Бывшая жена шабтая калмановича

У вдовы экстравагантного миллионера Шабтая Калмановича появился новый мужчина

Подмосковный город Видное утопает в зелени. Здесь совсем другой воздух, чем в столице – дышится намного легче. И люди намного приветливее – улыбаются чаще, чем москвичи. Вице-чемпионка мира и чемпионка Европы по баскетболу Анна АРХИПОВА фон КАЛМАНОВИЧ подъезжает к Дворцу спорта на темном «Лексусе» и, выходя из машины, одаривает меня ослепительной улыбкой. У нее теперь совсем не такие глаза, какие были в ноябре 2009-го, в день похорон ее мужа – бизнесмена и мецената Шабтая фон КАЛМАНОВИЧА. И даже не такие, как четыре года назад, когда мы виделись с Анной в прошлый раз.

Анна с детьми на днях вернулась из круиза по Средиземному морю. За границей вдову никто не узнавал в лицо, не задавал лишних вопросов. Там был полный релакс.

Архипова – гендиректор подмосковного баскетбольного клуба «Sparta&K» (бывший «Спартак»). В молодости она успешно выступала за УГМК из Екатеринбурга и вместе с партнершами по команде прославила этот клуб на всю Европу. А теперь во Дворце спорта «Видное» баскетболом занимаются ее 12-летние сыновья, двойняшки Гриша и Саша.

Поднимаясь по лестнице в спортзал, замечаю, что Анна прихрамывает.

– Играла с детьми в мяч, сделала неловкое движение, и вот результат, – объяснила Архипова.- Это рецидив, старая травма. Придется делать операцию. Но у меня есть и повод для радости. Недавно наши с Шабтаем сыновья окончили музыкальную школу по классу фортепьяно. Гриша – с отличием.

– Делаете из них музыкантов?

– Пусть сами решают. Они три года занимались каратэ. Научились себя защищать. Но домой приходили с синяками и шишками, иногда кровь из раны сочилась. Я не выдержала – переключила их на баскетбол. Им нравится.

Заботливая мама считает, что баскетбол полезен её сыновьям

– Маму защитить смогут?

– Конечно. Настоящие мужчины умеют отстаивать свои убеждения. Саша по натуре лидер. Чувствую, скоро я буду приходить к нему за советом, а не он ко мне. Гришаня – дипломат, очень любит женщин. Да-да, в этом плане далеко пойдет (смеется). Для них обоих мама – главное слово в жизни. Если на тарелке остается один кусок торта, дети его не тронут. Отдадут мне. Когда выхожу из магазина, а в руках сумки с продуктами, тут же вырывают их у меня из рук. Это школа Шабтая. Он всегда превозносил меня до небес. Особенно при детях.

Чужие долги

– О Шабтае Калмановиче говорили и писали разное. А каким он был для Вас?

– Наверное, все девочки мечтают в детстве о принце на белом коне. У меня такой принц был. Каждый день – с цветами или подарками. Образованный, уверенный в себе мужчина. Все знает, любую твою мечту может реализовать. Никогда не забуду один случай. Водитель привез меня в какой-то дом на Рублевке. Сказал: «Вот ключи от квартиры. Шабтай просил, чтобы вы ее посмотрели». Я зашла и обомлела. В новой, неизвестной мне квартире были развешаны платья и блузки моего размера, я увидела на столике мои любимые духи и мои фотографии. Все новое! Эту квартиру Шабтай подарил мне. Он был как волшебник. Он весь мир положил к моим ногам. Шабтай появился в моей жизни внезапно и так же неожиданно ушел. Мы прожили вместе семь лет.

На соревнованиях Анна выступала под номером 15

– После его гибели бывали моменты, когда руки опускались, хотелось рыдать от бессилия?

– Миллион раз. Начиная с того дня, когда узнала, что его больше нет. Я находилась с баскетбольной командой девочек в Старом Осколе. Сыновья были со мной. Перед матчем Шабтай позвонил, а через полминуты его убили. Но мне не стали сразу говорить, дождались конца игры. В тренерской комнате налили валерьянки и сказали − выпей.

Я пыталась сопротивляться, но заставили. И тут мне бросили в лицо – крепись, Аня, Шабтая расстреляли.

Он был моим щитом, моей стеной. И в то же время не давал расслабиться. Он поддерживал мои новые проекты. Когда что-то не получалось, говорил: «Иди и борись, не раскисай, отстаивай свою правду».

Первый месяц после трагедии стал сплошным кошмаром. Навалился клубок проблем. Все счета Шабтая были заморожены. Через неделю пришли сотрудники его офиса – за зарплатой, причем за два месяца. Начались угрозы от незнакомых людей: не рассчитаетесь за Шабтая – пеняйте на себя, церемониться не будем. Прямо как в кино про мафиози!

– Откуда долги у… миллионера?!

– Вот и я так думала. В основном, это были текущие платежи и расходы. Он-то знал, как их проводить, откуда брать деньги, а для меня… Пришли родители ребят, которые занимались баскетболом в Видном. Спрашивают, что будет со спортшколой? Ее закроют? А это триста детей! На счету баскетбольного клуба, как выяснилось, ничего нет. Мне надо было смотреть в глаза этим ребятам, их родителям и объяснять ситуацию. Иногда, честное слово, хотелось броситься с моста – и ни о чем не думать. Но я понимала, что так нельзя. У меня же есть Гришаня и Саня.

ЗЕМФИРА искренне полюбила маленькую дочку своей бывшей подруги и директора Насти КАЛМАНОВИЧ

– Удалось выпутаться?

– Близкий друг Шабтая дал взаймы крупную сумму. Потом часть долга простил. Мне пришлось продавать недвижимость, ее я сама заработала за время спортивной карьеры. Со всеми долгами рассчиталась только через три года после смерти мужа. Шабтай, как человек мудрый, многие свои активы оформлял на других людей. Например, дом в Видном, где я сейчас живу вместе с детьми, он записал на меня, а одну из квартир в Москве – на моего папу. К нему Шабтай очень тепло относился.

– Баскетбольную школу в Видном отстояли?

– Да. Ее могли закрыть. Руководители Московской области предложили два варианта. Первый: я соглашаюсь стать гендиректором клуба «Sparta&K», и тогда они обеспечивают финансирование из областного бюджета. Второй: если я отказываюсь, они не видят смысла содержать клуб и спортшколу. Мне не оставили выбора.

– При Калмановиче «Sparta&K» гремела в Европе, три раза побеждала в женской Евролиге. Теперь о больших трофеях можно лишь мечтать. Все упирается в деньги?

– Да. Зарплаты игроков, например, в УГМК или курском «Динамо» на порядок выше, чем у нас. Зато в Видном растет хорошая смена. На уровне премьер-лиги хорошо себя проявили Ксения Тихоненко, Марина Рябкина, Аделина Абайбурова и многие другие. А Мария Вадеева в 18 лет уже стала одной из ведущих баскетболисток сборной России.

Даниэлле (слева) сейчас 19. Внешне она очень похожа на папу… Фото: Instagram.com

Реальные цифры наследства

– Заказчиков и убийц Шабтая Калмановича не нашли…

– Для меня это не важно. Дело давно закрыто. Я следствию все рассказала. Кто именно совершил преступление, для меня значения не имеет.

– Они убили Вашего мужа!

– Преступники все равно будут наказаны. Даже если их не найдут. Есть же еще высшие силы. Многие люди, которые некогда совершили плохие поступки по отношению ко мне и Шабтаю, уже не живут на этом свете. А другие испытывают большие неприятности. Я здесь абсолютно ни при чем. Это не мистика, а высшая справедливость.

– Назвать этих людей можете?

Не могу. Но поверьте, я говорю правду. У меня есть доказательства.

…да и экстравагантностью в него пошла. Фото: Instagram.com

– Как думаете, желание отомстить за отца у Ваших детей есть?

– У нас, православных, есть десять заповедей: не убий, не укради и так далее. И там нет места мести. Я очень стараюсь, чтобы у Гриши и Саши этого чувства внутри не было.

– Шабтай часто приходит к Вам во сне?

– Совсем редко. Во сне, как правило, я отчитываюсь перед ним. Что я сделала, чтобы наша семья не упала. Чтобы дети двигались вперед. Лиат (старшая дочь Калмановича. – С. Д.) видит примерно такие же сны. Она тоже держит отчет перед Шабтаем.

– Лиат в Израиле?

– Да. Она работает, защитила диплом адвоката. Первый брак Лиатки распался, а с нынешним парнем Даником – все нормально. Мы дружим семьями, я знакома с его родителями. Когда бываю в Тель-Авиве, мы обязательно встречаемся, они устраивают обед. Это близкие для меня люди.

– Анастасия Калманович, вторая жена Шабтая, до сих пор строит Вам козни? Помнится, Настю очень интересовало наследство, которое бывший муж оставил их общей дочери Даниэлле. Пресса называла цифру в тридцать миллионов долларов.

– Сколько?! Тридцать миллионов?! Кто придумал эти цифры? Когда Настя и все кто ее окружал, узнали о реальных размерах наследства, они быстро отошли в сторону. А когда Даниэлле исполнилось 18, ее мама вообще растворилась. Перестала о себе напоминать. Даниэллу воспитывал отец. Когда я вышла замуж за Шабтая, эта девочка жила с нами. Потом она стала учиться в Израиле, в дорогой американской школе. Шабтай так решил. А когда его не стало, Даниэлла меня попросила: «Пожалуйста, оставь все как есть, я не хочу уезжать из Тель-Авива, не хочу к маме». У Данечки, как и у Анастасии Калманович, латвийское гражданство. А визу в Россию, по настоянию матери, ей не давали. Я выполнила просьбу Даниэллы.

Лиат, старшая дочь убитого Шабтая, с сыновьями живёт в Израиле. Фото: Instagram.com

Никогда не была содержанкой

– После смерти Шабтая дорогую школу для дочери Насти Калманович оплачивали Вы?

– Да. В июне прошлого года Даниэлла ее окончила. Преподают там на английском. Шабтай говорил дочери: «Если будешь знать три языка, без куска хлеба точно не останешься». Она прекрасно владеет английским, хорошо говорит на иврите и на русском. В общем не пропадет. Знаете, куда она решила попасть? В израильскую армию! Но только во внутренние войска. А там подъем в шесть утра. И Данечка передумала. Поработала официанткой. Потом устроилась администратором в крутой тату-салон. Туда запись за три месяца вперед, а в клиентах туристы из разных стран. У нее самой теперь все тело в татуировках. И пирсинг сделала. С октября Даниэлла приступает к занятиям в израильском университете, будет учиться на психолога. У нее есть свой управляющий и консультант по финансовым делам.

– Родственники нашли?

– Нет, сама. За Данечку я спокойна. Она умеет дружить, очень активная.

– А что случилось с нотариусом Светланой Бабак, которая вела дела Шабтая Калмановича?

– После его смерти она действовала в интересах Насти Калманович и заявила, что случайно сожгла важные документы.

– А на других бумагах Вы обнаружили свои подписи, кем-то явно подделанные.

– Для меня этого человека больше не существует. Я даже забыла ее фамилию. Честно. Я привыкла жить по-другому. По совести. Когда ты можешь утром посмотреть на себя в зеркало чистым взглядом, тебе становится легче. Да, это непросто, но так жить правильно. Я была женой миллионера, но никогда не была содержанкой. С 15 лет зарабатывала на жизнь сама.

Новый партнер

– У Вас появился мужчина, готовый взять под свое крыло?

– Меня не надо брать под крыло. Мне нужен не помощник в жизни, а партнер. Да, есть такой человек, он тоже связан со спортом. Мы можем разговаривать часами, смотреть вместе любимые фильмы, на многие вещи с ним смотрим одинаково. Но у нас партнерские отношения, без взаимных обязательств. Для меня это очень важно. У нас с ним разные жизненные истории, и я не считаю себя вправе разрушать то, что у него есть. Поэтому мы не живем под одной крышей.

Читайте также: Снится брат бывшей жены

– Дети приняли этого мужчину?

– Они друзья.

– Вы когда были сильнее: до встречи с Шабтаем или теперь?

– Конечно, теперь. Он меня изменил. Заставил почувствовать, что я самая желанная, самая любимая, самая-самая. А потом вдруг ушел. Но он и сейчас мой ангел-хранитель. Я уверена в этом. И еще. Заново пережить все то, что свалилось на меня после его смерти, я бы уже не смогла. Меня профессия вытаскивает. Баскетбол. С семи лет вытаскивает. И детям в жизни он тоже поможет.

Прикинь!

Задолго до знакомства с Анной Архиповой Шабтай Генрихович попал в Израиле в тюрьму. Был осужден на девять лет за шпионаж в пользу СССР. Там у него отнялись ноги, пришлось лечь на операцию. Через шесть с половиной лет Калманович вышел на свободу. Помогли советские спецслужбы.

Источник

Эта история должна начаться с убийства.

Второго ноября 2009 года при съезде с Нового Арбата на Краснопресненскую и Смоленскую набережные автомобиль «Лада Приора» поравнялся с черным «мерседесом» S500. Из приоткрытого окна «Лады» неизвестный высунул пушку и изрешетил иномарку. На переднем пассажирском сиденье «мерседеса» сидел известный бизнесмен, близкий друг депутатов Госдумы, воров в законе и звезд шоу-бизнеса, влиятельный мафиози Шабтай Калманович. Той же ночью из его тела извлекли не меньше 20 пуль. В СМИ потом напишут, что у бизнесмена было примерно столько же причин быть убитым. Шабтая Генриховича было за что не любить. Но влюбиться в него было очень просто.

Шестнадцатью годами ранее сорокапятилетний Калманович в синем кримпленовом костюме и коричневых шелковых носках сидел на кожаном диване и обнимал сразу двух молоденьких блондинок. Диван этот стоял в офисе у его дражайшего друга — «спортивного функционера» Отари Витальевича Квантришвили (его обвиняли в разбоях, рэкете и изнасилованиях, в 1994 году он был убит тремя выстрелами из снайперской винтовки). Помощницей Квантришвили в ту пору работала двадцатилетняя девушка Настя, недавно переехавшая в Москву из Прибалтики. Настя смотрела на мужика с двумя дрессированными женщинами под мышками и думала про себя: «Господи, это какая-то карикатура из журнала «Крокодил», а не человек». В том же году Настя соберет вещи и переедет жить к Калмановичу. Еще через пять лет сама станет Калманович и родит ему дочь Даниэллу. Никогда не говори «никогда». Хотя здесь уместнее было бы сказать так.

За годы совместной жизни Настя узнает многое о человеке в шелковых носках. Родился в послевоенной Литве
в еврейской семье, дома говорил на идише; его отец был директором завода резиновых изделий, а дед — раввином; в юности Шабтай несанкционированно влюбился в жену местного мясника и, спасаясь от гнева ее супруга, уехал учиться в Ленинград; в Ленинграде был завербован КГБ; в Израиль репатриировался уже «нашим человеком в Иерусалиме»; на земле обетованной был обвинен в военно-промышленном шпионаже в пользу СССР и отправлен в тюрьму; через пять с половиной лет под давлением чуть ли не Горбачева и Руцкого был освобожден и выслан в Россию, где его ждали безграничные бизнес-возможности, которые 2 ноября 2009 года, вероятно, и станут причиной двадцати выстрелов в упор. А еще он встретит Настю.

Смокинг и брюки Calvin Klein, нижнее белье Calvin Klein Underwear; серьги и браслеты Cartier Juste un Clou; подвески здесь и далее собственность Анастасии

«Свадьба проходила в гостинице «Балчуг». Весь бомонд тогда собрался. Я была беременная, в таком положении порядочные дамы в свет уже не выходят. Гуляли два дня. Алла Борисовна с Филиппом Бедросовичем были почетными гостями. Во время этого брачного торжества от Пугачевой я получила погоняло «наследница». Бедная Настя тогда, конечно, не догадывалась, что именно она унаследует от этого брака.

В июле 2000 года Калмановичу делают сложную операцию на сердце. А уже через неделю у бизнесмена случается заворот кишок. Ему становится все хуже. Жена впадает в транс, бегает по кабинетам врачей и умоляет спасти мужа. Она сутками держит Калмановича за руку и умоляет жить: «Врачи сказали, что у него жесточайшая непроходимость, его надо срочно увозить, и пока не начнутся естественные физиологические процессы, говорить о каком-то восстановлении нельзя. Но как увозить? Он без сознания. Я звоню в Москву всем влиятельным людям из мединдустрии, которых только знаю, но слышу ото всех: «Ты кто такая?» Через какое-то время совершенно случайно мне звонит Миша Козырев, и я начинаю объяснять, рыдая, что Шабс умирает. Миша делает так, что через несколько часов за нами прилетает специальный самолет с реанимацией на борту». Так Калманович практически без признаков жизни оказался в родном Склифе: дома и стены помогают. Все, что происходило потом, легко может представить себе любой человек, лежавший в этой больнице. Бизнесмена доставили в палату в воскресенье: один дежурный врач на этаж, склад с лекарствами откроется только в понедельник, никакого лечения нет, губы Калмановича тем временем синеют. Жена снова носится по кабинетам, хватает за руку мужа и звонит Козыреву: «Миша, б***, тут все закрыто, нужны лекарства!» И Козырев их привозит.

Утром метаболизм Шабтая сказал «да». Организм ожил, зашевелился. Вместе с капельницей бизнесмен дополз до туалета, где окончательно пришел в себя и проорал на всю больницу: «Бумагу! Принесите туалетную бумагу!» В начале двадцать первого века в Склифе была напряженка не только с лекарствами. Будущему фармацевтическому королю Калмановичу заботливые медсестры принесли газетку. Настя вспоминает, как, выписываясь из больницы, окрепший Шабтай Генрихович Калманович душил галстуком министра здравоохранения Москвы и Московской области, который по‑дружески зашел навестить бизнесмена.

— Министр-то живой?

— Министр живой. А наш брак тогда развалился. Мне было сказано, что я плохая жена. И от той жизни у меня не осталось вообще ничего. Наша дочь Даниэлла сейчас живет в Тель-Авиве и не хочет меня знать. Я не ищу с ней встречи.

— Так произошло из-за наследства, оставленного Калмановичем? Потому что Даниэлла «золотой ребенок» и все родственники за ней охотились?

— Она не «золотой ребенок». Наследство там распилили родственники еще до вступления девочки в права. Я в этом не участвовала. Когда мы расстались с Шабтаем, у меня были одни джинсы, кеды, паспорт и триста долларов. Так я и ушла. И началась новая жизнь. Привет, ромашки!

Нет, эта история начнется с Земфиры.

Шляпа Max Mara; свитер Etro; часы Jaquet Droz Grande Heure Minute Onyx

«Я познакомилась с Земфирой, когда у нее вышел первый альбом, с цветочками на обложке. Нас свел Константин Эрнст, с которым я тогда, скажем так, приятельствовала. Он меня убедил, что Земфира — это революция, это будущее, это новая Дженис Джоплин. Он уговорил меня организовать ей гастроли в моей родной Прибалтике. Ну я и организовала. Стоило это тогда десять тысяч долларов и прошло очень-очень хорошо. И спустя время мы стали работать вместе. Конструкция выглядела так: Земфиру опекали Миша Козырев со стороны «Нашего радио», Алена Михайлова со стороны Real Records, Рита Митрофанова отвечала за прессу, я занималась гастролями, а Эрнст за всем этим присматривал. Так мы и жили до «Четырнадцати недель тишины». Пока не начались проблемы…»

Читайте также: К жене приходит бывший

Настя спотыкается… воспоминания о Земфире явно даются ей непросто: «Это вообще был новый период в моей жизни. Появляются какие-то бас-барабаны, какие-то ритм-секции, «Ионика», студии звукозаписи, музыканты, райдеры».

Здесь спотыкаюсь уже я. Всегда мечтал узнать, что там у Земфиры в райдере. Золотые унитазы? Люди с опахалами? Черная икра ложками? Шелковые наволочки в президентских люксах?

«У нее был очень простой райдер. Летала Земфира бизнес-классом, в отличие от всей группы. Что еще? Вода, коньяк, фрукты, рыба, мясо, молочное, обычная гостиница, у нее был номер улучшенной категории, у музыкантов попроще. Были жесткие требования по безопасности. Еще Земфира в те годы никогда не выступала на корпоративах, она не могла допустить, чтобы во время ее выступлений кто-то жрал. Она всегда оберегала свое право на творчество. Вот и все капризы».

— Так почему же вы разругались, если все было так хорошо?

— Мы были на гастролях с альбомом «Четырнадцать недель тишины». Во Владивостоке в гостинице Земфира мне сказала: «Знаешь, ты такая душная, давай-ка ты пи*** (езжай. — Esquire) на оленях в свою Москву, видеть тебя больше не хочу».

— И?

— Я и упи*** (уехала. — Esquire).

— Тебе снова сказали, что ты «плохая жена».

— И снова все обернулось смертью. Только теперь творческой. Спустя годы после этого расставания я была на концерте Земфиры в Риге, когда она последний тур объявляла. Я ушла с концерта раздосадованная. Я не услышала ни новой Земфиры, ни нового звучания, ни новых песен. Я и старой Земфиры не услышала. От нее ничего не осталось.

— Закольцевалось зато хорошо. С Прибалтики у тебя с ней начались отношения… и вот теперь закончились.

— Да, в родных местах, можно сказать.

А что если все-таки начать эту историю с авиакатастрофы?

Пальто и брюки Fendi; ремень Gucci; туфли Prada

В родной советской Латвии никакой Насти Калманович не существовало. Девочку назвали Наташей. Но с шести лет Наташа ополчилась на собственное имя. Детство девочки зависло между Литвой и Латвией, и до поры в нем не было ничего особенного: парады и демонстрации на 1 Мая, Дом культуры железнодорожников, школа, уютный двор с шумной ребятней, завод по производству тростникового сахара, туберкулезный и психоневрологический диспансеры по соседству, транспортные развязки, Екатерининский дворец, любимая младшая сестренка, мама — химик-технолог, отец — военный летчик… Так бы и жили спокойной размеренной жизнью, если бы в трех тысячах километров от ее дома — в Армении — не случилось чудовищное Ленинаканское землетрясение, унесшее в 1988 году 25 тысяч жизней. 25 тысяч, включая жизнь Настиного отца.

Она меняется в лице, подбородок тут же начинает дрожать, а пальцы сжимаются в кулаки. И вот передо мной не бывшая жена мафиози и не могучий продюсер главной певицы страны, а зареванная Наташа, только что потерявшая отца: «Мне было 16 лет. В Армении случилось землетрясение, воинскую часть папы привели в боевую готовность. Функции спасателей тогда выполняли военные. И вот папа в течение трех дней ждал. В итоге его вызвали и, нарушая все возможные нормативы, попросили сесть за штурвал и отвезти 80 бойцов разгребать завалы. Борт был перегружен техникой и сжиженным газом. Самолет упал».

В крушении Ил-76 власти обвинили отца Насти. Обстоятельства трагедии засекречены до сих пор. Спустя тридцать лет на месте катастрофы так ничего и не выросло. Просто выжженная земля. Девочке пришлось повзрослеть за один день.

«Я окончила школу и пошла работать в рижский ресторан «Сэнита» администратором. Встречала гостей, провожала гостей. Появились первые живые деньги в моей жизни. Иногда вместе с чаевыми выходило около 500 рублей в месяц при средней-то зарплате в 150. Меня, конечно, все устраивало, но однажды в этом кабаке случилась перестрелка, один бандит убил другого, ресторан закрыли. К тому моменту я познакомилась со всем прибалтийским «истеблишментом», знала, кто какими делами занимается, знала нюансы. На дворе 1991 год. Хочется есть. И я начала заниматься автомобильным рынком».

Что значит «заниматься автомобильным рынком» в 1991 году? Схема была примерно такая: Настя ехала из Риги в Запорожье, покупала там «Таврии», перегоняла их в Ригу, нашпиговывала всем, что только помещалось в машину (от бензопил до трикотажа) и отправляла машины с грузом в Польшу. Получался тройной навар: за машину, за груз и за возможность не стоять в километровых очередях — на границах у Насти работали свои люди, которые организовывали зеленый коридор.

— Насть, а твоя мама про эту схему знала?

— Прочтет этот текст и узнает.

— Почему ты остановилась тогда, бросила? Криминал?

— Нет, искусство.

Пальто Miu Miu; платье Lesyanebo; часы Bvlgari Serpenti Tubogas; гольфы и кеды Prada

В 1992-м в Юрмале проходил песенный конкурс, на котором выступала группа «А’Студио». Настя познакомилась с музыкантами и очень скоро стала с ними дружить. Дружба эта продолжилась и в Москве, куда девушку пригласил погостить Батырхан Шукенов. Погостить, а заодно и посетить «Рождественские встречи» — ежегодный слет эстрадных талантов под руководством Аллы Пугачевой. Где-то там, в коридорах «Олимпийского», Настя и поняла, что возвращаться в Прибалтику она больше не хочет, что вся жизнь здесь, в серой, колючей, холодной, суетливой, дерзкой, сорвавшейся с петель Москве начала девяностых. Она сняла квартиру в Лялином переулке и начала превращаться в ворону-москвичку: офис с кожаным диваном; Отари Витальевич Квантришвили; карикатурный агент КГБ в синем кримпленовом пиджаке и с двумя блондинками под мышками; болезнь; «золотой ребенок», не желающий видеть мать; 20 пулевых ранений; девочка-пожар, девочка-брызги… завертелось будь здоров.

Эта история начнется в лесу, в котором ничего не происходит.

Большой вопрос, кто из нас сильнее вымотан этими двумя с половиной часами интервью: Настя или я? Мы смотрим друг на друга молча, устав говорить. Так вообще бывает? Как все это может поместиться в одной жизни, которая, судя по идеально гладкой коже Насти, взъерошенным волосам и опасному блеску в ее глазах, только-только начинается?

— Я не вскрыла тебе мозг, Рома?

— Я сделал о тебе два вывода, Настя. Во‑первых, тебя патологически тянет к очень сильным и е*** (ненормальным. — Esquire) людям…

— Во-вторых, все это заканчивается печально?

— Да. Ты сама это сказала.

— Я знаю. Поэтому я вернулась в прибалтийские леса, больше не играю ни с кем ни в какие игры и не хочу из своего леса выходить. Рядом со мной любимый мужчина, с которым я познакомилась в книжном магазине. У меня замечательный сын, которого я вожу в школу. Я просто жена и просто мама. Просто-просто-просто. Веришь?

Нет.