая конкуренция.
На всех работах меня не устраивали три вещи: 1.Приезжать к 10 в офис, 2.Сидеть в офисе, 3.Обсуждать с кем-то рациональность своих идей. Сейчас я: 1.Не работаю в офисе, 2.Начинаю работу с 14:00, 3.Делаю, как считаю нужным и Аня во всем меня поддерживает, если я придумал, что модель сосет огурец, значит она его сосет, если придумал, что у голой модели между ног осьминог, значит так тому и быть!!! Самая радостная для меня фотосессия была, наверное с Лероем Торнхилом (prodigy), в школе я их слушал, прошло 7 лет и вот он на фотосессии.. Я абсолютно четко понял, что самое главное в жизни – это делать все, что хочешь. Это касается даже не каких-то глобальных вещей, мелочи решают многое.
“За очень короткое время мы успели прославиться в России и заработали славу скандальных провокационных фотографов за свой провокационный стиль съемки, благодаря проектам “Девочки сосут” и “Сучки мишки Тедди”. Любим использовать в своих работах маты, скоро выйдет целый проект, посвященный этому. Сейчас у нас 2 фотостудии, которые мы открыли за год работы, скоро открывается третья. Цель на 2012 год открыть сеть фотостудий по России. Главное начать, как только появится первая не в Новосибирске, не долго и до десятой.) Мы в своем бизнесе не любим понятия “творчество” или “искусство” нужно как то разделять понятия, хочешь зарабатывать деньги – зарабатывай, хочешь заниматься творчеством – занимайся. Либо ты делаешь продукт, либо произведение искусства.
Редко бывает когда искусство становится продуктом.. В наших фотосессиях не участвуют профессиональные модели, мы не проводим никаких кастингов, девочки сами приходят к нам на фотосессии, и всего что есть сейчас мы достигли всего за год. Работали без выходных а иногда даже без перерывов на обед. У нас каждый рабочий день – это особый случай, самые разные клиенты, самые разные встречи. Каждый вечер пятницы и субботы, а так же утро субботы и воскресенья мы отводим на тусовки.) Проводим и свои мероприятия, аукционы наших проектов.” – рассказывает Аня.
В целом за несколько лет нельзя сказать, что жизнь пары кардинально изменилась (по крайней мере из того, что мы видим), но их творческая деятельность, кажется, набирает обороты каждый месяц.
Ребята живут, активно работают, катаются по миру и любят свою кошку, которая не менее
оху
обаятельна, чем ее хозяева.
И отдельного абзаца, по моему мнению, заслуживают хвалебные оды по поводу внешнего вида Ани. Она и без того никогда не была толстушкой, ну и сейчас помоему совсем предел совершенства…если он и есть где-то, то тут (смотри ниже…еще ниже)..
Ребятам удачи, такого же заряда позитива и главное вдохновения для реализации своих собственных идей!
«Чем более наврёшь про войну прошлую,
тем скорее приблизишь войну будущую»
Виктор Астафьев
В феврале победного 1945-го осколком снаряда был смертельно ранен самый молодой генерал армии и командующий фронтом Иван Черняховский. Красная Армия потеряла наиболее перспективного командира. Но, пока не рассекречены все документы периода Великой Отечественной войны, его гибель не даёт покоя исследователям.
Славный путь
29 июня (по новому стилю) 1906 года в селе Оксанино Уманского уезда Киевской губернии (ныне – Уманский район Черкасской области Украины) в семье железнодорожника родился Иван Данилович Черняховский. В апреле 1919-го родители умерли от сыпного тифа и шестеро детей остались сиротами. После пяти лет обучения в железнодорожном училище Ивану пришлось учёбу бросить и идти работать. В мае 1921 года он экстерном сдал школьные экзамены и был избран секретарем комсомольской ячейки. Комсомольцы были приписаны к батальону частей особого назначения (ЧОН). За разгром врагов революции молодого чоновца в мае 1923 года наградили личным оружием – маузером, а в 1924-м направили в Красную Армию, в Одесскую пехотную школу, затем в Киевскую артиллерийскую, которую он закончил в 1928-м. Тогда же стал членом ВКП(б). Служил в 17-м артиллерийском полку в Виннице. В 1931-м Черняховский поступил в Военно-техническую академию имени
Ф.Э. Дзержинского в Ленинграде. В 1932 году на базе факультета механизации и моторизации, где он учился, создана Военная академия механизации и моторизации РККА. Окончив в 1936 году академию с отличием, в звании старшего лейтенанта направлен начальником штаба
2-го танкового батальона 8-й механизированной бригады, с июля 1937 года Черняховский — командир 1-го танкового батальона там же. С мая 1938-го он — майор и командир 9-го отдельного лёгкого танкового полка в Белорусском Особом военном округе. Места репрессированных командиров занимали молодые. В 1939-м – подполковник, в 1941-м
35-летний полковник Черняховский уже командует 28-й танковой дивизией. С конца июня по август он похудел на 17 кг, даже браслет от часов соскальзывал с руки. В декабре дивизию переформировали в 241-ю стрелковую. В мае 1942-го комдив уже генерал-майор. В июне — июле командует 18-м танковым корпусом на Воронежском фронте. С июля
(по апрель 1944-го) – 60-й армией. За освобождение Воронежа
«в наказание» награждён орденом Красного Знамени, при том что остальные командармы Воронежского фронта награждены орденами Кутузова I степени.
17 октября 1943 года за высокие организаторские способности при форсировании Днепра и проявленный личный героизм Указом Президиума Верховного Совета СССР генерал-лейтенанту Черняховскому присвоено звание Героя Советского Союза.
После боёв на Киевском плацдарме в январе 1944-го, в марте он стал генерал-полковником, в апреле – самым молодым командующим фронтом, а в конце июня – самым молодым генералом армии. 29 июля командующий фронтом стал дважды Героем Советского Союза.
Официальная версия
18 февраля 1945 года во время инспектирования боеготовности находящихся в тылу вверенных частей в районе довольно далёкого от линии фронта города Мельзак в Восточной Пруссии (ныне – Пененжно, Польша, ЕС), осколком от внезапно разорвавшегося немецкого артиллерийского дальнобойного снаряда, пробившего стенку кабины автомобиля и сиденье, был смертельно ранен в грудь командующий 3-м Белорусским фронтом генерал армии Черняховский И.Д.
Версия генерала Макарова
В своих мемуарах член Военного Совета фронта генерал-лейтенант Макаров: «Рано утром 18 февраля 1945 года командующий выехал на левый фланг войск. Это было в районе города Мельзак в Восточной Пруссии. Готовилось наше наступление на ранее окруженную группировку противника.
Иван Данилович выехал в войска с целью проверить их готовность к наступлению. В этот раз командующий поехал один, в сопровождении только своего адъютанта Комарова и охраны. Возвращаясь, Черняховский с Комаровым ехали на крытой машине ГАЗ-61, а охрана на “Виллисе”. На фронте было тихо. Совсем неожиданно позади машины, на которой ехал командующий, разорвался снаряд. Осколок пробил сзади кузов и ударил командующему в левую верхнюю часть спины. Ранение было очень тяжёлым, навылет».
Комаров рассказал генералу Макарову, как Иван Данилович, почувствовав, что ранен, нашёл в себе силы, сам вышел из машины, но, сделав шаг, упал. Обратившись к Комарову по имени, он сказал: “Неужели все? Неужели я убит?” Командующего быстро доставили в ближайшую санчасть. Но спасти его было невозможно, осколок перебил сосуды, идущие к сердцу. Черняховский скончался.
Версия генерала Горбатова
Командующий 3-й армией генерал Александр Горбатов в мемуарах «Годы и войны» вспоминает: «Проехав город, я, чтобы не опоздать, поспешил к развилке шоссе в семистах метрах восточное городской окраины. Не доехав туда метров полтораста, я увидел подъезжавший «виллис» и услыхал один выстрел со стороны противника. Как только «виллис» командующего очутился на развилке, раздался единственный разрыв снаряда. Но он был роковым.
Ещё не рассеялись дым и пыль после разрыва, как я уже был около остановившейся машины. В ней сидело пять человек: командующий фронтом, его адъютант, шофёр и два солдата. Генерал сидел рядом с шофёром, он склонился к стеклу и несколько раз повторил: «Ранен смертельно, умираю».
Я знал, что в трёх километрах находится медсанбат. Через пять минут генерала смотрели врачи. Он был ещё жив и, когда приходил в себя, повторял: «Умираю, умираю». Рана от осколка в груди была действительно смертельной. Вскоре он скончался. Его тело увезли в деревню Хаинрикау. Никто из четверых не был ранен, не была повреждена и машина.
Из штаба 41-го корпуса я донёс о случившейся беде в штаб фронта и в Москву. В тот же день к нам прибыл член Военного совета фронта, а на другой день приехали представители следственных властей. Потом тело генерала Черняховского увезли».
Версия сына
Сын легендарного полководца, генерал-майор ГРУ МО Олег Черняховский в своих воспоминаниях написал: «У командующего 3-й армией генерала Горбатова не клеилось с введением в бой двух самоходно-артиллерийских полков. Отец 18 февраля 1945 года выехал на место, чтобы разобраться во всём. Но на командном пункте командарма не оказалось. Мне кажется, он просто прятался от командующего фронтом на наблюдательном пункте. Чтобы не “получить на орехи”. Отец всё же горел желанием увидеть Горбатова и, возвращаясь по той же дороге, по которой только что проезжал, попадает под внезапный артиллерийский обстрел. Огромный осколок снаряда пробивает заднюю стенку “Виллиса” (Черняховский управлял ГАЗ‑61 – прим. авт.). Не причинив вреда, осколок проходит между солдатом-охранником и адъютантом командующего подполковником Алексеем Комаровым. Пронзает отца насквозь между лопаток и застревает в приборном щитке автомобиля. Больше ни один человек не пострадал. Алексей перевязал командующего, пытаясь остановить кровь. Тут же приказал радисту сообщить в штаб, а водителю гнать что есть мочи в ближайший госпиталь. По дороге отец пришёл в себя, как оказалось, в последний раз и спросил у Комарова: “Алеша, неужели это конец?” Алексей ответил: “Что вы, товарищ командующий, сейчас приедем в госпиталь, все будет в порядке, вот увидите”. Но до госпиталя отца не довезли. Помню, что мама, узнав о смерти отца, в одно мгновенье поседела».
Версия водителя генерала
Личный водитель Черняховского Николай в марте 1946 года на встрече с родственниками генерала рассказал: «Мы уже объехали участок фронта, Иван Данилович был таким, что залезет в каждый окоп, в каждый блиндаж. Мы возвращались к машине. Иван Данилович сам сел за руль,
а меня посадил в сторону. Когда мы ехали, противник сделал огневой налёт. Снаряд упал около машины. Осколком пробил Ивану Даниловичу левую часть груди навылет. Адъютанты положили его сзади в машину. Он сказал тогда, когда был ранен и упал на руль: «Николай, спаси меня.
Я ещё для Родины пригожусь». Я сел за руль, и мы помчались в санбат».
И ни слова, почему Черняховский сам был за рулём?
Версия другого водителя
Ветеран войны, военный водитель Сольницев перед 23 февраля 2009 года на уроке мужества в одной из школ рассказал, что в Восточной Пруссии впервые услышал о странных обстоятельствах гибели командующего фронтом. Под угрозой трибунала СМЕРШ и НКВД запрещали об этом говорить.
В распоряжении Черняховского был созданный на базе знаменитой «эмки» (ГАЗ-М1) новейший автомобиль повышенной проходимости ГАЗ-61 с более мощным низкооборотным шестицилиндровым мотором в 76 лошадиных сил, двумя ведущими мостами и увеличенным клиренсом. ГАЗ-61 обладал потрясающей проходимостью, по хорошей дороге легко разгонялся до 100 км/час, а салон не уступал по комфорту легковым автомобилям. ГАЗ-61 были у маршалов Рокоссовского, Жукова и Конева.
В середине 1944 года такую машину выделили и Черняховскому.
В сторону фронта по дороге, не сбавляя скорости, объезжая рытвины и воронки от бомб и снарядов, мчалась две штабные машины: «эмка» и открытый «виллис». Они непрерывно гудели и мигали фарами, принуждая встречных водителей принять вправо.
Впереди показалась танковая колонна. «Тридцатьчетвёрки» растянулись километра на полтора, занимая львиную часть дорожного полотна. Поэтому машинам приходилось ехать по встречной обочине. Механики, сидящие за рычагами, в своих кожаных шлемофонах обгоняющих машин не видят. Один из танков неожиданно резко взял влево. Водитель «эмки», чтобы избежать столкновения, круто перекладывает руль, но машина всё равно цепляет за гусеницу танка крылом. «эмку» отбрасывает в сторону, она съезжает в кювет и заваливается на бок.
«Виллис» успевает затормозить. Из него выскакивают люди в форме офицеров НКВД. Трое бегут к опрокинувшейся машине. Четвёртый стреляет из ракетницы и останавливает танковую колонну. Танкистам приказывают выйти из боевых машин и построиться на шоссе в одну шеренгу. Никто ничего не понимает.
Из съехавшей в кювет машины выбирается командующий 3-м Белорусским фронтом генерал Черняховский. Танкисты цепляют тросом «эмку» и вытаскивают её на шоссе. Машина в порядке. Ехать дальше может. Тем временем капитан-НКВДшник выводит в поле командира экипажа танка Т-34. Того самого, что скинул в кювет «эмку». Говорит про измену, про работу на немцев, про шпионаж. В довершение всего обвиняет в попытке убить генерала. После этого достаёт свой ТТ и на глазах ничего не понимающего экипажа танка расстреливает командира боевой машины.
Генерал продолжает ругаться на водителя, обозвав «хреновым выродком, не видящим, куда едет», выгоняет его и сам садится за руль. Водитель устраивается сзади с адъютантом. Машины резко берут с места и исчезают за поворотом.
Танкисты стоят ошеломлённые, не в силах произнести ни слова. Потом занимают свои места в боевых машинах, и колонна продолжает движение. Неожиданно башня одного из танков приходит в движение и поворачивается в ту сторону, где только что скрылись легковушки. Ствол изменяет угол, раздаётся одиночный выстрел, а колонна как ни в чём не бывало продолжает движение…
Раздался свистящий звук. «Артобстрел!» – кричит адъютант, – «Товарищ генерал! Берите вправо!» Взрыв. Земля дрогнула. Один из осколков пробивает заднюю стенку машины, прошивает спинку сиденья, сидящего за рулём генерала и застревает в приборном щитке. Генерал нажимает на тормоза и со стоном падает грудью на руль. «Николай, спаси меня», – простонал Черняховский, обратившись к своему водителю, потом
с трудом выбрался из машины, сделал два шага и упал…
Версия АиФ
Газете «Аргументы и Факты» опубликовала заимствованную версию: «Командующий фронтом якобы лихачил на дороге, зацепил один из танков проходившей мимо колонны и оказался в кювете. Разъярённый генерал начал материть командира танка, а тот ответил что-то дерзкое. Тогда командующий фронтом застрелил танкиста, после чего уехал. Танкисты, потрясённые смертью товарища, развернули башню танка, и выстрелили вслед генералу. От этого выстрела он и погиб».
***
В Центральном музее Вооружённых сил хранится бекеша командующего, пробитая осколком снаряда, и портфель, который он постоянно носил с собой. ГАЗ-61 Черняховского в конце марта 1945 года, незадолго до штурма Кёнигсберга подорвался на мине.
Уважаемые читатели! Благодарю вас за проявленный интерес.
Стараюсь откликаться на конструктивную критику. По условиям публикаций на Дзене, особо острые статьи и главы моей книги «Исправленному верить» доступны только подписчикам.
Дочитывайте, подписывайтесь, ссылайтесь и делитесь с друзьями. Ждите новые публикации о малоизвестных фактах нашей Истории!
Неонила Черняховская: К 23 февраля ему должны были присвоить звание маршала. Его адъютант рассказывал, что они с отцом приезжали в Москву, и после этой поездки он заготовил маршальские погоны. Адъютант даже пришил эти погоны на отцовский китель. А ведь заранее этого делать нельзя — плохая примета. Но ведь они точно знали, что 23 февраля отцу дадут маршала. Всего несколько дней…
Олег Черняховский: А мне рассказывали, что для отца уже начали делать орден Победы. Потом его вручили Брежневу.
— Каким вы запомнили отца? Какие самые яркие воспоминания?
Неонила Черняховская: У меня все воспоминания об отце яркие. Он редко бывал с нами, мог уделить нам внимание. У него было мало времени. Поэтому каждый раз, когда в воскресенье отец нас куда-нибудь вел — в кино ли, в театр, или брал с собой в полк, где они с мамой играли в волейбол, — это был настоящий праздник. Последний такой праздник случился уже перед войной в Риге. Это был мой день рождения. Папа приехал на праздничный обед, а потом взял меня с собой — мы жили в самом центре Риги — и повел по магазинам, обещав купить то, что я хочу. Мне было тогда 12 лет. Честно говоря, я ничего не хотела, для меня было счастьем идти, держась за его руку. Папа был блестящим офицером, очень красивым, подтянутым. Все обращали на него внимание, и я страшно гордилась, что иду с ним. Он купил мне конфет, какие-то коробки, но для меня не это было важно.
Папа был довольно строгим, но он очень нас любил. Этой любовью, заботой проникнуты его письма с фронта. Бывало, конечно, что он на нас сердился. Маленький Олег был очень самостоятельным мальчиком. Когда мы жили в Риге, ему было три года, но он постоянно куда-то уходил. Даже в тот день, когда объявили войну, я его еле нашла — он заигрался с мальчишками в соседнем подъезде. А иногда и я не слушалась маму. Тогда она говорила отцу:
«Обрати внимание на своих детей».
Я помню, в такие дни он шел в штаб, а я возвращалась домой из школы, и он строго говорил мне:
«Я с тобой вечером поговорю».
Ни разу такой разговор не состоялся, но этих слов было вполне достаточно. Я уже казнила себя, клялась мысленно, что буду слушаться маму, не буду больше шалить. Вечерами папа приходил поздно, спрашивал, как дела, как уроки. А если мы уже спали, то он заглядывал к нам в комнату пожелать спокойной ночи.
Олег Черняховский: Я помню единственный эпизод, когда отец меня наказал. Мне было три или четыре года, отец за что-то на меня рассердился и поставил в угол. И я — маленький мальчик — честно стоял там очень долго, мне в голову не приходило выйти из угла, если отец сказал там стоять. В конце концов пришла мама и сказала:
«Ну, иди, папа тебя уже, наверное, простил».
Мы всегда должны были хорошо учиться, чтобы не подвести папу. Учиться плохо было нельзя. И он все время напоминал нам об этом. Даже с фронта он писал Неониле:
«Становись в ряды отличников. Это принцип твоего отца».
Он считал, что каждый должен выполнять свой долг. Наш долг был — учиться. Но он и сам всегда учился, а его авторитет был настолько высок, что уже это нас воспитывало. Школу мы окончили с золотыми медалями.
Папа был очень красивым мужчиной и форму носил ладно, как старые российские офицеры. Она всегда была отглажена, ни пылинки, ни пятнышка. Одно из самых ярких воспоминаний — в 43-м году, когда мы уже жили в Москве, он приезжал получать орден в Кремле. В тот день он, мама и я пошли в военторг, который был на Воздвиженке. Я шел с папой за руку, у него на груди была звезда Героя Советского Союза. На него оборачивались все — и мужчины и женщины.
— Каким он был человеком?
Неонила Черняховская: Отец был очень музыкальным. Шофер отца, прошедший с ним всю войну, говорил мне:
«Вот, пишут о Черняховском — все о воинских талантах, а ведь, кроме всего прочего, была душа, был человек. Если бы вы слышали, как он пел с солистом Большого театра Дормидонтом Михайловым. Артисты, которых было среди нас не меньше 20 человек, превратились в гостей и слушали».
Когда мы переезжали, с собой брали чемоданы и всегда гитару. Он играл на ней, пел. У папы был очень красивый баритон. Он любил украинские песни, а для мамы у него была «Скажите девушки подружке вашей». Он всегда говорил ей:
«Ну, Тасенок, слушай — твоя песня».
Первое имущество, которое родители приобрели в совместной жизни, — мебель. Они купили ее в Риге перед войной. Там она и осталась. Когда мы уезжали в эвакуацию, с собой взяли только самые необходимые вещи и даже эту гитару оставили в Риге. Я, правда, тайком прихватила с собой папины любимые пластинки.
Во время войны, когда он командовал фронтом, у него стояло пианино. Мы приезжали к нему в гости, и он играл нам все то, что раньше играл на гитаре. Он сам подбирал все эти и другие песни на пианино. Я была так поражена! Все время заставляла его играть мне «Амурские волны». А меня, когда я была на фронте, заставлял учиться играть на аккордеоне, который он подарил. Он вообще старался привить мне любовь к музыке. Когда отец еще до войны командовал полком в Гомеле, мы, вопреки обыкновению, задержались там на целых два года. И папа сразу определил меня в музыкальную школу. Я с подружкой даже выступала у него в полку на концертах. А иногда папа приезжал вместо обеда посмотреть, как я занимаюсь.
— Как познакомились ваши родители?
Олег Черняховский: Они познакомились в Киеве, когда папа был слушателем артиллерийского училища. Мама, Анастасия Григорьевна, родилась под Киевом. Она выучилась на бухгалтера, работала. Друзья привели отца на какой-то вечер, где была мама. В 1928 году они поженились, а спустя год родилась Неонила. В Киеве родился и я, но только в 37-м году. Бабушка поначалу была недовольна маминым выбором — военный, да еще и не офицер.
Неонила Черняховская: Отец очень маму ревновал. Она была девушка заводная, веселая, любила петь, танцевать. А папа при том, что был очень красив и все женщины смотрели только на него, не мог отвести от нее глаз. Когда мама овдовела, ей было 37 лет, но замуж она больше так и не вышла. Замены отцу быть не могло.
— Как он любил проводить свободное время?
Неонила Черняховская: Когда папа был свободен, он катался с нами на велосипеде, играл, танцевал. Как он танцевал!
Они с мамой всегда что-нибудь придумывали, чтобы доставить нам радость. У них было мало времени, мы все время переезжали с места на место, не успевали где-нибудь осесть, как отца снова куда-нибудь переводили. Но если выдавалось свободное время, он всегда проводил его с семьей. Он любил театр, занимался спортом.
— А как для вас началась война?
Неонила Черняховская: 15 июня 1941 года мы собирались уехать из Риги к бабушке в Киев. Но папа нам не разрешил, велел подождать с отъездом. 17 июня он и его дивизия ушли к границе — на маневры. Жены и дети офицеров остались одни. К нам тогда переселилась жена его адъютанта, которая была беременна. 22 июня мы были дома. Мама читала нам вслух какой-то роман, поэтому мы не слушали радио. И вдруг пришла дворничиха-латышка и довольно грубо сказала:
«Наберите воды, ее не будет».
Мы удивились, спросили почему. Она ответила:
«Вам лучше знать. Война началась».
Тогда мы спохватились, побежали к зданию штаба. Был полдень. Рядом со штабом стояли грузовики, в них женщины и дети. Некоторые женщины были в ночных сорочках, на которые сверху были накинуты солдатские шинели. Никто не плакал, не кричал. Все были потрясены. И вдруг завыла первая воздушная тревога. Интересно, что в это время в Риге были гастроли Любови Орловой. Мы с подружкой побежали к гостинице «Рома», в которой она остановилась, посмотреть, что кинозвезда делает в первый день войны, но «тревоги» звучали одна за другой, и пришлось вернуться домой.
После начала войны от отца не было никаких известий. Мы не знали, что нам делать, куда ехать. Нам помог случай: бывший командир дивизии прислал солдат за своей мебелью. К этому времени ни о какой мебели не могло быть и речи, зато они забрали с собой нас. Мы попали в единственный пассажирский вагон последнего эшелона. Он уходил из Риги 25 июня, а 27 числа в городе уже были немцы. Ни мы, ни отец долгое время ничего друг о друге не знали. Только 17 июля мы получили от него письмо, в котором он писал:
«Наконец мои беспокойства разрядились. Я передумал все, зная обстановку, в которой вы находились в последние дни. Знаю, что вам с переездом досталось немало. Но очень хорошо, что наконец вы хоть как-нибудь устроились».
А в августе приехал его адъютант, привез все необходимые документы. Мы уже были в эвакуации в городе Семенов. Там нам, конечно, были не очень рады. Два огромных эшелона людей, которых нужно где-то разместить. Поначалу мы спали вповалку на полу, потом нашли угол. Зато, когда отец стал известным военачальником, эти люди стали писать нам письма полные любви, с приглашениями в гости. Жизнь в эвакуации была трудной. Мы на санях возили по деревням свои вещи, обменивали их на картошку, капусту. Когда в город стали завозить раненых, мама пошла работать в госпиталь. А в декабре 42-го мы переехали в Москву.
— А когда вы в первый раз после такой долгой разлуки увиделись с отцом?
Олег Черняховский: Мама увиделась с ним уже летом 42-го года под Воронежем. Папа тогда командовал армией. Мама начала к нему ездить и практически постоянно была с ним. А мы увидели его, когда он приехал в Москву. Помню, что у нас все утро билась посуда. Мамина сестра сказала, что будут гости. И вот приехал папа. Я был маленьким, спал днем. Когда он вошел, бросился на отца прямо с постели. Это была невероятная радость… Потом его вызвал Сталин. Ночью папа поехал к Верховному главнокомандующему на дачу. А мы не спали, ждали его возвращения. От Сталина отец вернулся окрыленный. Тот умел, когда ему было нужно, обаять человека. Папа даже рассказывал, что Сталин подошел к нему и застегнул ему пуговицу на кителе. Чтобы у папы была расстегнута на кителе пуговица? Такого быть не могло! Но такой знак внимания Верховного главнокомандующего отца обрадовал. В Москве папа пробыл всего несколько дней и вскоре уехал на фронт.
Неонила Черняховская: Да, он был дома очень недолго. Получил орден Суворова. Этих орденов тогда еще никто не видел. Мы ходили с папой в Художественный театр, все оборачивались, улыбались, смотрели на ордена, на отца. А потом мы заказали билеты в Малый театр, но папа не успел туда сходить — ему нужно было срочно уезжать. Поэтому я пошла на спектакль с подружкой. В антракте нас вызвали к директору, строго спросили, почему мы сидим на этих местах. Мне пришлось объяснять, что я дочь Черняховского, что папа приехать не смог.
После этого мы летали к папе на фронт. Последний раз виделись с ним зимой — вместе встречали новый 1945 год. Я помню, как мы ехали на машине. В Смоленске к нам присоединились сопровождающие бэтээры — охраняли нас. Тот Новый год остался в памяти как в тумане. Это было в Восточной Пруссии. Зима была слякотная, настроение не новогоднее. Мы сидели дома, почти не гуляли. Да и отец был не таким веселым, как в наш первый приезд. Тогда он был в приподнятом настроении после удачной белорусской операции, освобождения Литвы. Он много уделял нам внимания, даже возил на концерт, ведь на 3-м Белорусском был замечательный ансамбль песни и пляски. Он славился на всех фронтах.
А в последний приезд мы скромно отпраздновали наступление Нового года, все выпили по бокалу шампанского, даже папа, хотя вообще он не пил, даже вина себе не позволял. Он был больше занят, сосредоточен. Сразу было видно, что он очень напряжен. Мы приехали на две недели, и вот наши школьные каникулы закончились, пришлось возвращаться домой. Мама осталась с отцом. Она домой приезжала на неделю раз в два месяца, а мы жили с Марией Парамоновной — женщиной, которая помогала по хозяйству и фактически стала членом нашей семьи.
Спустя полтора месяца отец был смертельно ранен. Он поехал на передовую, дорога обстреливалась. Осколок снаряда пробил машину, сиденье и вошел ему прямо в сердце. Он умер на пути в госпиталь. Мама была тогда с отцом. Когда мы увидели ее на похоронах, то не сразу узнали — за одну ночь она поседела.
— Как вы узнали о гибели отца?
Олег Черняховский: У нас дома стояла огромная хрустальная ваза на толстой ножке. И вдруг она треснула, развалилась на две части, как будто ее разрезали. Мария Парамоновна сказала: «Будет большое несчастье».
Неонила Черняховская: В шесть утра Мария Парамоновна вошла ко мне в комнату и выключила радио. Я сразу проснулась, увидела, что она плачет, поняла, что что-то случилось. Я стала допытываться, но она только успокаивала меня. Моей первой мыслью было, что несчастье произошло с мамой. Мы как раз ждали ее, она должна была приехать с фронта. Я испугалась: она же должна была лететь на самолете. Когда мы летали к отцу, нас до определенного места провожали истребители, потому что мы могли попасть под обстрел. И сначала я подумала, что что-то случилось с самолетом, в котором летела мама. Я стала допытываться, но Мария Парамоновна сказала:
«Нет-нет, все в порядке, спи».
Что что-то произошло с папой даже не приходило мне в голову. Он бывал в таких переделках — пулей пробивало плащи, шинель, фуражку — но ни разу не был даже ранен.
Позже я вышла из комнаты, и увидела, что у нас сидит представитель Главного политического управления. Он сказал:
«Собирайтесь. В такое-то время вас будет ждать самолет. Вы полетите в Вильнюс».
Как? Почему? Потом стало ясно, что отец погиб, что Сталин приказал похоро