Алексей шачнев биография личная жизнь
1 февраля 1997 г.
У Ирины Шачневой, первой солистки «Самоцветов», долгое время не было фамилии. Она была просто Ирой — женским исключением в мужском коллективе. Знаменитой группе в этом октябре исполняется тридцать лет, а Шачневой до сих пор на улице кричат: «Вон она идет, из „Самоцветов“!»
Мой адрес — Советский Союз!
Ирина Шачнева всегда любила классику, но закончила школу с единственным желанием — петь «Битлз». После восьмого класса стала поступать в училище Ипполитова-Иванова, сдала уже все экзамены, но забрала документы — не понравились будущие сокурсники. Никакого интереса к битлам, а также к «Роллинг Стоунз», «Дип Перпл» и Арете Франклин они не проявляли, чем оскорбляли лучшие чувства абитуриентки Шачневой. Ира вернулась в школу, а на будущий год по наущению столь же подкованной музыкально подруги поступила в Гнесинку. С того момента и начались в ее жизни ночные концерты в МГУ, музыкальные сейшны после многочасовых занятий и охота за модными и драгоценными тогда записями, которая порой превращалась в авантюрное приключение.
— Я могла за одной-единственной песней тащиться через весь город с магнитофоном «Комета», который весил ужасное количество килограммов. — Шачнева разводит руками, показывая габариты этой «Кометы». — Мне мама давала на еду 30 рублей в месяц, а диск-гигант «Битлз» стоил тогда 40. Десять рублей у кого-нибудь занимались, и что потом целый месяц есть — было наплевать.
В ВИА, который в 1971 году надумал собрать никому еще не известный выпускник консерватории Юрий Маликов, Шачнева попала с легкой руки Вячеслава Добрынина. Свой первый день в будущих «Самоцветах» она помнит с точностью до реплик и жестов, но особенно то, как сильно пахло тогда кожей. Будущий ВИА репетировал в клубе рядом с кожевенным заводом.
— Мы все были крутые! О! Считали, что надо петь как минимум битлов и притом на английском. Но Маликов — у него нюх был на шлягеры, как мы потом поняли! — носил нам какие-то непонятные песенки. А мы… Фу, «Тундра»! Фу, «Добрые приметы»! Долго себя ломали. С «Тундрой» мы первый раз появились на радио в передаче «С добрым утром». Под нее вся страна завтракала. Я даже могу назвать день, когда это случилось — 31 августа 1971 года. Помню, все мои родные — мама, сестра — собрались перед трехпрограммником и слушали открыв рты. Я вообще стояла посреди кухни как столб, в шоковом состоянии.
«Самоцветы» были уже знаменитыми, а Шачнева все еще покрывалась от волнения сыпью перед каждым концертом. Губы от страха делались каменными, и их нужно было раздирать руками. Так она в сыпи и столбняке и спела «Мой адрес — Советский Союз», «Там, за облаками», «Не надо печалиться». Только о том, что все эти песни пела именно Шачнева, мало кто помнит. Она давно смирилась, потому что винить в этом ей некого, кроме себя самой.
Не повторяется такое никогда
— Очень часто меня узнают, но думают, что я — Лена Преснякова. Спрашивают: как дела у Володи? Но Лена не была Пресняковой, когда работала в «Самоцветах». Ее фамилию, как и мою, никто не знал.
Елена Кобзева (девичья фамилия Пресняковой) появилась в «Самоцветах» в 1975 году, когда все прежние его участники, в том числе и Ирина Шачнева, разом порвали с Юрием Маликовым все связи. От группы тогда осталось в буквальном смысле одно название.
— Глупость — вот что это было! Если бы можно было заново жизнь прожить, я бы это исправила. Но ничего уже не изменишь… Ерунда какая-то! Валя Дьяконов (еще один вокалист «Самоцветов». — Авт.) опоздал на концерт, Маликов его отчитал, кто-то влез между ними… Я к этой ссоре совершенно не была причастна. Маликов мне потом говорил: «А ты-то чего уходишь? Оставайся!» Но я не могла — раз все идут, то и мне надо. Думала, буду предательницей выглядеть, если останусь.
Маликов сумел собрать новую команду за 20 дней. Прежние «Самоцветы» назвались ВИА «Пламя». Но вот ведь парадокс: ни маликовская группа, ни «Пламя» с его знаменитыми «Снег кружится», «Идет солдат по городу» не смогли больше подняться на ту высоту, на какой держались прежние «Самоцветы». Шачнева не может понять, почему: если ее группа работала теперь без Маликова, то из «Самоцветов»-то он никуда не делся — и команду себе набрал отличную, и хиты старые у него уже были, имя, популярность, положение. К середине семидесятых «Самоцветы» приносили Москонцерту такой доход, что даже худсоветы, по определению ненавидевшие человека с гитарой, вынуждены были прикусывать языки.
Именно Шачнева в «Самоцветах» впервые вышла на сцену в брюках и с распущенными белыми волосами. До нее были балахоны и хвостики.
— Я всю жизнь в джинсах и с такой прической! Сейчас вроде бы возраст уже не тот, но мне все говорят, что я в таком виде и умереть должна. Однажды нам к какой-то передаче шили костюмы, и я на свой страх и риск заказала себе брюки. Потом пришла так на съемку и говорю Марку Фрадкину: «Марк Григорьевич, ну какой тут может быть хвостик?!» Он на меня посмотрел скептически и махнул рукой: «Ладно! Пойдешь так, без хвостика!» Это был такой прорыв! Как когда Гагарин в космос полетел!
Постепенно с «Самоцветами» стали считаться — их песни пела вся страна. И даже начали выпускать в капстраны — сначала в Латинскую Америку, потом замаячила еще одна поездка. Куда, Шачнева не помнит, потому что на этом месте ее история «Самоцветов» обрывается.
Все, что в жизни есть у меня
ВИА «Пламя» не стало в начале 90-х — он распался сам собой, как никому не нужная компания. После этого Шачнева осталась совсем одна.
— Вы не поверите, но телефон в моей квартире не звонил иногда месяцами.
Чтобы не сорваться от тоски в крайности, Ира бралась за все, что ей только предлагали. На ее языке это называется «зарабатывать на хлеб» — унизительная для артиста деятельность, без которой, однако же, не прожить.
— У нас же фактически ничего не было, не накопилось. Жизнь проходила в поездках и гостиницах. Но я все равно чувствовала себя спокойно и комфортно, потому что всегда была одна среди парней — они меня берегли. Правда, меня постоянно пытались кому-то в жены навязать — как с кем спою, так сразу жена. Вечно была чьей-то женой! Помню, я даже спрашивала: «А с чего вы решили, что я жена Дьяконова или Малежика?» А потому, говорят, что вы друг другу в глаза с такой любовью смотрите!.. О, думаю, вот оно! Значит, мы все делаем правильно!
Настоящий муж Ирины Алексей был с ней в «Самоцветах» с первого дня до последнего — сначала ездил как звукорежиссер, потом играл на бас-гитаре. Он перебрался за всеми в «Пламя» и проработал там почти 10 лет вместе с бывшей уже женой и ее вторым мужем. А потом ушел своей дорогой. Когда Шачнева овдовела и осталась без работы, только редкие верные друзья звонили ей и спрашивали: «Ты там жива?»
Она была жива, хоть это и стоило ей немалых сил. Каждый день в любую погоду и в любом состоянии одевалась и выходила на улицу, даже если идти ей было некуда. Просто ходила бодрым шагом — чтоб, как поет Пугачева, «никто и не подумал». Но все равно возвращалась в пустую квартиру к скупому на звонки телефону.
Детей у нее нет и никогда не было. Тому в жизни женщины есть множество причин, о которых редко хотят упоминать вслух, но все они — не про Шачневу.
— Я просто не успела с детьми, — говорит она. — Сначала как-то не думала об этом, все пела, пела, а потом умер муж. Не успела…
Юрий Федорович Маликов, затеяв в 1995 году юбилей «Самоцветов» и возродив их, спас как минимум одного человека. И теперь в жизни Ирины Шачневой есть то, что всегда было для нее главным — музыка.
Ирина Липовец, Журнал «Пульс».
В семидесятые годы прошлого столетия на пике популярности было много вокально-инструментальных ансамблей, но, наверное, лидирующую позицию занимали «Самоцветы». До сих пор бытует мнение, что самый удачный состав был первый, а лучший солист группы – Валентин Дьяконов.
Его популярность просто не имела границ, поклонницы не давали артисту спокойно выйти из концертного зала. Валентин обладал мягким, бархатным тембром голоса, да и внешними данными природа парня щедро наградила. Его называли романтиком, а ещё – Лелем, наверное, за белокурые волосы и чудесный голос.
Валентин Дьяконов
Валентин коренной москвич, родился десятого июля 1951 года. В детстве он не интересовался музыкой, но мама хотела привить сыну любовь к искусству. В шесть лет мальчика отдали в музыкальную школу по классу фортепиано. Чтобы не расстраивать маму, Валентин прилежно занимался, а после школы поступил в музыкальное училище имени Гнесиных. К этому возрасту юноша понял – музыка занимает в его жизни первое место.
Валентин Дьяконов
Однажды один из знакомых Дьяконова сказал, что из него не получится профессиональный певец и музыкант. Валентина очень обидели эти слова, чтобы доказать обратное, он начал петь в кафе «Хрустальный». Именно там парня увидела родственница певицы Ирины Шачневой. О талантливом юноше рассказали Юрию Маликову. Музыкант недавно вернулся из Японии, и решил организовать свою группу. Дефицитную аппаратуру он купил, дело оставалось за малым – пригласить музыкантов и певцов. Услышав, как поет Валентин, Маликов понял, этот парень просто находка: во-первых, у Дьяконова великолепные вокальные данные, а во-вторых, этот красавчик завоюет сердца всех девчонок Советского Союза. И как в воду глядел, ВИА «Самоцветы» имел ошеломляющий успех.
ВИА “Самоцветы” (вверху слева Юрий Маликов, справа Валентин Дьяконов)
В семьдесят втором году ансамбль приехал в ГДР на конкурс, всего было двадцать пять участников. Валентин, как солист группы, завоевал 6-е место, а потом ВИА «Самоцветы» приглашали на всевозможные фестивали в Польшу, Италию, Чехословакию. Ездили ребята с концертами и по всему союзу, в течение месяца могли выступить около тридцать раз. Со всех сторон звучали песни: «Вся жизнь впереди», «У деревни Крюково», «Увезу тебя я в тундру», «Мой адрес Советский Союз», «Там, за облаками», «Всё, что в жизни есть у меня», «Не повторяется такое никогда» и др.
Валентин Дьяконов
Певица Ирина Шачнева как-то вспоминала:
– После концерта мы с мужем (работал звукооператором) сели в «Жигули». Вокруг нас была толпа поклонниц, мы увидели, как девушки в буквальном смысле атаковали Валентина Дьяконова. Он с невероятным трудом добрался к нашей машине и запрыгнул на заднее сиденье. Толпа ликовала. А потом подняла автомобиль, и мы поняли: уехать так просто нам не позволят…
Валентин Дьяконов
В 1975 году в ансамбле произошел конфликт между Маликовым и Дьяконовым. Ходили слухи, что певец опоздал на репетицию и Юрий сделал ему замечание. Началась ссора, которая и привела к расколу группы. По другим сведениям, Валентину не нравилось, что ансамбль начал работать на износ. На первом месте было уже не творчество, а гонка за большими деньками. Валентин в душе оставался все тем же романтиком, и он протестовал против такого «конвейера».
После того, как певец оставил группу, за ним ушли многие музыканты и Ирина Шачнева тоже. Ребята организовали ансамбль «Пламя», подготовили свой репертуар. Юрий Маликов набрал новый состав. Прежнего успеха, конечно, добиться уже не смог, но группа продолжала некоторое время успешно выступать.
«Красный конь». Поёт Валентин Дьяконов, 1979 год
Через два года Валентин решил петь сольно и ушел из ВИА «Пламя». В 1979 году на «Песне года» зрители тепло встречали певца, а произведение «Красный конь» в его исполнении, имело большой успех. Дьяконов участвовал в концертах вплоть до развала СССР.
В середине девяностых Маликов предложил певцу вернуться в ВИА «Самоцветы», Валентин согласился, но достигнуть прежних высот не смог. Параллельно певец начал сотрудничать с Вячеславом Малежиком. Опыт и образование позволили музыканту стать звукорежиссером, и специалистом по аранжировке песен.
Валентин Дьяконов (слева), Ирина Шачнева, Вячеслав Малежик
В наступившем новом тысячелетии Валентин Дьяконов исчез. Есть информация, что музыкант получил серьезную травму. В течение четырех лет лечился, потом был реабилитационный период. В 2006 году Валентин Михайлович вернулся к работе, но ненадолго. Как сейчас живет кумир 70-х – неизвестно. Певец не любит афишировать свою личную жизнь. Говорят, ему не по душе современный шоу-бизнес, и поэтому он отошел от дел.
Валентин Дьяконов женат на Наталье Борисовне, детей у супругов нет. Певец увлекался сборкой музыкальных инструментов, еще в молодости сам смастерил себе гитару. Позже занялся конструированием других инструментов, создал гитару-синтезатор.
Валентин Дьяконов
Хотя легендарный певец тщательно скрывает свою личную жизнь и не показывается на публике, мы о нём помним. А ещё смотрим старые записи ВИА «Самоцветы», поем их замечательные песни, и понимаем – «не повторяется такое никогда…».
Понравилась статья? Поддержи автора, нажми палец вверх и, что бы не пропустить следующую, подпишись на канал или на страницу в своей социальной сети: Facebook, Вконтакте, Twitter, Одноклассники. Мы будем встречаться чаще 🙂
Галина Стельмах
Я-женщина!
(март 2013 г.)
8
-Когда распался Ваш первый брак с Алексеем Шачневым и образовался второй с Юрием Редько, то все вы вместе продолжали дружно работать в одном коллективе?
|
Да, и бывший и настоящий муж были в ансамбле «Пламя». И нас при этом даже за границу выпускали. Березин тогда очень волновался, вдруг будут проблемы. Когда проходили собеседование перед выездом, то я была счастлива, что меня спрашивали только о мужьях. Других спрашивали про политику: кто, где, чего.
Я, готовясь к этому, все отрепетировала про советскую ячейку и молотила об этом казённым языком! Выслушав они сказали, как в фильме «Покровские ворота»:
-Ну что ж, высокие отношения !
-ВИА «Пламя» совершал очень много поездок. Не только такие, как в Польшу, Болгарию, но даже в Мадагаскар, а самое страшное, что и в горячие точки – Никарагуа, Афганистан.
Да, это были горячие точки. В Никарагуа была революция. Где-то там постреливали, но на сторонний взгляд, больше пили, гуляли, веселились.
Афганистан – это были очень серьёзные поездки. Настолько серьёзные, что после них я не могла выходить на улицу, видеть, что здесь мир, молодёжь учится, работает, ходит в джинсах на дискотеки, а там такие же мальчишки гибнут.
Мы работали в госпиталях, а они без рук, без ног сидят, такие же мальчики по 18-20 лет. Там каждый день на грани жизни и смерти. Здесь об этом не задумываются, могут пьяными ехать на машине за рулём, надеясь, что ничего не случится. А там приходиться думать, день прошёл, все живы и это уже хорошо.
Как-то было, мальчишки в Афганистане уходили в разведку. Накануне они скинулись и купили мне очень красивые часы и отрез на платье. Это самый дорогой подарок в жизни, который я когда-либо получала. Я им говорю:
-Ну зачем же вы так потратились!
-Это они куда-то в город выходили?
Ну да, сами выходили или могли попросить жену какого-нибудь офицера. Они и джинсы, дублёнки и другую одежду покупали. Им самим это не разрешалось вывозить в Союз. Я у них забирала, перевозила в Москву, потом всё отправляла их родственникам посылками по разным городам Советского Союза.
В разведке они могли все погибнуть. Они попросили меня наговорить на магнитофончик, чтобы взять запись с собой. У меня был ком в горле, я даже не помню, что я говорила. Но я только молилась, чтобы они все вернулись домой. Всё время молилась!
Мы работали концерт уже в другом месте, а я до этого попросила их начальство – генералитет в штабе, чтобы про этих мальчишек мне рассказали.
Вдруг после концерта меня подзывают к телефону. Оказалось, что звонит один из них и говорит:
-Ирина, мы все живые, все вернулись.
Я закричала в трубку:
-Мальчики!
И тут начала плакать. Он говорит:
-Зачем ты плачешь? Мы же все живы!
Я говорю:
-От счастья.
Один из ребят, с которым там познакомились, потом даже писал мне письма и я ему отвечала. Он сам русский, зовут Серёжа, но жил в Душанбе, а в Афганистане служил сверхсрочную. Это была моя личная охрана, такой весь бравый десантник, на одной руке крутит автомат! Я и ему через границу тоже кучу вещей перевезла. Что делать, раз им не разрешали.
Он как-то даже присылал из дома посылку с фруктами. А потом всё как-то затихло. Как это обычно бывает, когда нас всех жизнь разводит. Женился, наверное, дети пошли, не до того стало.
Вот такие поездки – очень серьёзные. В них задумываешься о жизни. Самое тяжёлое – это выступать в госпиталях. Это можно сойти с ума.
Мы же не должны петь за упокой. Мы должны делать хорошую программу, весёлую. А я помню, что у Славы Малежика слёзы в глазах были и у меня тоже. Мы даже пели какие-то рок-н-роллы, «Битлз». Там в смысле репертуара было посвободнее. А они культями апплодируют. Это видеть невозможно. Я иногда убегала за кулисы, чтобы сдержать рыдания.
Трудно было потом возвращаться в Советский Союз и наблюдать спокойную мирную жизнь, когда там гибнет столько мальчишек.
 |
-А какой была поездка на Мадагаскар?
О, это был рай земной. В те времена на Мадагаскар съездить, всё равно, что на Луну слетать. Никто не верил, говорили:
-Как, на какой Мадагаскар, ладно врать-то…
Это была поездка от комсомола, несколько концертов, всё время у бассейнов, у океана. Роскошная экзотика, омары, ананасы – всё то, чего мы здесь никогда не видели.
Мальгаши – очень добрые люди, всё время улыбаются. Мы тоже ходили в разных парео, ходили во французский ресторан на берегу моря, ели всякую диковенную еду.
-А прививки от чёрной оспы делали?
Это мы ещё раньше, когда на Кубу ездили в 1972 году, и от чёрной оспы, и от жёлтой лихорадки. Ходили все с громадными блямбами на руках.
-Ваше участие в культурной программе Олимпиады-80 . Я помню, что оно было очень активным.
Да, очень активным, причём в обязательном порядке. Если бы захотели взять отпуск на это время, то никто бы не разрешил. Все артисты работали. Было очень много концертов. Очень много гостей было в столице. Люди много ходили не только на спортивные соревнования, но и на культурные мероприятия.
Во время Олимпиады москвичам, которые не уехали из города, и тем, кто приехал в Москву очень повезло. А приезжало очень много гостей со всех концов страны и из других стран. Это как будто было время коммунизма. Всё чисто, красиво, весь город завалили товарами и продуктами, которых раньше не было и всё было очень дёшево, никаких очередей. Город был закрыт, нельзя было приехать просто так, только по специальным приглашениям.Всегда всё приходилось «доставать», а тут можно было пойти и купить. Это было очень непривычно.
-А как решалась проблема концертных костюмов в условиях тотального дефицита? Сценическая одежда у разных ВИА была, в основном, однотипная, но к Олимпиаде у вас появились новые интересные костюмы, причем для каждого артиста был сделан свой фасон с учётом его фактуры.
Белые атласные? Это мы шили с помощью знакомой портнихи по собственной инициативе и за свой счёт.
-Тогда уже стали разрешать?
На Олимпиаду вообще всё разрешено было, якобы у нас полнейшая свобода. Даже андеграунд весь вышел на поверхность, очень много групп появилось, которые с 1980 года обрели сцену. Раньше их запрещали, а теперь это, наоборот, приветствовалось, чтобы показать иностранцам, что у нас нет никаких запретов. А потом это всё так и осталось, может с небольшими ограничениями.
Костюмы, которые шил нам Росконцерт, были отвратительные. Так виделось начальству. Если бы мы захотели в джинсах выйти, нас бы погнали метлой, если бы я в короткой юбке – метлой. На худсоветах требовали длинное платье, длинный рукав.
Как – то нас худсовет прослушивал перед поездкой в Афганистан. Там же очень жарко, у меня было длинное платье, но рукав недлинный и вырез был, но чуть больше, чем у водолазки. В худсовете женщина, которая была одета по моде 50-х годов с халой на голове встала и сказала:
-Ну как Вы можете поехать и выступать перед бойцами в таком виде!
Я говорю:
-Там жарко, это летнее платье!
А она так меня начала чехвостить! Правда, потом встали мужчины и заступились:
-Надо ещё больше сделать вырез, чтобы поддержать наших солдат!
 |
А ребятам нужно обязательно было быть в пиджаках, иначе не солидно !!! Пусть жара страшная, всё равно стой в пиджаке, а то как же ты в рубашке-то будешь! Столько подобных глупостей на этих худсоветах от разных бабушек и дедушек выслушивали, хотя и хорошее о них я тоже уже говорила.
Сейчас я тоже могу сказать, что бывают переборы – иногда и без трусов на сцену выходят, это, конечно, противно. Но мы-то должны были быть как человек в футляре, и в худсоветах тоже сидели люди в футлярах:
-Как бы чего не вышло…
Им и самим это, может быть, не нравилось, но вдруг кто-нибудь из обкома партии придёт и скажет:
-Как пропустили ?!
Поэтому, на всякий случай лучше «не пущать».
-А где платья для сцены удавалось добывать?
Это или у фарцовщиков, или привозили откуда-нибудь. Что-то мне шили. Конечно, лучше было что-то фирменное, покупное, но очень трудно было доставать.
-Когда у солистки ансамблей «Акварели» и «Музыка» Марины Райковой спросили, кто из солисток вокально – инструментальных ансамблей производил наиболее благоприятное впечатление, она ответила : «Ирина Шачнева. Чувствовалось, что кроме таланта, она ещё и много работает».
Как при таком напряжённом концертном графике удавалось успевать повышать свой профессионализм?
Как ребятам удавалось учиться одновременно с работой в ВИА?
Честно говоря, не будем делать из ребят героев учёбы, говорить высокие слова о том, как им было трудно. Учились они так: приезжали, сдавали экзамены, им ставили оценки. Ничего такого особенного они не делали.
Я тоже специально не работала над собой. Я серьёзно отучилась до прихода в ансамбль и пришла с дипломом. Но всё же, наверное, повышала свою квалификацию, потому что без конца делала оркестровки, аранжировки. Мне говорили:
-Ира, ты должна эту песню сделать.
И всё, я это делала. Нравится не нравится, хочется – не хочется, но я делала работу, которую мне поручали, потому что работала в коллективе.