Бывшая жена захарченко сделала заявление

Марина Семынина, бывшая гражданская жена уволенного замначальника Управления “Т” Главного управления экономической безопасности и противодействия коррупции (ГУЭБиПК) МВД России полковника Дмитрия Захарченко, обвиняемого во взяточничестве, потребовала от банка ВТБ компенсации морального вреда. Она заявила к банку гражданский иск с требованием 300 тысяч рублей.

Адвокат Семыниной Александр Карабанов сообщил ТАСС, что его подзащитная также просит суд разрешить ей распоряжаться арестованными деньгами.

“В Замоскворецкий суд Москвы подано исковое заявление, в котором мы просим признать незаконным отказ ВТБ в распоряжении ценными бумагами, размещенными на счете одного из отделений банка. Мы также просим обязать банк предоставить Семыниной возможность ими пользоваться и распоряжаться. Кроме того, моя доверительница просит взыскать в ее пользу 300 тысяч рублей в качестве компенсации морального вреда”, – пояснил защитник.

По его словам, речь идет о ценных бумагах и облигациях на общую сумму почти 209 тысяч долларов (12,9 миллиона рублей), на которые в ноябре 2017 с санкции Басманного суда Москвы был наложен арест в рамках уголовного дела в отношении Захарченко, истекший в начале весны, уточняет “Интерфакс”. Суд также наложил арест на нежилое помещение в Москве площадью около 2,5 тыс. кв. метров, которое Семынина сдавала в аренду одному из магазинов сети “Пятерочка”.

Карабанов также сообщил, что готовит жалобу в Центробанк РФ на незаконные действия сотрудников ВТБ. “Не имея постановления о продлении ареста денежных средств, сотрудники банка ВТБ удерживали денежные средства клиента, ссылаясь на устную команду из СК РФ. Такая позиция кредитного учреждения дискредитирует его”, – отметил он.

Пресс-секретарь суда Эмилия Хиль подтвердила ТАСС регистрацию иска. По ее словам, вопрос о принятии заявления будет решен позднее.

Полковника арестовали по обвинению во взяточничестве и превышении полномочий 10 сентября 2016 года. В постановлении суда говорилось, что в январе того же года он узнал о предстоящем обыске в квартире финансового директора “Нота-банка” Галины Марчуковой и предупредил ее об этом. Оперативно-разыскные мероприятия проводились в связи с расследованием уголовного дела об уклонении клиента банка (ОАО “Электрозавод”) от уплаты налогов.

Захарченко обвиняется по нескольким эпизодам получения взятки. По версии следствия, он получил семь миллионов рублей от бывшего руководителя и совладельца компании “Русинжиниринг” Анатолия Пшегорницкого, 800 тысяч долларов – от владельца ресторана “Ля Маре” Мехди Дусса. От него же, по данным следствия, полковник получил имущественную выгоду в размере 3,5 миллиона рублей в виде 50-процентной дисконтной карты ресторана. Еще одним эпизодом взятки в деле Захарченко стали 800 тысяч рублей в виде имущественной выгоды от оплаченной предпринимателем Юнаевым услуги в виде отдыха в Сочи.

Огромный резонанс дело получило после того, как прессе стало известно о сумме денег, найденной во время обысков в жилищах членов семьи Захарченко. В квартире его родителей на Мичуринском проспекте следователи обнаружили 600 тысяч евро, 20 тысяч долларов и 19,5 миллиона рублей. Кроме того, в квартире сестры подсудимого на Ломоносовском проспекте изъяли 340 миллионов рублей, почти 1,5 миллиона евро, 124 миллиона долларов и полукилограммовый слиток золота. Прокуратура полагает, что Захарченко использовал квартиры родственников для того, чтобы прятать там незаконно полученные деньги.

Никулинский суд 1 декабря 2017 года полностью удовлетворил иск Генпрокуратуры РФ об обращении в доход государства арестованного у Захарченко имущества и денежных средств на общую сумму более девяти миллиардов рублей. Впоследствии Следственный комитет РФ отменил это постановление, но деньги будут находиться под арестом до октября.

Ответчиками по иску, помимо полковника, заявлены его отец и мать, сестра Ирина Разгонова, гражданская жена Анастасия Пестрикова, родственница последней Лилия Горшкова, бывшая жена Яна Саратовцева и ее мать, а также бывшие гражданские жены Мария Семынина и Ирина Петрушина.

Марина не особо похожа на жену миллиардера, хотя одета хорошо и с большим вкусом. Приятная блондинка за то время, что муж за решеткой, по словам знакомых, заметно постарела. Из-за всей этой истории с миллиардами она стала опасаться за свою жизнь.

– Марина, многие СМИ написали, что Дмитрий Захарченко — брошенный, никто к нему не ходит в СИЗО, не носит передачи…

– Это неправда! Никто Диму не бросил, уж я-то, по крайне мере, точно. Свидание следователь пока не дает (на днях он меня допросил, во встрече отказал, но не в категоричной форме), а передач я ему уже столько передала, что в последний раз он просил через адвоката больше не приносить ничего в ближайшие дни. У него все есть за решеткой, даже зубочистки! Остались только некоторые проблемы с передачей лекарств.

– Дмитрий – ваш гражданский муж?

– Да, хотя мы уже 14 лет вместе, есть общая дочь — Ульяна, ей восемь лет. Просто с самого начала не оформили отношения, а потом это уже было не важно. Мне всегда казалось, что штамп в паспорте ничего не значит. И в белом платье с фатой я никогда не хотела побыть, как другие.

– Расскажите, как вы познакомились с будущим полковником-миллиардером.

– Ну какой он миллиардер? Эх, и вы во все это верите…

О знакомстве: мы оба из Ростова, там и встретились на вечеринке общих друзей. Вместе стали жить практически сразу. Дима — он очень ответственный, с ним как за каменной стеной. Он не из тех, кто не может долго определиться, кто боится трудностей семейной жизни.

Сначала мы жили в комнатке служебного общежития. Ему дали ее как сотруднику налоговой полиции. Комнатка — 10 квадратных метров, не больше. Я работала бухгалтером. В общем совершенно обычная у нас была семья, ничем мы не избалованные. Потом Диму пригласили на работу в полицию в Москву.

– Кто пригласил?

– Коллеги. Они его знали, как честного и порядочного, как одного из лучших сотрудников, по всем показателям. У нас хранится куча грамот, которые Диме выдали за время работы. Уже в Москве у нас появилась отдельная квартира на Мичуринском проспекте, которую купили его родители. Жили мы первое время с мамой и папой, пока те не разошлись.

– Дмитрий – из ведомства печально известного главы ГУЭБиПК генерала Дениса Сугробова, сейчас он тоже в «Лефортово». Когда начались аресты в ведомстве, Дмитрий переживал?

– Он меня не посвящал во все это. Но тогда ведь арестовали в основном руководство центрального главка, а Дима был простым оперативником в одном из подразделений.

– Судя по привычке Захарченко посещать дорогие рестораны и хорошо одеваться, по обстановке в квартире, вы явно жили не по средствам.

– У Димы официальная зарплата была около двух миллионов рублей в год. Я далеко не бедный человек: у меня ИП – занимаюсь пиаром в интернете, зарабатываю около 300 тысяч в месяц. Моя мама — начальник цеха на одном из крупнейших заводов, его родители – люди весьма обеспеченные, и все нам помогали. Так неужели он не мог позволить себе пару раз в неделю сходить в ресторан?

За границу на отдых мы всей семьей поехать не могли — Дима невыездной по службе. Раз в год в Сочи съездим с дочкой покататься на лыжах, и все. Это похоже на жизнь миллиардеров?

Про квартиру так скажу. Она просто хорошо и со вкусом отделана, потому что я в это вложила душу. Сами следователи во время обыска говорили: «О, какой у вас красивый ремонт». Но у нас нет ни золотых ручек, ни серебряных унитазов, ни картин Айвазовского. У нас вообще ничего ценного не нашли. У Димы нет никаких счетов ни в России, ни за границей. У меня есть счет – он мне для работы нужен, но там никакие не миллиарды и даже не миллионы.

– Вы упомянули про обыск. Как он проходил?

– Я присутствовала от начала до конца. Один сотрудник ФСБ стал читать мои личные письма, которым много-много лет (я их хранила как память) и которые не имеют отношения к делу. Я резко отреагировала. А он стал насмехаться надо мной. Но потом другой чекист, более воспитанный, отобрал у него письма и мне вернул. Это был единственный неприятный момент, в остальном все прошло корректно.

– Дмитрию вменяется получение взятки от Анатолия Пшегорницкого. А ваш муж уверяет, что они просто дружили и иногда вместе ужинали. Это так?

– Анатолий бывал у нас даже дома. В последний раз приходил на день рождения Димы. Так какой смысл был ему передавать взятку в публичном месте — в ресторане? Это противоречит логике и этого в принципе не может быть.

– Когда вы узнали по 8,5 миллиардов, не спросили у мужа, откуда такое богатство?

– Я точно знала, что это не наши деньги. Дима к ним отношения не имеет. Их нашли в квартире даже не родной, а сводной сестры, которую я видела за 14 лет всего пару раз. Они не поддерживали тесных отношений, жили в разных городах. О квартире на Ломоносовском проспекте, где нашли деньги, я в принципе ничего не знала. Не знала даже о ее существовании.

– А допускаете мысль, что деньги эти все же — Дмитрий? Вот как бы вы сейчас ими распорядились?

– Нет, я даже представить, как выглядит такая сумма наличными, не могу. Но я уверена, что будь они у нас, у Димы, он бы раздал их бедным. Он очень добрый, хотя сейчас в это мало кто поверит. Но все его друзья и мои об этом знают.

Этой весной я смотрела телепередачу об одном инвалиде, он слепой и без ноги, воспитывает троих детей. Сердце прямо разорвалось. Я купила продуктов, вещей и поехала к нему — в Тверскую область, чтобы своими глазами все увидеть. И там правда все очень-очень плохо. Приехала, рассказал Диме, он: «Давай им помогать по-серьезному». И мы им уже дом построили. Он, конечно, простой, не как на Рублевке, но и не сарай, как был. Поменяли протез инвалиду, пытались спасти ему один глаз, но не смогли — он различает только свет и темноту.

Я бы никогда не вспомнила этот случай, если бы не сегодняшняя ситуация. Передайте Диме через газету — я его буду ждать до конца, не брошу!

– Вас сейчас атакуют мошенники или просто знакомые, соседи с просьбами поделиться миллиардами?

– Нет, но возле дома все время дежурят представители СМИ. Они пытались под видом следователей пройти в квартиру. И через Ульяну – дочку – пытались узнать о нас что-то. Некоторые знакомые после случая с Димой отвернулись, но это нормально, я их не осуждаю. Может, боятся, что и у них обыски пройдут и мало ли чего найдут.

Читайте материал «Миллиарды полковника Захарченко: как жила его семья в Ростовской области»

***

Дмитрий Захарченко по-прежнему в «Лефортово», вину свою не признает. Оттуда он рассказывает через своих адвокатов «начало начал», точную хронологию всех событий, которые развернулись вокруг него.

– Когда генерала Дениса Сугробова убрали, всех сотрудников ГУЭБиПК стали нещадно проверять. Многих тогда сняли, а меня оставили, поскольку были лучшие показатели в управлении.

Я за 9 месяцев себе карьеру сделал. У меня огромное количество реализованных материалов, привлеченных к ответственности лиц (в том числе таких, которые входят в первую сотню “Форбс»). Недоброжелателей куча! А меня хотели поставить на пост начальника — туда, куда управление «М» ФСБ лоббировало своего человека. Вот и начали копать под меня.

Говорят, что я подозреваемый, но даже не уточняют, в чем. В постановлении по производству обыска следует, что возбуждено уголовное дело в отношении Захарченко по воспрепятствованию осуществлению предварительного следствия (что я якобы предупредил о производстве обыска). Но постановление о возбуждении уголовного дела мне никто не давал даже посмотреть. Один ответ – потом.

В моей квартире (на Мичуринском проспекте — Авт.) ничего не нашли. Приезжаем на вторую квартиру – на Ленинском проспекте. Она принадлежит отцу, но я в ней не был никогда. Я даже не мог показать ее дверь, когда мы поднялись на 5 этаж.

Меня подвели к бронированной двери. Стали ее взламывать. Было 6 часов вечера. Я сказал: «Не надо ломать. Отец летит в Москву из Ростова, скоро будет, откроет вам дверь и вы спокойно зайдете». Все равно стали ломать. Только в три часа ночи с шумом ее открыли, хотя в 5 уже отец прилетел. Проникли – ничего не нашли.

И когда на этой квартире были, один из оперативников объявил: в квартире в доме 25 по Ломоносовскому проспекту обнаружили огромную сумму денег. Я сказал, что это, похоже, квартира моей сводной – по маме – сестры Ирины, которую не видел 1,5 года.

Утром мы приезжаем в следственный отдел и там нас знакомят с постановлением о возбуждении уголовного дела о получении взятки. Мы поняли, что взятку придумали, потому что надо арестовывать, а за «общее покровительство» и «воспрепятствование» заключение под стражу не полагается. Дальше арест, суд, журналисты. Деньги не мои, и мне никто не вменяет ничего, связанного с этими деньгами. Они просто создают негативный фон вокруг меня.

Почему я вообще должен доказывать, что они — не мои? Пусть попробуют доказать, что они — мои. Вы меня спрашиваете: «Вы не хотите узнать, чьи это деньги?”. Я хочу из этой ситуации просто выбраться. Почему общество не хочет поверить, что эти деньги не мои?!

Вообще произошла череда совпадений, которые все вместе привели меня сюда. Найденные в машине, за руль которой я сел, средства— тоже не мои. Я пользовался машиной по доверенности, а ее владелец накануне продал дом в Сочи, насколько я знаю. Вот он и оставил деньги в бардачке.

У мамы моей была сделка с недвижимостью, это объясняет тот фат, что у нее нашли какие-то средства. Но больше всего всех потрясли, конечно, эти 8,5 миллиардов. Это понятно. Но почему все ждут объяснений об их происхождении именно от меня?

– Скоро владельцы денег должны объявиться, – говорит источник, близкий к следствию. – Пауза затянулась, эти люди могут потерять деньги вообще. Так что они проявятся. Сразу этого они не сделали, потому что никто бы им не поверил. Нужны были железобетонные доказательства – полный пакет документов на эти средства. Сумма очень большая и их тяжело объяснить.

Где эти деньги сейчас? Они находятся на хранении в Сбербанке. Деньги настоящие, банк был не взял фальшивые. Сестра Захарченко уехала за границу. Почему следственные органы не ищут ее? Потому что за основу взята версия, что деньги не ее, а связаны с Захарченко.

Комментарии адвоката Юрия Новикова:

– Нет в принципе никаких доказательств, что деньги криминальные. В России нет уголовной отвественности за незаконное хранение денег. У нас не действует статья 20 Конвенции о коррупции, которая предусматривает, что если у госслужащего обнаружили много денег и нельзя объяснить их происхождение, то это должно конфисковываться.

Читайте материал “Полковник Захарченко за решеткой сделал заявления о миллиардах и именах”

а также: “Следователи установили, кто заносил в квартиру баулы с миллионами Захарченко – сама его сестра”