Биография и личная жизнь бурдонского
Режиссёр Александр Бурдонский умер на руках у близкого друга – актёра Игоря Марченко
Режиссер Александр Бурдонский умер на руках у близкого друга – актера Игоря Марченко
На минувшей неделе скончался старший сын генерал-лейтенанта авиации Василия СТАЛИНА и внук Иосифа СТАЛИНА – режиссер Александр БУРДОНСКИЙ. 45 из 75 лет он проработал в Театре Российской армии. По предварительным данным, после продолжительной болезни у постановщика не выдержало сердце.
– С Сашей я познакомилась в 1958 году в доме отдыха «Актер» в Ялте, – рассказала нам актриса Нина Дорошина, звезда фильма «Любовь и голуби». – Однажды пошла купаться, свело ногу, и я начала тонуть, уже захлебывалась. Бурдонский увидел это с берега и кинулся вместе с сестрой меня спасать. Это судьба. Не знаю, что было бы, если бы он не заметил и вовремя не доплыл ко мне. С тех пор стали общаться. Я обожала его чудную семью: тетю Светлану Аллилуеву, маму Галюсю и сестру Надюшу. Долгое время жила у них дома. Даже когда выходила замуж за Олега Даля, свадьбу мы справляли в большой квартире Бурдонских. Весь театр «Современник» туда пришел.
По словам Нины Михайловны, Александра обожал и Олег Ефремов, другой ее возлюбленный:
– Олег Сашу поощрял, когда тот в ГИТИС на режиссерский факультет поступил.
– Меня, как актера к себе звали и Завадский, и Эфрос, но я выбрал режиссерскую профессию, – рассказывал сам Бурдонский в интервью «Экспресс газете». – Я долго думал, переживал, хотел играть. Когда заболел Зельдин, я его несколько раз заменял, да и не только его, так что время от времени я еще долго выходил на сцену. Но удовольствия от этого уже не получал. В нашей стране было много великих актеров, но гениальных только трое: Ефремов, Смоктуновский и Ролан Быков.
Александр (внизу) с матерью Галиной Александровной (вторая справа) и супругой Далей (вторая слева)
Больше, чем сын
– Александра Васильевича весь коллектив нашего Театра Армии любил, – сквозь слезы говорит народная артистка Ольга Богданова. – Очень многие ему обязаны своим открытием или яркой ролью. Костюмеры и гримеры его обожали, хотя он всегда был очень нервным и требовательным, но люди чувствовали то добро, которое било из него буквально ключом. Самые щедрые подарки он делал актрисам – Нине Сазоновой, Людмиле Касаткиной, Ларисе Голубкиной, Людмиле Чурсиной, Алине Покровской, мне. Эти роли мы все вспоминали с огромной благодарностью.
Про личную жизнь Бурдонского известно немного. С супругой – литовкой Далей Тумалявичуте он познакомился во время учебы в институте, и на четвертом курсе они поженились.
– Большую часть времени мы проводили вдалеке друг от друга, на гастролях, – вспоминал сам Александр Васильевич. – Может, поэтому семьи в обычном понимании у нас и не вышло. В июне 2006 года она скончалась… Понятие дома для меня более широкое, чем жена. Дом – это то место, куда ты несешь свои беды. Для меня это театр!
Ребенка пара так и не завела.
– Детей Бурдонскому заменяли артисты, – считает Ольга Богданова. – И это не пустые слова. Например, последние 23 года Александр дружил с актером Игорем Марченко, с которым сблизился, когда тот только пришел в наш театр. Они были больше чем коллеги, почти что родственники. Игорь ухаживал за Сашей как за родным отцом, не всякий сын так переживает болезнь отца. В конце прошлого года у Бурдонского обнаружили рак. Вначале пострадало легкое, потом болезнь перешла на другие органы, это все быстро развилось.
Маленький Саша с мамой Галиной БУРДОНСКОЙ и папой Василием СТАЛИНЫМ. Фото из личного архива
По словам Ольги Михайловны, иногда она навещала режиссера в клинике:
– Но только тогда, когда он сам просил об этом, не хотела навязываться. Он постоянно спрашивал врачей, сколько ему отпущено, мечтал вернуться к работе. Я ему говорила: «Саша, не волнуйтесь, мы хоть куда придем к вам репетировать, прибежим и в больницу, как только позовете». Без работы он не мог жить. То, что Саша был внуком Сталина, он никогда не выпячивал, но от деда не отрекался… Бурдонский любил готовить, накрывал на стол с такой любовью, когда мы приходили к нему домой, радовался, любил угощать. На таких мир и держится. Нам будет очень-очень его не хватать.
Глупый демарш
В интервью EG.RU Александр БУРДОНСКИЙ размышлял о творчестве своего коллеги Кирилла СЕРЕБРЕННИКОВА:
– Серебрянников часто повторял, что если введут цензуру и запретят мат на сцене, то он немедленно покинет нашу страну. Это детский и глупый демарш. Я думаю, без мата, без голой задницы, без того, чтобы на первый план вышли актеры, расстегнули ширинки, вынули «хозяйство» и стали мочиться, можно сказать очень многое. В спектакле «Ромео и Джульетта» раздеваются, сношаются, принимают противозачаточные таблетки, писают на все стенки. Наверное, это безумно современно, но мне кажется, что все это чепуха.
Внук вождя умер в ночь на 24 мая на 76-м году жизни и вряд ли перед смертью помнил о давнем посещении Смоленска
Известие о том, что не стало режиссёра-постановщика Театра Российской армии, народного артиста России, внука Сталина Александра Бурдонского вмиг облетело все новостные сайты. Ушёл из жизни человек, которому я до конца своих дней буду благодарна за нашу беседу 20-летней давности. До сих пор часто вспоминаю об Александре Васильевиче, мысленно благодаря его за искренность, талант и за то, что он, маленький невольник страшного времени, знал стихи Цветаевой.
— Алло. Да, это я. Жаль, что вы уезжаете из Москвы. Я приеду на вокзал. Во сколько ваш поезд отходит? — спрашивал меня по телефону этот скромный, интеллигентный, тонкий, какой-то очень, на мой взгляд, европейский человек.
Тогда я специально поехала в столицу, чтобы ещё раз увидеться с ним. Смоленские гастроли театра, где работал Александр Васильевич, всё не выходили из головы. В газете «Всё!» (было у нас и такое издание) уже вышло моё полосное интервью с Бурдонским, но этот разговор казался мне неоконченным.
Тогда мы не увиделись. Он не приехал на вокзал, или же мы потерялись в толпе — не знаю. Больше я звонить не стала. Но все последующие годы внимательно следила за ставшими частыми появлениями Александра Васильевича в различных СМИ. Увы, он стал едва ли не звездой телеэкрана. А увидела его впервые я в начале зимы 1997-го, когда в Смоленский драмтеатр привезли постановку Бурдонского «Шарады Бродвея».
Бурдонский в Смоленске. Фото Сергея Губанова, 1997 год
Тогда Александр Васильевич только-только публично приоткрыл тайну своего родства с Иосифом Сталиным, которую хранил всю свою жизнь, и наше с ним интервью было одним из первых. После он уже не говорил о многом из того, что рассказал мне. К счастью, сохранилась пожелтевшая от времени газетная полоса с этим интервью, которого нет и не было в интернете.
Что ж, теперь, наверное, будет.
Тень Сталина
Александр Бурдонский оказался невысоким мужчиной в свитере ручной вязки и длинном шарфе. Он стоял с актёрами за кулисами и отдавал последние распоряжения перед спектаклем. Было удивительно, что он сразу согласился на интервью с начинающей провинциальной журналисткой. Вдвойне удивительно, что почти весь спектакль, куря одну сигарету за другой, мы просидели в абсолютно тёмной гримёрной № 39 Смоленского драмтеатра — перегорела лампочка. Голос Александра Васильевича был тих и спокоен. Огонёк от сигареты то и дело освещал его тёмные глубокие глаза. И лишь краткими мгновениями меня брала оторопь: тень Сталина присутствовала где-то рядом и определяла основное направление разговора.
Я уберу свои вопросы из того старого интервью, пусть это будет монологом Александра Васильевича.
О детстве: «Это горький парадокс»
— Моё детство — горький парадокс. С одной стороны, я жил в исключительных условиях. Но у меня не было ни прав, ни средств. Мы должны были быть тише воды, ниже травы. Это тянулось долго и многое сломало в моей жизни.
С родителями — Галиной Бурдонской и Василием Сталиным
В мае 1945-го родители разошлись. Мы с сестрой Надей, которая младше меня на 1,5 года, остались у отца. Матери видеться с нами было запрещено. Появлялась одна мачеха, потом другая, и это длилось до смерти Сталина, 8 лет. Потом мама писала Берии, чтобы нас ей отдали. Но Берию арестовали раньше, чем до него дошло это письмо. Помог нам соединиться Ворошилов. Был уже 1953-й.
Когда я учился в школе в Москве, мы с мамой однажды встретились. Какая-то пожилая женщина привела меня в подъезд напротив школы. Потом я узнал, что это моя бабушка. Разговор с мамой у нас был лишь о том, чтобы я её не забывал. Но, видимо, за мной ходил какой-то охранник. Об этой встрече стало известно отцу, и он меня излупцевал. А потом отдал в Суворовское училище, где я пробыл 2 года. Это было как наказание. Уже оттуда, когда жизнь изменилась, мама забрала меня.
Пока я не пошёл в школу, безвыездно жил на даче, посреди природы. Воспитывался сам по себе, никто со мной не цацкался, ничему меня толком не обучали. Там был очень милый человек — Николай Владимирович Евсеев. Кажется, комендант дома. Он понимал мою сиротливость, часто рассказывал о пчёлах, цветах. Именно через этого человека мне открылась красота природы. Ещё конюх был у отца — Петя Ракитин. Ему я тоже благодарен за многое.
Пойдя в школу, я словно попал в другой мир. Мне безумно нравилось, что мои одноклассники живут в деревянных домах, в маленьких комнатах. Позже я понял, что это была тоска по семье, по ласке. Ведь до 4-х лет меня воспитывали мама, бабушка и няня, я был нежным существом. Мне уже не хватало эмоций и впечатлений. И вот почти сельского мальчика привели в Большой театр. Шёл «Красный мак», танцевала Уланова. Меня это настолько потрясло, что я рыдал. Потом увидел красочный спектакль «Учитель танцев» в Театре Советской армии. Мне тогда и в голову не могло прийти, что в этом театре я проработаю столько лет…
Когда меня научили грамоте, очень много читал. В 11 лет, уже в училище, читал Мопассана, Тургенева, Чехова. Карьера военного была абсолютно противна моей натуре. В училище меня впихнули насильно. Когда мама меня оттуда забрала, я мог выбирать то, что хочу. Желание было одно — идти в театр.
Об отце: «Своей смертью люди, которые мешают, в России не умирают»
— Характер у него был непростой, война очень испортила. Сейчас я его жалею, во многом понимаю, почему он много куролесил, жил так, а не иначе. Он всегда маме моей говорил, что его жизнь кончится с жизнью Сталина. Так и случилось. После смерти моего деда, буквально через месяц, отец был арестован и просидел 8 лет. Сначала во Владимире, потом в Лефортово в Москве. Когда вышел, Хрущёв у него просил прощения, всё вернул — дом, машину. Но с годами заточения отец не мог смириться. Вёл себя, мягко говоря, вызывающе.
В свои последние годы Василий Сталин много пил
И тогда ему предложили уехать из Москвы в любой город. Он выбрал Казань, где через год с небольшим и умер. Своей ли смертью? Всегда говорю, что я этого не знаю. Но думаю, что довольно неплохо знаю Россию, и своей смертью в ней люди, которые мешают, не умирают. Поставленный диагноз — чепуха. Незадолго до этого отца смотрел знаменитый врач Александр Бакулев. Он лечил его с детства. Сказал, что у отца железное сердце, хотя плохие сосуды — от курения и неподвижного образа жизни.
Василий Иосифович незадолго до кончины
Хоронили его в Казани, в Москве не разрешили. Мы с сестрой были на похоронах.
Должен сказать, что я никогда не любил своего отца. Наверное, потому, что не понимал причин его поступков. Это произошло гораздо позже… Он очень много писал из тюрьмы. Все письма, более тысячи, были украдены у нас из дома в конце 60-х. Это единственный раз, когда меня обокрали.
Звание генерала отец получил в 1945-м. Те люди, которые с ним служили, говорят, что он действительно был асом, храбрым мужиком. Мама мне рассказывала, как однажды, когда немцы прорвали линию фронта и началась паника, отец посадил её рядом с собой, ездил по аэродрому и орал как резаный: «Рядом со мной — женщина, а вы трусы и сволочи!» Мама была в ночной рубашке и умирала от страха. Но полк он поднял в небо.
После войны Сталин вытурил отца с поста командующего и заставил учиться в Курской академии. Но отец уже не мог с таких высот опуститься до состояния простого курсанта. Его скрутило, жизнь была окончена.
Про деда: «Время настоящего Сталина ещё не пришло»
— Каким я его помню? Да никаким я его не помню! Несколько раз издали, с гостевой трибуны на Красной площади на парадах видел. Во время войны ему не до семьи и не до нас было. К нему без звонка или без особого разрешения не могли прийти ни Светлана, ни отец.
Я в жизни никогда не пользовался дедушкиным именем, о моём родстве мало кто знал. В мире театра и искусства это стало известно после знаменитого «Взгляда». Я тогда выпустил нашумевший спектакль «Мандат», и Влад Листьев в передаче говорил об этом успехе. И вдруг задаёт мне вопрос о моей родословной. Поскольку Влад располагал к себе, я отвечал. Всё пошло в эфир, и с тех пор об этом знают многие, в том числе безумные иностранцы, которые слетались ко мне со всех концов земли. Очень жалею, что позволил себе много общаться.
У меня подсознательно долго и сильно жило чувство страха, которое отпускает только в последние годы. Животное чувство, это нельзя объяснить. А тогда я подумал: такой переворот в стране, пусть лучше что-то знают обо мне. Может быть, меня это убережёт, поможет не сломать шею.
Для меня Сталин никогда не был дедушкой, у которого можно обласканным сидеть на коленях. Он для меня был монументом. Я знал, что есть товарищ Сталин, относился к нему как к некоему властелину, хозяину. Никогда при упоминании его имени ничего не отзывалось в моей душе.
Самые интересные книги о Сталине, как ни странно, пишут французы, англичане и американцы. Но правды нигде нет. Ни там, где его хвалят, ни там, где ругают. Он не был ни монстром, ни ангелом. Он был сложным, талантливым человеком. Может быть, гениальным. Он строил, как понимал, свою империю. Симпатии он у меня не вызывает, но я никогда не хотел его умалить, унизить. Когда-нибудь сам напишу о нём книгу.
Сталин пьянства вообще не терпел. Это сейчас много пишут о возлияниях у него на даче. Хотя любил, чтобы у него за столом пили. Но сам, кроме сухого вина, ничего не употреблял. И то водой разбавлял.
Думаю, что Сталина режиссировал Троцкий, очень тонко и умело играя на его таких громадных недостатках, как подозрительность. А параноиком Сталин никогда не был, всё это лабуда. Время настоящего Сталина ещё не пришло.
Сейчас, когда жизнь идёт к концу, я думаю: какое счастье, что я формировался уже без него!
О маме и творчестве: «Говорить своим голосом»
— Сразу после школы я поступил к Олегу Ефремову в «Современник» на актёрский факультет. Играть особого желания не было, мечтал стать режиссёром, сотворять мир. А в ГИТИСе набирала курсы Мария Осиповна Кнебель. Ефремов рекомендовал меня к ней на режиссуру.
Встречу с этой женщиной я считаю главной в своей жизни, это всё определило. У меня открылись душевные, духовные, умственные шлюзы. Кроме всех своих великих талантов она умела помочь нам говорить своим голосом. Мы начали понимать, кто мы, что мы. Она была ученицей Станиславского и Немировича-Данченко, сорежиссёром и актрисой их театра. Эфрос, Ефремов, многие другие — это её ученики. В моей жизни дня не бывает, чтобы я о ней не думал. Она и мама — два главных для меня человека.
С мамой мне повезло очень, потому что мы были друзьями. У неё было умное сердце, её окружала масса людей, её любили… Родители были чем-то похожи — жизни обоих изуродованы.
Галина Бурдонская в молодости
В юности мама писала стихи и рассказы. Училась на редакционно-издательском факультете в полиграфическом институте, но не закончила, потому что родился я. А после того, как разошлась с отцом, поступила на юридический. Ей хотелось правды добиваться. Наивная моя! Но учиться мама уже не могла, 2 года вообще не выходила из дома, плакала и тосковала без нас.
Раны душевные, как и раны физические, залечиваются изнутри выпирающей жаждой жизни. Эта жажда, наверное, и помогла ей пережить всё это. И сложный момент после XX съезда, и жизнь впроголодь. Ведь никаких богатств Сталин никому не оставил. Я не сетую на это, даже благодарю судьбу. Не дай Бог, я вырос бы каким-нибудь избалованным принцем.
После учёбы в ГИТИСе был театр. Самые счастливые годы учёбы закончились. Жизнь складывалась непросто. Мне не хотели давать работу в Москве, не знали, что со мной делать. С такой родословной меня чёрт дёрнул выбрать публичную профессию! Мария Осиповна взяла меня на постановку в Театр Советской тогда ещё армии, где я и поныне.
Я достаточно интересно живу творческой жизнью, но прекрасно понимаю, что все мои пики не очень дают поднять голову. Меня вовремя по голове бьют кулаком, иногда больно…
Когда я поставил «Титаник», это вызвало непонимание даже в театре, у ряда людей административного порядка. Жёстко поставил. Нерон, вседозволенность, понимание свободы… Я поражаюсь, когда слышу от людей моего возраста: «Мы жили в такое страшное время, не знали, кто такая Цветаева». Но почему я знал?! У меня не было библиотеки, но мне было интересно, и я знал. Прочувствовал на своей шкуре, что можно быть счастливым в одной маленькой комнате и быть несчастным посреди мраморных плит. Но мыслить свободно мне никто не мог запретить.
Охота к славе у меня отсутствует уже генетически — замкнуло. Живу, как все. Мне хватает на еду, оплату квартиры и курево — я курю много. Купить носки — уже нужно подумать.
Не так давно умерла мама, с женой Далой Тумалявичуте мы расстались. Она литовка, прелестная женщина, вместе учились.
Вспоминая своё детство, я никогда не хотел детей. Не думаю, что имя Сталина приносит счастье…
Неоконченный разговор
Спустя некоторое время я отправилась в Москву искать Бурдонского. Меня зацепило, задело за живое. С этим человеком хотелось говорить ещё.
Театр Российской армии огромен. В тот день отмечали день рождения то ли директора театра, то ли главного режиссёра, и Александр Васильевич был на этих посиделках. Вахтёрши сообщили ему о моём приезде, и он попросил мне передать, чтобы я подождала его у служебного входа.
Тогда ещё не было сотовых телефонов. Я бродила по театру, с кем-то разговаривала, с кем-то выпивала в театральном барчике. Потом заблудилась, ища служебный вход. Вахтёрши сказали, что Бурдонский подождал меня и поехал домой. Чёрт побери! Прозевала того, ради которого ехала! Но мне передали номер домашнего телефона Александра Васильевича, который он сам написал на клочке бумаги.
Он сказал, что приедет на вокзал. Я ждала его уже совсем в темноте, на перроне. Тогда я готова была бежать за этим человеком хоть на край света. Но не судьба. Больше я ему не звонила.
А потом Александр Васильевич стал всё чаще появляться на телеэкране, огромные интервью с ним выходили на разворотах федеральных газет.
Александр Бурдонский в одно время заполонил телеэкраны
В марте 2003-го в связи с 50-летием со дня смерти Сталина готовилось множество телепередач и статей в СМИ, но про внука вождя народов писали и показывали совсем мало. Тихий голос Бурдонского почти потерялся на этом скандальном и шумном фоне. Мне кажется, к тому времени он уже выговорился и устал от всяческих расспросов.
И вот у Александра Васильевича после долгой болезни остановилось и без того слабое сердце. Завтра, 26 мая, в 11.00 в Центральном академическом театре Российской армии состоятся гражданская панихида и церемония прощания, после чего Бурдонского похоронят.
Прощайте, Александр Васильевич, и низкий Вам поклон.
: