Бесси смит биография личная жизнь

Судьба никак не намекала Бесси, какое великое будущее ее ожидает. Более того, до поры до времени судьба это от Бесси тщательно скрывала.

Согласно самой достоверной версии, родилась Элизабет Смит 15 апреля 1894 года в городе Чаттануга, штат Теннесси. Район, где она жила, назывался Низина Синего Гуся (Blue Goose Hollow). Район черной бедноты, который снесли в 1957 году, проложив там хайвей. Все тамошнее население работало на трех местных заводах. Нищета и антисанитария: кроме трамвайного пути, ведущего в центр Чаттануги, никаких признаков цивилизации.

Отец Уильям Смит был чернорабочим в литейном цехе. Восемь детей в семье. Уильям, кроме того, был министрантом — еще вел часть службы и выступал с проповедью. Посему Бесси получила баптистское воспитание и даже во взрослом возрасте посещала церковь. Считается, что как раз баптистская церковь и сформировала ее вокальную манеру, схожую с манерой негритянских пасторов, чьи гиперэмоциональные речи вызывают у прихожан сильные эмоции.

Отец умер, когда ей было лет шесть-семь. Через пару лет она лишилась матери, вскоре и двоих братьев. Все малыши остались на попечении старшей сестры, Виолы, которая сама уже была матерью-одиночкой. Она стирала от зари до зари. Дом, по воспоминаниям певицы, представлял собою «ветхую лачугу, в которой крыс было больше, чем Смитов». В 1904 году из этого убожества бежал брат Кларенс. Он, прирожденный клоун и лицедей, ухитрился пристроиться к странствующему менестрельному шоу Моузеса Стокса. Это был первый серебряный колокольчик судьбы, которые полуголодная семья, конечно же, не расслышала. Тогда крупную не по годам Бесси судьба погнала на улицу. Погнала, не подумайте плохого, — чтобы петь. Она голосила, брат Эндрю «лабал» на гитарке, зрители выпадали в осадок от такого зрелища. Дуэт Бесси/Эндрю приносил домой иногда чуть ли не по десятке баксов. Чуть меньше, чем получал на заводе их покойный отец.

Семнадцать мне уже

В 1912 в Чаттанугу вдруг вернулся Кларенс. За эти годы он хорошо пообтерся в артистической среде, работая в этом своем менестрельном шоу, которое оказалось довольно успешным. Бесси в ту пору стукнуло 17 лет. Рост ее составлял 180 см, вес — под восемьдесят кило. Бесси упросила брата устроить ей прослушивание в труппу. Она понравилась, но в труппе уже была своя певица — Ма Рейни. Бесси взяли танцевать. Долгие годы существовал миф, что именно Ма Рейни (сама, кстати, известная певица тогда и легендарная личность сейчас) научила Бетти петь. Но, скорее всего, Рейни только показала ей какие-то сценические движения и дала советы в области имиджа, и, в общем, считается, что Бесси — натуральный народный талант, стопроцентная самоучка. Наконец она была замечена воротилами нарождавшегося рекорд-бизнеса. Она неоднократно пробовала делать записи в студии, но не нравилась. Один из забраковавших ее — не кто иной, как сам Томас Эдисон, изобретатель звукозаписи.

Наконец попала на фирму Columbia, где ее оценили по достоинству. К тому времени она уже второй раз была замужем (первый муж исчез в истории) за Джеком Джи. Они познакомились в филадельфийском кабаре Horan’s. Там она пела, он — охранял дверь. Коллеги. История в духе О’Генри — Джек, мужик туповатый и прижимистый, сделал самую гениальную инвестицию в своей жизни: он заложил униформу охранника и часы, чтобы купить жене такое платье, в котором не стыдно показываться перед важными людьми. Как бы то ни было, контракт на запись она получила. И, поскольку ее пластинки для Columbia продавались сотнями тысяч (это даже по меркам жирных 1980-х хорошие цифры, а про наше время и говорить нечего), любой причастный к записи утверждает, что именно он открыл талант Бесси.

Френк Уокер, глава «расового» отдела (т.е. выпускавшего записи артистов-негров) Columbia, вспоминал: «Наверное, в то время, когда я послал на Юг <опытного продюсера> Кларенса Уильямса, чтобы он привез Смит, у нас на Севере про нее знали человек пятьдесят, не больше. Кларенс нашел ее и привез. Она была похожа бог знает на что, только не на певицу. Лет семнадцати, высокая и толстая. Ужасно выглядела и была совершенно необразованной. Но об этом сразу забылось, как только она запела. Она пела блюз, прекрасно зная, что это такое. Блюз был ее жизнью. Она сама была блюзом — с момента, когда просыпалась утром и до того, как засыпала вечером. У нее было великолепное чувство юмора, она так заразительно смеялась как никто другой. Хотя обычно недолго».

Слушать сейчас это все, конечно, непросто. Те старинные пластинки были мало того, что плохие по качеству, но еще и с неоткалиброванным центром. Из-за этого запись «плыла» — то есть винтажная пластинка может звучать на полтона ниже, чем реальный голос Бесси. В студийной неразберихе тех лет признаются даже те, кому, по идее, это по должности надо скрывать.

Например, вышеупомянутый Уокер не может забыть «одну из наших первых студийных сессий, сделанных для Columbia электрическим способом в 1926 году [до того Columbia записывала пластинки способом механическим — не через микрофон, а через раструб]. Я тогда распорядился поставить в студии тент — коническая конструкция, по нашим расчетам, лучше улавливала звук. Освещалось все единственной лампочкой, которая висела на длинном шнуре. Внутрь этого шатра вошли Бесси Смит, пианист Флетчер Хендерсон, Дон Редмен и я. И тут вдруг веревки, державшие тент, ни с того ни с сего оборвались. Была такая свалка, которую вряд ли где еще увидишь».

Весь этот доморощенный хай-тек профессионалами оценивается жестко. Гитарист Денни Баркер говорил, что в те годы «Мы слушали блюзы на race records в исполнении Бесси и Клары Смит, Ма Рейни, Сары Мартин и других. Но музыкальное сопровождение этих записей оставляло желать лучшего — в аккомпанирующей группе они должны были иметь побольше таких музыкантов, как [Кинг] Оливер и Луи [Армстронг]». Сейчас считается, что старые пластинки «убивают» все удивительные обертоны и живую эмоциональность Бесси. Но, как бы то ни было, ее голос именно через пластинки пробивался к сотням тысяч слушателей, многие из которых сами были изощренными профессионалами. Как, например, легендарная Билли Холидей, которая в детстве «была на посылках у одной мадам из дома на углу. Я ни у кого не была на посылках — даже сейчас сама свой чемодан не понесу — но у той женщины я работала, потому что она пускала меня в гостиную слушать пластинки Бесси Смит и Луи Армстронга. Мне тогда было всего девять лет, и с тех пор я всегда слушаю Луи и Бесси».

Гениальный спонсор

По свидетельству Уокера, «одно время она была самой высокооплачиваемой негритянской артисткой после Берта Уильямса». Выбившись из грязи в князи, Бесси никогда не забывала, откуда она. Она помогала родственникам. Сестрам купила ресторан. Джека тоже спонсировала — до тех пор, пока этот идиот на ее деньги не стал как-бы-продюсировать некую как-бы-певицу. Говорят, Бесси его чуть ли не забила насмерть. Забить не забила, но рассталась с ним навсегда. Джек, к слову, пережил жену на четыре десятка лет.

Френк Уокер говорил, что наверняка «многие люди запомнили Бесси как особу беспорядочную и неотесанную. Но не это в ней главное. Люди не знают о том, что она, например, купила дом своим друзьям, которым негде было жить. И о сотне других вещей, которые стоили ей кучу денег. У Бесси было большое и доброе сердце».

Тем не менее Бесси, в которую влюблялись и мужчины, и женщины, ревновала всех ко всем люто, бешено. Особенно ненавидела других артистов женского пола. Блюз- и госпел-певица и актриса Ител Уотерс (1900-1977) знала это не понаслышке.

«Бесси Смит была ангажирована в 81 Theater на Декатур-стрит в Атланте в то же время, что и я. У нее была солидная комплекция и очень привлекательная внешность, — отмечает г-жа Уотерс. — В 20-е она была бесспорной звездой блюза, как Ма Рейни. Ее пению в манере shouting поклонялись, как идолу: если в продажу поступали новые пластинки с блюзами Бесси, там начиналось столпотворение. У нее, прямо как у оперной дивы какой-нибудь, была своя когорта почитателей». Это был, так сказать, обязательный комплимент со стороны легендарной Ител. Дальше она переходит к нормальным внутрицеховым «теркам», и сообщает, что «Бесси находилась в очень выгодном положении — могла даже диктовать условия своим менеджерам. Она говорила, что не желает видеть в одной программе с собой другую блюзовую певицу. Я согласилась, спела какую-то простую песенку. Однако публика требовала от меня блюзов. Менеджер сказал Бесси, что я вынуждена нарушить обещание. В ее гримерке тут же началась настоящая буря: я слышала, как она кроет неких «шлюх с Севера», которые «вторгаются на ее территорию». Когда мой ангажемент в театре закончился, Бесси сказала мне: «Прости — ты не так плоха, как мне казалось. Просто я не думала, что кто-то может заменить меня для моего народа».

Как случайная смерть

Миф о ней живее, чем факты. Ее смерть превратилась в очень красивую — точнее, совершенно кошмарную легенду. Легенду, которая зажила своей жизнью, превращаясь то в рассказ Джерома Сэлинджера «Грустный мотив» (Blue Melody, 1948), то в пьесу Эдварда Олби «Смерть Бесси Смит».

В 50-е, давая интервью джазовому журналисту Нету Хентофу для книги «Слышь, чо я скажу» (Hear Me Talkin’ to Ya) выдающийся кларнетист Мезз Мезроу замечает: «Знаете ли вы, как умерла Бесси Смит? Однажды, в 1937 году, она попала в автомобильную катастрофу в Миссисипи, этом штате убийц. Ей почти оторвало руку. Ее привезли в госпиталь, но там для нее не нашлось места, потому что это был госпиталь для белых, и этим людям не было дела до чернокожих. Автомобиль развернулся и уехал, а кровь Бесси продолжала стекать на пол. В конце концов ее доставили в другую больницу, где доктора, должно быть, страдали дальтонизмом и потому согласились принять ее. Но к этому времени она потеряла слишком много крови, и они не смогли ее прооперировать, и немного позже она умерла».

Рассказ Мезроу — это высококлассное произведение в жанре «устное народное творчество». Два десятка лет после этого интервью кто-то наконец догадался разыскать врача, у кого на руках умерла Бесси. Через минуту после разговора с врачом интригующая легенда о белых врачах-фашистах исчезла, как туман. Реальные события (которые, кстати, никто не скрывал, ни полиция, ни очевидцы) оказались такими.

В ту ночь Бесси ехала на автомобиле с крутым человеком по имени Ричард Морган. Он еще в 1924 году оказывал ей покровительство. Судя по всему, был влюблен с первого взгляда. Тогдашняя жена Луи Армстронга, пианистка Лил Хардин-Армстронг, вспоминала, что «только ради Бесси Морган запрещал публике разговаривать и шуметь». Годы спустя Ричард и Бесси встретились снова. Он — вдовец. Она свободна от Джи — тот растворился в тумане (официально они не были разведены). Так вот, рано утром 26 сентября 1937 года Морган и Бесси ехали из Мемфиса в Кларксдейл по 61-му шоссе. Произошла авария: обгоняя слева идущий впереди грузовик, Морган столкнулся с ним. Бесси, которая сидела на пассажирском сидении справа, получила тяжелые травмы. Она то ли высунула руку в окно, то ли держала руку близко к двери, но правая рука ее оказалась почти оторванной. Грузовик просвистел в направление горизонта, но в городе шофера грузовика пробило на совесть и он сообщил в полицию, что попал в аварию, и что на шоссе на место столкновения необходимо выслать карету скорой помощи.

Карета приехала. Бесси отвезли в больницу в Кларксдейл — в нормальный госпиталь для чернокожих. Там, на Юге, никому в голову не пришло бы везти негритянку в больницу для белых. (Представьте себе современного узбекского гастарбайтера без регистрации, который заходит в «отдел» милиции и начинает там качать права на тему того, что все люди равны…) Ее и не повезли ни в какую больницу для белых — ее повезли в больницу для черных в этом самом Кларксдейле. Она была ближе, помимо прочего. Там Бесси и скончалась.

Годы спустя на ее могиле появился памятник. Его оплатила Дженис Джоплин — рок-певица и женщина трудной судьбы. Это — полная правда. Которая красивее любой легенды.