Анжела ободзинская биография личная жизнь

В Театре Эстрады 29 февраля состоится юбилейный вечер памяти советского певца, исполнителя песен «Эти глаза напротив», «Восточная песня», «Белые крылья», «Анжела», «Первое апреля», «Вечная весна» Валерия Ободзинского. Под его песни в советские годы плакали и сходили с ума миллионы женщин. Но сердце певца было отдано его жене – Нелли. Нелли Ивановна рассказала нам свою историю любви.

“Высмотрел меня в зрительном зале”

-Нелли Ивановна, помните ваше первое знакомство с Ободзинским?

– Конечно. Дело было давно, в начале 60-х в Иркутске, куда Валера с коллективом приехал на гастроли, а я, студентка факультета иностранных языков, пришла на его концерт. Он всегда искал в зале глазами «объект», для которого он будет петь. Так и высмотрел в зале меня. Наши взгляды встретились, всю песню он смотрел на меня. Тогда я поняла – он поет лично для меня. Обратила внимание на его пальцы, они были очень красивые, мне это запомнилось.

А после концерта он сам подошел ко мне, красивый, и я замерла… Пригласил на свидание. Пока он был в городе, мы каждый день встречались, вечерами я ходила на его концерты. Когда Валера уехал, началось что-то неописуемое: он каждый день звонил, писал красивые письма, присылал телеграммы. Потом я приехала к нему на гастроли в Казахстан, и там он сделал мне предложение. А у меня сессия.

Я уехала, но долго одна быть не смогла – любовь взяла верх над всем. Дома тайком взяла деньги и тайно поехала в Одессу, где тогда жил Валера. Я была поражена: он меня встретил, привёл домой, накрыт стол, шампанское, цветы… А потом, спустя несколько дней он познакомил меня со своими родителями, которые приняли меня вполне радушно. Недавно мне удалось побывать снова в той коммунальной квартире, где мы жили с Валерой. Там почти ничего не изменилось.

…Так получилось, что мы с Валерой трижды отмечали день свадьбы. Просто однажды я в Одессе на пляже потеряла обручальное кольцо. Оно незаметно соскочило с пальца и скрылось под водой. Сколько мы не ныряли, ничего не нашли. Валера тогда схватил меня, и мы бегом побежали в ювелирный магазин, купили новые кольца, на них снова выбили наши имена внутри, собрали гостей и снова отметили нашу свадьбу. А на следующее лето кольцо потерял Валера, уже в Ялте. И мы снова покупали кольца и снова собирали друзей.

-Считается, потеря обручального кольца – плохая примета.

-Осадок каждый раз был неприятный, но Валера был уверен, что чем быстрее мы купим новые кольца, тем быстрее избавимся от неприятностей! Так оно и выходило!

У нас частенько бывали гости. Чтобы было удобнее принимать гостей, Валера купил в нашу квартиру красивую барную стойку. В те годы это был эксклюзив, не все могли себе позволить такую роскошь. Бар заполнялся разными хорошими напитками, и Валера потчевал гостей, а я готовила что-нибудь вкусное.

Валера любил искренних людей, не терпел фальши. Дружил с Никитой Богословским, композитором Давидом Тухмановым, поэтом Онегиным Гаджикасимовым.

“Говорил, был бы богатым, имел бы десять детей”

– Мы с ним с самого начала очень хотели детей. Только обзавелись жильем, как на свет появилась наша первая дочурка Анжела, а через девять лет дочь Валерия.

Валера говорил: «Если бы я был очень богатым человеком, я бы завел десять детей. Приезжал бы с гастролей, а мне на шею бросалась бы целая куча детей!». Он обожал делать детям подарки. Всегда с гастролей что-то привозил. Когда Анжела подросла, он выводил ее на сцену, сажал на барабан и пел: «Анжела, если ты со мной – Солнце светит!». В зале многие плакали.

Меня он тоже частенько баловал. В те годы достать что-то красивое и интересное было сложно. Но для меня Валера мог достать самый дефицит. Например, на гастролях ему удалось уговорить одного из начальников по Дальневосточному округу достать дорогую шубу для меня. Тогда чтобы купить шубу, нужно было специальное разрешение. Валера всё уладил, и подарок привезли прямо в гостиницу.

А у него гастроли, ездить по городам с таким шикарным меховым изделием опасно. Валера установил в коллективе очередность дежурства: кто-то из музыкантов обязательно присматривал за мехом – чтобы не стащили. Так его подарок в целости и сохранности доехал до меня. Я представляю, сколько в те годы стоило такое удовольствие, сколько ему пришлось отпеть концертов, чтобы заработать на эту шубу.

-А правда, что песня «Эти глаза напротив» посвящена вам?

-Да. Дело было так: мы вместе поехали в гости к Тухманову, тот пригласил показать новую песню, написанную для Валеры. Пока Давид с Валерой работали, я пила кофе, чтобы не заснуть. Разошлись только в три часа ночи. Тогда Валера сказал: «Нелли, эта песня посвящена тебе! Ведь это у тебя глаза чайного цвета». Хотя после нескольких чашек кофе мои глаза могли быть уже и не чайного, а кофейного цвета…(смеется)

“Не пускали на телевидение”

-Про Ободзинского говорили – у него слиток голоса в горле! Как скоро его заметили на профессиональной сцене?

– Он шутил, что первый успех пришел к нему совсем еще мальчишкой. Они с ребятами играли на пляже, кто-то притащил контрабас, и Валера начал играть и петь. Пел он так заливисто, что публика столпилась вокруг и заслушалась его. Пока слушали – местная шпана обчистила карманы отдыхающих.

Он всегда говорил мне: «Нелли, я упорный, я буду добиваться своего!». Очень верил, что из него получится первоклассный артист!

Его пригласили на прослушивание в самые популярные тогда оркестры – Эдди Рознера и Олега Лундстрема. Выбрал оркестр Лундстрема, и с этого дня началась его профессиональная карьера советского артиста. Тогда ему было всего 24 года! Успех не заставил себя ждать. Валера спел красивую болгарскую песню «Луна» с русским текстом Онегина Гаджикасимова, эту песню показали по телевидению, а потом появилась знаменитая «Восточная песня» Давида Тухманова.

Тогда голос Валерия Ободзинского покорял сердца слушателей благодаря радио. Руководство Гостелерадио, которым тогда руководил Сергей Лапин, углядело в Ободзинском «несоветского артиста» – западная манера исполнения, стильные костюмы, раскованность на сцене. По нынешним меркам он выглядел довольно скромно, но в 60-е годы на телевидении были другие законы и рамки, и Валера в них не вписывался. Многих раздражало, что он всё время поёт о любви.

А ему не хотелось петь о Ленине, о партии – ему это претило. Он был настоящим певцом любви, ему нравилось петь по-русски западные песни из репертуара, например, «Битлз» или Демиса Руссоса, Тома Джонса, Робертино Лоретти. В них была только любовь и романтика, а руководство Гостелерадио ждало от Ободзинского реперутара, в котором есть произведения о всесоюзных стройках и партии.

«Восточную песню» записали на телевидении в очередном «Огоньке». Но перед эфиром всю программу отсматривал Лапин лично. Когда дело дошло до Ободзинского, он придрался к стихам: «В каждой строчке только точки после буквы «л»…» Казалось бы – безобидно! Но ему пришло в голову задать вопрос: «А кого это имеет ввиду Ободзинский? У нас в стране только одно слово начинается на букву «Л» и это – Ленин! Что за намёки?». И песню тут же вырезали. Только благодаря радио она обрела невероятную популярность в СССР. Её пели в каждом ресторане.

-Говорят, Ободзинский никогда не пел на светских приемах и закрытых «тусовках»?

-Это правда. В пьяной компании его часто просили спеть. Но он принципиально отказывался, считал, что его искусство предназначено для сцены. Из-за этого его многие считали заносчивым, необщительным. Но он просто знал себе цену. И не любил пьяных вокруг себя. Мог и двинуть музыканту, если тот приходил на концерт подшофе.

“Не любил желтых роз”

-На концертах Валеру задаривали цветами. Он любил розы. Но мы никогда после концерта не брали желтые розы: ведь желтый цвет – цвет измены. Один раз после концерта мы возвращались с охапкой цветов и в лифте обнаружили, что среди них – желтые розы. Валера вышел и оставил все желтые цветы в холле гостиницы.

-Как произошел ваш разрыв?

-Так получилось, что мы развелись в конце семидесятых, потом, в восьмидесятых снова поженились. А потом он ушел снова. Я порвала все фотографии, письма. А он перестал петь, начал работать сторожем на галстучной фабрике, откуда его забрала давняя поклонница, Анна Есенина. Он поселился у нее, она стала его администратором, уговорила Валеру записать целый диск с песнями А.Вертинского, устраивала ему телевизионные съемки. Но до самой смерти в его паспорте стоял штамп о браке со мной.

-Видимо, и злоупотреблять алкоголем и наркотиками он начал на почве творческой неудовлетворенности?

-Конечно. Каждый творческий человек имеет свои странности. А такой человек, как Валера – упрямый, целеустремленный, в чем-то даже упертый, не мог смириться с тем, что его не пускают на телевидение. Он прекрасно понимал, что дает телевизионная раскрутка. А потом постоянные указания худсоветов – что и как петь! Это его доканывало и он срывался! Он мечтал о творческой свободе, но в СССР это было невозможно. Он понимал трагедию своей жизни, но ничего не мог поделать. Да и в семейной жизни всё было не так прочно, как ему хотелось бы. Это лишало его сил бороться с болезнью.

-Остались ли у него нереализованные планы?

-Валера хотел записать сонеты Шекспира, много читал и работал над этой темой. После того, как он записал диск с песнями Вертинского, он позвонил и сказал мне: «Знаешь, Нелли, мне так не хочется больше петь! Я в своей жизни уже все спел и теперь мне все это просто неинтересно». В последних его записях уже нет того огня, того задора, той мощи, которые были раньше. Из Валеры ушла молодость, энергия, ушла сила, на смену пришла мудрость, другое осмысление жизни, более философское, умиротворенное. Многие воспринимали это как его усталость от жизни. Но я бы назвала это именно спокойствием. Не случайно, именно в годы работы на галстучной фабрике он некоторое время пел в церковном хоре одного из московских храмов, даже отрастил бороду и стал похож на священника. С одной стороны, работа в церковном хоре помогала ему как-то прокормиться, с другой – это был его путь к Богу, путь к новой жизни.

-Вы говорили с ним о религии?

-Со мной и дочерьми он об этом почти не говорил. Анжеле он подарил Библию и икону Богоматери, а перед смертью ходил в церковь. Меня многие спрашивают, был ли крещен Валерий Ободзинский. Да, он был крещен в православии, так что люди могут его поминать в церкви.

-А какая песня больше всего нравилась вам?

-Мне нравились многие песни. Сейчас могу сказать, что это «Аравийская песня» из цикла Вертинского.

-Если бы сейчас встретились с ним, что бы сказали?

-Не знаю. Наверное, слова были бы не нужны.

-Валерия Ободзинского не стало 26 апреля 1997 года…

-Это было не просто 26 апреля. Это была пасхальная ночь. Когда Валеру отпевали, священник сказал: «Умереть так, как он, мечтает каждый священнослужитель – в ночь под Пасху. Это значит, что ему прощены все его грехи». Когда мы с ним прощались, дочка обняла его и в этот момент абсолютно случайно где-то включился радиоприемник. Звучала песня «Эти глаза напротив…» Вряд ли это было случайностью…