Биография льва бакста личная жизнь
За Бакста — 1500 франков, за Пикассо — 77 франков
После триумфа дягилевских балетных сезонов в 1909 году — Лев Бакст оформлял балет «Клеопатра», — художник переселился из Санкт-Петербурга в Париж. Парижские, лондонские, американские театры, антрепризы Анны Павловой и Иды Рубинштейн, опера в Монако заваливали его заказами. Перед Первой мировой войной Леон Бакст был, без преувеличения, самым знаменитым художником в мире. «Вот я у цели, признание невероятное, непостижимое, в центре мира Париже, целый день все, что есть славного на земном шаре, в живописи, в музыке, в литературе, — все оставляют мне карточки, приглашают на обеды и завтраки», — писал Бакст жене Любови Павловне Гриценко-Бакст.
20 июня 1910 года в галерее Бернхейма на выставке художников дягилевской антрепризы Бакста, Бенуа и Головина, впервые в художественной истории театральные эскизы были представлены как станковые произведения. Бакст дал на выставку 31 работу, — все они были раскуплены. Чтобы справиться с количеством заказов, художник поднял цены на свои работы, его рисунок или акварель стоили 150 франков, эскиз — 1 000 или 1 500 франков. Цены у конкурентов Бакста на порядок ниже. Так, знаменитая на весь Париж покупка Волларом сразу 20 картин Матисса в 1906 году принесла художнику 2 200 франков, (т. е. холст Матисса шел тогда за 110 франков), а покупка 27 картин Пикассо — 2 000 франков (т. е. холст Пикассо стоил в среднем 77 франков).
Выставка в Лувре в павильоне Марсан в 1911 году принесла художнику 80 тысяч франков. Для сравнения: ученик Бакста Шагал в это время осваивается на Монпарнасе и живет на пособие от российского благодетеля в 150 франков в месяц.
Три четверти своей жизни Бакст прожил в России, а признание, востребованность и финансовый успех пришли к нему только в парижский, последний период жизни.
Российская история Бакста прошла в поисках себя, и в искусстве, и в любви.
Шесть лет «Мира искусств»
В январе 1903 года Лев Бакст познакомился с Любовью Павловной Гриценко. В редакцию журнала «Мир искусств» пришла женщина в элегантном черном платье. Третья дочь Павла Михайловича Третьякова, первого коллекционера России, представительница видной московской купеческой фамилии, вдова художника Николая Гриценко, обласканного императорским двором. Дама с парижским шиком заинтересовала Бакста, который был очень чуток и к женской красоте и к моде.
Кем был Бакст в 1903 году? Ему 37 лет. Он — известный в узких кругах художник, живет от гонорара к гонорару, только начинает свою театральную деятельность. В 1887 году он оставил Академию художеств. За 16 лет карьеры создано два известных произведения: «Ужин» 1902 года и за десять лет написана «Встреча адмирала Авелана в Париже» по заказу Морского ведомства ( после этой работы ни одно ведомство ему больше заказов не давало). Бакст работал художником-графиком в журнале «Мир искусства», с 1898 по 1904 год, пока выходил журнал. Но работы Бакста воспроизводились всего четыре раза. Он рисовал в журнале виньетки, но не больше, чем Лансере и Билибин. Его регулярный доход в это время — ретушерство. Как вспоминал Александр Бенуа: в квартире, где живут Дягилев и Философов, в комнате за спальней сидит Левушка Бакст и ретуширует все, что будет воспроизведено в журнале «Мир искусства». Оценивая творческий потенциал друга, Бенуа в своей книге о русской живописи в 1902 году прямодушно написал: «В былое время «золотые руки» Бакста нашли бы применение. Он не стыдился бы посвящать себя тому, к чему он в сущности призван… был бы декоратором, ювелиром… — мелким, но интересным и истинным художником… Его не смущало бы желание тягаться с Менцелем». Менцель — знаменитый исторический живописец, ролевая модель для Бакста в этот период. Все крупные произведения Бакста, как и предсказывал Бенуа, признания не получили.
О личной жизни Бакста до зимы 1903 года мало что известно. В 26 лет у него был роман с сорокалетней актрисой Императорского Михайловского театра, француженкой Марсель Жоссе. Известно, что Бакст ее писал. И вероятнее всего, «Ужин» из Русского музея, прообразом которого принято считать жену Бенуа — это воспоминание о Жоссе, ее коварстве, дерзости, лукавстве. На этом полотне почти не заметно лицо героини, там главное — тело. Власть талантливой, сильной, эротически привлекательной женщины над мужчиной — вот тема этой работы.
Жоссе два сезона играла в Михайловском театре, в 1892-1893 и потом в 1893-1894. Чтобы заманить французских артистов в Россию, дирекция Императорских театров выплачивала им хорошие деньги. Артисты цапались за право приехать в Петербург. Жоссе была состоятельной дамой и содержала молодого возлюбленного.
Эта схема отношений Бакста с женщинами, сложившаяся в 26 лет, действовала на протяжении всей жизни.
Пять тысяч рублей на галстуки
Зимой 1903 года Любовь Павловна зашла в редакцию «Мира искусства» по делам: она приехала в Петербург из Парижа, чтобы организовать посмертную выставку своего супруга. Чуть позднее она делала выставку своей родственницы Марии Якунчиковой. Бакст увидел, что у Гриценко есть задатки менеджера, — бесценный для начинающего художника дар, и быстро настроился на ее волну и, возможно, даже искренне влюбился.
В архиве Третьяковской галереи 527 писем Бакста жене, из них писем 200 периода жениховства и первого года супружества. Переписка продолжалась до 1917 года, они в тот момент уже были разведены, но их связывал сын. Особенно активной была переписка в момент сватовства. Любовь Павловна осторожна и недоверчива. Бакст преподносит себя как пылкого, знающего любовника. Выступает как большой мастер любовной лирики: все три года, что Бакст был возлюбленным Марсель Жоссе, он каждый день бывал в театре. А там чередой шли любовные драмы и любовные фарсы. Поэтому Бакст прекрасно владеет любовными текстами. Он цитирует «Песнь торжествующей любви» Тургенева, речи Фауста, соблазняющего Маргариту, из французского текста оперы Гуно. Бакст сравнивает любимую с такими непохожими героинями, как Манон и Брунгильда, уподобляет ее и иконе, и сфинксу.
Гриценко, обеспеченная, сдержанная, совсем не Манон, пишет ему прямым текстом о том, что богата, а жених ее несостоятелен, и она боится, что на почве денег возникнут осложнения. Бакст отвечает вопросом: а какое отношение ваши деньги имеют ко мне? И приводит в пример художника Остроухова, который, женившись на богатой московской купчихе, по сути перестал быть художником, вошел в совет Третьяковской галереи, отвечает за закупки произведений в коллекцию и мало работает творчески. Бакст показывает: он от своего призвания не откажется, ему важно стать великим художником.
Тему денежных осложнений жених и невеста обсуждали весь год. Но брак состоялся. В этот момент начинается история Бакста в театре: накануне знакомства с Любовью Павловной он оформил античную драму «Ипполит» для Александринского театра, а в период ухаживания работает над балетом «Фея кукол» для Мариинского театра и «Эдип в Колоне» для Александринки. За «Эдипа» Бакст получил от дирекции Императорских театров 2, 5 тысячи рублей. Это были очень большие деньги. Можно сравнить: в 1907 году Вацлав Нижинский закончил хореографическое училище и два года проработал в Императорских театрах. Годовой заработок артиста императорских театров, который еще не стал ни солистом, ни корифеем, — 700 рублей. Молодой Нижинский за 700 рублей должен был снимать квартиру, правильно питаться, обуваться-одеваться и иметь деньги на отдых.
Бакст, только что получивший за «Эдипа в Колоне» 2,5 тысячи рублей, в этот же год занимает у своей невесты еще 2,5 тысячи рублей. Он был страшным транжирой: любил красиво одеваться, обедал в дорогих ресторанах. Есть письмо, где Гриценко спрашивает, сможет ли он выплачивать долг регулярными суммами помесячно. Бакст отвечает, что помесячно не сможет, но за год обязательно выплатит. Но не выплачивает!
В ноябре 1903 года Бакст и Гриценко поженились. Бакст въезжает в квартиру к жене на Спасской улице в Петербурге. Получая деньги от жены на карманные расходы, Бакст отчитывается в письмах: дал швейцару 20 рублей на покупку электрических звонков, — вероятно, чтобы его не упрекали в том, что он все спустил на свои галстуки. Бакст с женой два года путешествуют по Европе, в Париж, на воды. Железнодорожные билеты покупает она, за гостиницу платит она. И в какой-то момент Гриценко-Бакст пишет Александру Бенуа, другу семьи, что Левушка довел ее до белого каления. Ему было дано 300 рублей на билеты и еще 500 рублей на карманные расходы в Париже, и все равно ему не хватило денег на портного. Бакст постоянно пишет жене: привези мне зимний фрак, костюм, жилет от портного в Париже. И добавляет, что парижский Хамон дешевле, чем Ланге в Петербурге.
Любовь Павловна жалуется Бенуа, что Левушка злоупотребляет ее помощью: «как я его убеждала, что он должен больше работать, чтобы не быть от меня зависимым». Она забоится о том, чтобы он создавал больше художественных произведений, а он увлечен обедами и портными.
Бакст с Гриценко прожили вместе два года, а потом разъехались. Брак не был расторгнут. Любовь Павловна надеялась, что когда Бакст будет жить отдельно, он сможет сам себя содержать.
Бакст стал финансово независимым только в 1909 году, после триумфа дягилевской балетной труппы в Париже. Только тогда он смог оплачивать себе столько фраков и галстуков, сколько его душе угодно.
Первыми «взрослыми» работами Леона Бакста стали иллюстрации для детских книг. Позже он стал известным портретистом и революционным театральным декоратором, художником, «опьянившим Париж», и дизайнером, одна лекция которого стоила в Америке 1920-х годов две тысячи долларов.
Учитель рисования в императорской семье
Леон Бакст родился в 1866 году в Гродно в еврейской семье. При рождении его назвали Лейб-Хаим Розенберг. Когда семья переехала в столицу, мальчик часто гостил у своего деда, модного портного — в старинной изысканной квартире в самом центре Петербурга. Леон Бакст много читал, ставил детские кукольные постановки и слушал рассказы родителей и деда о театре. С детства Бакст увлекался и рисованием. Отец показал его рисунки скульптору Марку Антокольскому, и тот посоветовал мальчику учиться живописи.
Леон Бакст поступил вольнослушателем в Академию художеств, но не окончил ее. Он брал уроки у Александра Бенуа и подрабатывал, создавая иллюстрации для детских книг. На первой выставке своих работ в 1889 году Лейб-Хаим Розенберг взял себе псевдоним Леон Бакст.
В 1893 году Бакст уехал в Париж. Здесь он продолжал учиться живописи, а картины стали единственным источником дохода молодого художника. В письме к другу Бакст писал: «Продавец картин нахально забирает за гроши мои лучшие этюды».
Во время одного из приездов в Петербург Леон Бакст стал бывать в кружке Александра Бенуа. В него входили художники, писатели и любители искусства, которые позже образовали художественное объединение «Мир искусства». Когда мирискусники стали выпускать свой журнал, Бакст возглавил художественный отдел. Вскоре его пригласил к себе великий князь Владимир Александрович — давать уроки рисования детям.
В начале 1910-х годов Леон Бакст создал целую галерею портретов своих современников — Филиппа Малявина и Василия Розанова, Зинаиды Гиппиус и Жана Кокто, Сергея Дягилева и Айседоры Дункан.
«Рыжий, румяный умница Бакст отказался писать меня просто, ему нужно было, чтобы я был оживлен до экстаза! Для этого он привозил из редакции журнала «Мир искусства» своего приятеля, съевшего десять собак по части умения оживлять и рассказывать умные истории и анекдоты, тогда хищный тигр Бакст, вспыхивая глазами, подкрадывался ко мне, схватившись за кисть».
Леон Бакст создал ряд пейзажей и детских портретов, мистические полотна «Древний ужас» и «Элизиум». О знаменитой картине «Ужин» Василий Розанов писал: «Стильная декадентка конца века, черно-белая, тонкая, как горностай, с таинственной улыбкой а-ля Джоконда кушает апельсины».
Леон Бакст. Древний ужас. 1908. Государственный Русский музей
Леон Бакст. Ужин. 1902. Государственный Русский музей
Леон Бакст. Элизиум. 1906. Государственная Третьяковская галерея
«Париж подлинно пьян Бакстом»
В 1903 году Леон Бакст впервые создал декорации для спектакля и эскизы театральных костюмов. Братья-балетмейстеры Николай и Сергей Легаты из Петербургской Императорской труппы попросили художника оформить их балет «Фея кукол». Александр Бенуа позже вспоминал об этом событии: «С первых шагов Бакст занял прямо-таки доминирующее положение и с тех пор так и остался единственным и непревзойденным».
В том же году художник женился — на Любови Третьяковой. Павел Третьяков дал согласие на брак с одним условием: Бакст должен был сменить вероисповедание. Художник принял лютеранство. В 1907 году супруги расстались, и Бакст — теперь это была его официальная фамилия — вновь принял иудаизм. За это его выслали из Петербурга: в те годы не все евреи имели право жить в столице.
Леон Бакст отправился в Грецию — вместе с художником Валентином Серовым. Он сделал там этюды средиземноморских пейзажей и зарисовки, которые позже стали фрагментами новых театральных декораций.
С 1910 года Леон Бакст вновь поселился в Париже. В эти годы он заслужил настоящую мировую славу своими театральными декорациями — объемными, многослойными и сказочными. Он оформлял балеты Дягилева для его парижских Русских сезонов — «Клеопатру», «Шехеразаду», «Карнавал» и «Нарцисс».
По его эскизам шили костюмы для артистов Императорских театров — Вацлава и Брониславы Нижинских, Тамары Карсавиной, Веры Фокиной. Также Бакст сотрудничал с новаторской театральной труппой Иды Рубинштейн. Художник тщательно продумывал детали костюмов, их колористику и узоры, которые во время танцев подчеркивали пластику и гибкость актеров. Художественный критик Мстислав Добужинский писал: «его признал и «короновал» сам изысканный и капризный Париж», а Андрей Левинсон — «Париж подлинно пьян Бакстом».
Леон Бакст. Эскиз костюма Сильвии для постановки Мариинского театра. 1901. Государственный Русский музей
Леон Бакст. Эскиз костюма Жар-птицы для антрепризы Сергея Дягилева. 1910. Государственный центральный театральный музей имени А.А. Бахрушина
Леон Бакст. Эскиз костюма Саломеи для частного спектакля Иды Рубинштейн. 1908. Государственная Третьяковская галерея
Леон Бакст. Эскиз «ассиро-египетского» костюма для Тамары Карсавиной. 1907. Государственный Русский музей
Модный дизайнер, известный всему миру
Столицу Франции охватила мода на все восточное и русское, и это были отголоски Русских сезонов. В магазинах появились тюрбаны и парики, шали и платья, напоминавшие костюмы актеров. Леон Бакст разрабатывал дизайн интерьеров и аксессуаров, мебели и посуды, ювелирных изделий и даже автомобилей. В эти годы он стал одним из самых популярных дизайнеров Парижа. Максимилиан Волошин писал о художнике: «Бакст сумел ухватить тот неуловимый нерв Парижа, который правит модой, и его влияние в настоящую минуту сказывается везде в Париже — как в дамских платьях, так и на картинных выставках».
В Париже вышла книга о творчестве Бакста, а правительство Франции наградило его орденом Почетного легиона. Художник публиковал свои статьи о современном искусстве, много фотографировал, написал автобиографический роман и выступал с лекциями о современном искусстве в России, Америке и Европе.
Леон Бакст разрабатывал и дизайн тканей. После Русских сезонов в дорогих французских магазинах стали продавать ткани «Одалиска» и «Шахерезада». Для парижского кутюрье Поля Пуаре Бакст создавал оригинальные орнаменты и утонченные узоры. Ткани Бакста были популярны не только в Европе, но и в Америке. Одним из последних творческих проектов всемирно известного художника стала сотня эскизов тканей для массового производства.
Леон Бакст. Эскиз ткани. Фотография: russkiymir.ru
Леон Бакст. Модели, созданные во время сотрудничества с Полем Пуаре. Фотография: artchive.ru
Леон Бакст. Эскиз ткани. Фотография: russkiymir.ru
В 1921 году Леон Бакст оформил для Сергея Дягилева балет «Спящая красавица» на музыку Петра Чайковского. Он стал для сценографа последней крупной постановкой. В 1924 году художника не стало — он умер во время работы над спектаклем «Истар» Иды Рубинштейн. Леона Бакста похоронили на парижском кладбище Батиньоль.
Смело отсылайте к истории жизни Леона Бакста любителей делить искусство на высокое и низкое, пренебрежительно отзываться о моде и уверяющих, что театры любят тонкие натуры, а «всякие тряпки» – глупые женщины. Отправляйте их читать биографию Бакста и любоваться его театральными эскизами, расскажите им о том, что шаровары, тюрбаны и платья с высоким разрезом пришли в мир моды из театра, и привел их Леон Бакст – русский художник, изгнанный по причине еврейства из Петербурга, легендарный оформитель «Русских сезонов» Дягилева, опьянивший Париж и покоривший Америку еврейский мальчик Лейб-Хаим Израилевич.
Когда Бакст еще не был Бакстом
Лейб-Хаим (Лев) Израилевич Розенберг. Именно так звали ребенка, родившегося в 1866 году в провинциальном городке Гродно в многодетной семье еврейского коммерсанта. Именем неприятности не ограничивались. За карандаш мальчишка схватился совсем маленьким, а поскольку Тора не позволяет изображать людей, обнаруженные в стопке бумаги нарисованные человеческие фигурки не обрадовали отца.
Бакст – это сокращенное от Бакстер, фамилии деда по материнской линии, оказавшего на будущего художника неоспоримое влияние. Дед был известным портным, достаточно долго прожил в Париже, свой дом в Петербурге обставил по парижской моде. Когда родители обнаружили этот кошмар и ужас – малец вздумал рисовать людей, Левушка попросил защиты у деда, и получил ее. Дед не только позволял у себя дома вволю рисовать и любоваться развешанными по стенам картинами, но сумел заронить зерно сомнения у родителей: может, у ребенка и правда талант? А талантом мальчик обладал несомненным, в связи с чем Петербургская академия художеств, куда его взяли (правда, только вольнослушателем), стала логичным следующим шагом.
Через несколько лет из Академии ему пришлось уйти, потому что его работа на религиозную тему «не соответствовала канонам». А что же скрывалось за казенной формулировкой? Лев Розенберг писал сюжет «Оплакивания Христа» (работа не сохранилась), и все герои его картины отличались характерными еврейскими лицами. Конечно, он не пошел этим ни против исторической, ни против художественной правды, однако руководству Академии такая вольность очень и очень не понравилась. Впрочем, оно было и к лучшему. Родители расстались, и юноша сам обеспечивал семью. Требовалось немедленно применять талант, дабы зарабатывать деньги, и он подыскал место оформителя детских книг.
Леон Бакст и «Мир искусства»
Еще во время учебы Лев Розенберг вступает в общество аквалеристов Альберта Бенуа. Впрочем, важнее другое: там он знакомится с младшим братом Альберта, Шурой. Да-да, тот самый Александр Бенуа, с которым вместе они станут организаторами «Мира искусства», а позже совместно с Дягилевым, тоже входившим в кружок Бенуа, будут издавать одноименный журнал. Собственно, в доме Альберта Бенуа ядро «мирискусников» и составилось. «Мир искусства» противостоял нравоучительным и обличительным интонациям передвижников и ратовал за чистую красоту. А когда же Розенберг стал Бакстом? В 1889 году его пригласили участвовать в совместной выставке российских и финских художников. Помня о своем провале в Академии, Лев серьезно задумался. Хотелось запомниться, но, как показала его жизнь, излишне подчеркивать национальность для этого не стоило… Он урезает фамилию деда и становится Бакстом. Тогда же художник «выбрал» и отчество более благозвучное. А во Франции позже Лев сменился Леоном.
Первое заграничное турне Бакста состоялось в 1891 году. Деньги принес заказ для царского двора. И до 1900-х годов при малейшей возможности жить в Париже он жил в Париже, а в Петербурге бывал наездами. Впрочем, во время этих наездов писал замечательные портреты, приобрел славу талантливого портретиста, преподавал в художественной школе Званцевой, где самым знаменитым его учеником стал Марк Шагал. Ну, и заодно прославился для потомков как тот самый человек, который вроде бы активно отговаривал Шагала от переезда в Париж: мол, никому ты там не нужен, с голоду пропадешь. Разные есть версии по этому поводу (вплоть до того, что Бакст дал Шагалу денег на поездку в Париж), но нельзя не признать, что призывы Бакста внимательно относиться к линии явно не прошли мимо его знаменитого ученика.
Личная жизнь Бакста
Бакст был человеком страстным. Не пускаясь в излишние детали, отметим, что в богемном обществе (в частности, в среде «Русских сезонов») помимо художественных пылали страсти чувственные, в том числе и – по тем, не ведающим о нынешней корректности временам – не традиционные. Бакст ни в чем таком замечен не был, его интересовали исключительно женщины. В Париже молодой художник, новичок в любовных делах, страстно увлекся некой актрисой французской труппы петербургского Михайловского театра. Бенуа со смехом вспоминал, что она весьма старалась «просветить» своего неопытного друга, проводя через «все круги эротического ада».
В Петербурге Леон Бакст по большой любви женился на дочери Павла Третьякова, Любе. До Бакста она была замужем за художником-аквалеристом, морским офицером Николаем Гриценко, родила от него дочь Марину. В 1898 году скончался ее отец, а через два года – муж. А что же Бакст? Он был буквально одержим Любовью Гриценко. Ради женитьбы на ней перешел из иудаизма в лютеранство. В 1907 году у них родился сын Андрей. Бакст очень любил свою семью. Нельзя с уверенностью сказать, что послужило причиной раскола, но через несколько лет отношения разладились, и брак распался. Леон Бакст на всю жизнь сохранил теплые отношения с бывшей женой и детьми, поддерживал их материально. Кстати, после развода он вернулся в иудаизм.
«Париж был пьян Бакстом» (А.Левинсон)
1909 год. Первые «Русские сезоны» Сергея Дягилева в Париже близятся к завершению. Дают балет «Клеопатра» в театре Шатле. Ничего особенного на этот раз избалованная публика не ждет, хотя в высоком классе представления сомнений нет. Наверняка, будут пирамиды и сфинкс, балетные юбки украшены лотосами, артисты представят достаточно банальный сюжет. «Но техника у этих русских великолепна, вы согласны, месье?» – в зале вполголоса обсуждают «Сезоны».
Занавес взмывает вверх, и зал замирает. Перед зрителями раскинул воды Нил, черные рабы, обжигаемые палящим солнцем, выносят драгоценный паланкин. Из него извлекается мумия, рабы разматывают яркие одеяния: красный огонь, изумрудная волна, жар пустыни, темная ночь, еще, еще, еще. Сбрасывают одиннадцатый наряд и… вот она, Клеопатра! Скорее обнажена, чем одета в этом прозрачном синем уборе, словно магнит, приковавшая к себе взгляды всего зала. Кажется, зрители забыли о том, что людям свойственно дышать? Сергей Дягилев об этом выступлении сказал так: «Успех? Триумф? – эти слова ничего не говорят и не передают того энтузиазма, того священного огня и священного бреда, который охватил всю зрительную залу».
Театральная эпоха Леона Бакста началась. Париж им опьянен. Современники говорили, что быть Бакстом – это и есть быть парижанином. Его боготворят. Каждое представление, к которому он прикладывает руку, становится событием. Марсель Пруст пишет: «…Передайте Баксту, что я испытываю волшебное удивление, не зная ничего более прекрасного, чем «Шахерезада»». Ида Рубинштейн, богатая и безумно влюбленная в театр, желает видеть только его своим декоратором (1, 2, 3). Впрочем, его желают все.
По сути, Бакст произвел революцию не в российском, и не в парижском театре, а в мировом театральном искусстве. Декорации, костюмы, сюжет, движение – перестали быть разрозненными частями целого, соединились и образовали то, чего не было никогда раньше.
В какой-то мере «Русские сезоны» сделали Бакста. Их с Дягилевым отношения не были безоблачными, но они многое дали друг другу как профессионалы. В 1910 года Бакст поселился в Париже. Известный как автор великолепнейших декораций, в столице мировой моды он стал к тому же желанным и очень востребованным создателем орнаментов для тканей. Короли моды сотрудничали с ним, его имя не сходило с обложек журналов. Америка за океаном сходила с ума, желая заполучить Бакста, Париж был пьян. А что же Бакст? Работал без продыху. Он помогал братьям-сестрам, бывшей жене с двумя детьми. Несмотря на признание и благополучие, возможности выдохнуть и остановиться у него не было.
Кое-что о черте оседлости
А Родина? Когда уже широко известный в Европе Леон Бакст, чье имя гремело, кого желали видеть, с кем желали работать, так вот, когда Леон Бакст прибыл в 1912 году в Петербург по делам, с чем он столкнулся? Вернее, с кем: с околоточным надзирателем, предписывающим обласканному Западом гению покинуть российскую столицу. “Почему?” – удивлен художник. А потому что Петербург согласно новому закону не входит в черту оседлости евреев, вот так-то. История всколыхнула общество. На его защиту встали всемирно известные в мире искусства люди, но это ничего не изменило. «… Это был позор для страны, которую я пытался изо всех моих сил прославить в целом мире», – с горечью говорил художник. Подав прошение на имя императора о праве на жительство в северной столице, он снова уехал в Париж. Во Франции его ценили больше. Человек, которому оказалось не дозволено «пачкать» своим присутствием петербургскую землю, в 1914 году награжден высшим французским знаком отличия – Орденом Почетного Легиона. Вдохновленный, он снова приезжает в Петербург и… Ему отказано в прошении. В этом же году Академия Художеств избирает его своим действительным членом, это избавляет Бакста от необходимости мириться с позорным законом, он имеет право жить в Петербурге. Но уже слишком поздно. Художник измучен, устал, слишком много работы, слишком много тревог, у него нервное расстройство, депрессия и вдобавок гипертония. Развод с женой, равно как и мировые катаклизмы, в частности, Первая мировая война, тоже оптимизма в жизни не прибавляли. После грянула революция, и уж в революционной и советской России Баксту тем более делать было нечего. Впрочем, после революции, используя протекции Грабаря и Луначарского, он смог вывезти бывшую жену с детьми из России.
Успех, еще успех, нервы, снова нервы. И очень много работы
Последовало длительное лечение в Швейцарии. Дальше жизнь Бакста шла по этой колее: успех – нервный срыв, снова успех, снова истощение. Благодаря Джону и Алис Гаррет в его жизнь прочно вошел Новый Свет. Он – дипломат и банкир, она – одаренная умница, меценат. На долгие годы они стали верными друзьями Леона Бакста. Благодаря им художник неоднократно прилетал в Америку (впервые – в конце 1922 года), у них он находил столь недоступные ему обычно покой и отдохновение, они же помогали осуществиться его идеям, а своей стране – узнать Леона Бакста. Он расписал их особняк, оформил домашний театр, благодаря активной помощи Гарретов выступал в американских университетах с лекциями, в Америке постоянно проходили его выставки.
В 1924 год он вошел наполненный новыми идеями. Он мечтал открыть Дом моды и универсального дизайна. Бакст давно создавал театральную одежду, у него были заключены договоры с домами моды. Но в этом проекте он мечтал соединить всё, что умеет, и даже то, чем раньше не занимался: разрабатывать для заказчиков в единой концепции архитектуру здания, интерьер, мебель, посуду, одежду, ювелирные украшения, автомобили. Наверняка, это получилось бы столь же блистательно, как и всё, за что брался Леон Бакст. Он просто не успел.
Автор: Алена ЭсауловаЧитайте также: Штрихи к портрету: 8 историй из бурной жизни Леона Бакста