Алексей фадеев глафира тарханова

Глафира Тарханова и Алексей Фаддеев — очень красивая молодая пара. Глядя на них и наблюдая отношения: свежие, легкие, нежные, в которых много смеха и иронии, никогда не подумаешь, что это родители… четверых детей! Никакой излишней серьезности, озабоченности, раздраженности и даже степенности. Им хорошо вместе, здесь живет настоящая любовь, где дети не помеха, а только наоборот. Подробности — в интервью журнала «Атмосфера».

— Вы прошли уже несколько разных возрастных периодов с детьми. Какой из них, на ваш взгляд, самый сложный?

Глафира: Для меня самый легкий — младенчество, потому что я все контролирую сама. А самое сложное, думаю, у нас впереди — подростковый возраст у одного сына уже начинается, через два года у следующего, и далее по списку. Единственное, я понимаю, что их — подростков будет много, и они должны будут все вопросы решать между собой, какой-­то кубик Рубика должен сложиться. А мы будем рядом, так или иначе, готовимся к этому (смеется), уже переживаем.

Алексей: Старший даже по разговорам с мамой понимает, что его ждет, готовится психологически. Дети все очень разные, и по характеру, и по образу мыслей, и по интересам. По младшему (ему скоро два года), правда, пока судить сложно. Но мы уже видим, что темперамент у него другой. И каждый отстаивает свои интересы, иногда мне приходится разруливать ситуацию. Даже выбрать мультфильм, чтобы нравился и одному, и другому, и третьему, очень сложно.

Глафира: Но мы учим их договариваться.

Алексей: Пока это случается редко. Старший иногда стал уступать, может взять айпад или книгу и уйти. Недавно, пока Корней был в гостях у бабушки с дедушкой, два средних посмотрели американский вестерн «Ковбои». Я не ожидал, что им настолько понравится, они были в восторге от фильма. Это достаточно жесткая мужская история о том, как мальчишки отомстили за главного героя, которого убили бандиты. А вот старшему, думаю, не понравилось бы.

Глафира: В конфликтных ситуациях проще всего было бы развести их по комнатам, чтобы каждый смотрел то, что он хочет, но нужно показать им механизм, как договариваться. Ведь такое потом может произойти среди друзей, коллег. Очень многое, к сожалению, решается через ор, нервные оскорбительные диспуты. Это не всегда плохо, но кто-­то должен предлагать компромисс, конфликт — это не продуктивно.

— Алексей с таким удовольствием рассказывал о фильме, ему самому интересно все это, мальчишеское. А у тебя, Глаша, наверное, не так много общего с мальчишками?

Глафира: Нет, почему? Мы читаем книги из моего детства. Они могут быть с героинями-­девочками, хотя пока их интересуют не истории любви, а отношения с социумом.

— У вас уже четверо детей, и в тот раз ты говорила, что по мере приближения родов тебя охватывал страх. Так, может быть, уже пора остановиться? Или еще готова?

Глафира: Поживем — увидим. Страх — не главное, испокон веков это никого не останавливало, в отличие от финансового положения, мнения окружающих и прочего.

Алексей: Лев Толстой ездил в монастырь к старцу, просил разрешения развестись с женой, потому что после третьего ребенка ей запретили рожать. Он считал, что в браке должны рождаться дети.

— Глаша, ты снова очень стройная. При этом Леша говорил, что ему все равно в какой ты форме, что хорошо и разнообразие…

Глафира: Да, то большая жена, то поменьше. (Смеется.)

Алексей: Меня все устраивает. Странно, если кто-­то из мужчин заморачивается по этому поводу.

Глафира: Заморачиваюсь по этому поводу я. Но, конечно, женщине с каждым разом сложнее восстанавливаться. В этот раз все происходило не быстро, но я спортом не успевала заниматься.

Алексей: Это надо делать постепенно, любые радикальные меры отражаются на здоровье, на мой взгляд. Организму же не зря природой дан постепенный набор веса, соответственно, так же он должен и уходить.

— Леша, а у тебя бокс не исчез из жизни?

Алексей: Нет. Я уже семь лет занимаюсь. И Ермолай увлекся боксом. А старший честно со мной поговорил, объяснил, что не хочет быть спортсменом.

Глафира: Он увлекается робототехникой, но регулярно занимается плаванием. Говорит, придет время, и в зал пойдет. А третьего, Гордея, мы сильно не напрягали. Ему нужно что-­то вроде спортивных танцев, он очень хорошо двигается, такой маленький паучок или обезьянка. У них даже структура тела у всех разная. Ермолай самый сильный физически.

— У вас новая квартира — это событие!

Глафира: Конечно! Наша первая своя квартира. Но мы еще не переехали, это сложный процесс, хотя ремонт почти завершен. На него ушел почти год. А раньше я сама делала ремонты, маме, например, клеила обои, все они были доморощенными, лишь бы подешевле и побыстрее.

— Алексей, а ты наделен такими талантами, умееешь что-­то делать своими руками?

Алексей: Если надо, все могу: и еду приготовить, и посуду помыть, и пол. Когда-­то давно, в студенческое время, делал друзьям ремонт, и в армии — тоже. Но лучше заплатить профессионалу.

— Глаша, ты говорила, что практически не готовишь. А кухня мечты, как ты ее назвала, не подстегнет к этому?

Глафира: Я и сейчас иногда готовлю, чаще по праздникам, потому что меня почти никогда нет дома. Но не сказать, что я полюбила это занятие. Есть места, где я могу быть более продуктивной в это время. (Улыбается.)

— Старшие мальчики немного помогают по дому?

Глафира: У них пока свои интересы, не домашние.

Алексей: Но я периодически заставляю старших мыть полы и посуду за всеми. Стараюсь приучать к этому. Дисциплина мужчине необходима. Старший делает «через губу», средний — с удовольствием.

— Леша, ты никогда не был сторонником того, чтобы Глаша больше времени проводила с детьми, пока они маленькие?

Алексей: Такого давления я никогда не оказывал. Я знаю, как Глаша любит свою работу, и насколько трудно ей будет сидеть дома. Она активная, иногда даже чересчур. (Смеется.) Если у нее мало работы, ей становится очень тяжело. Глаше такой график необходим.

— А то, что она не просто много работает, а надолго уезжает с гастролями, тебя тоже не напрягает?

Алексей: Я это нормально воспринимаю. Я же вменяемый человек, знаю, что у нас за профессия. И мы постоянно на связи.

Глафира: Мы уже к этому привыкли. Хотя иногда Леша даже не знает, в каком я городе, но это и неважно, главное, что жива-­здорова. Я и сама часто переезды не помню. С Никифором на гастролях было весело, тогда было даже не до телефона. (Смеется.)

— Алексей, ты не был против того, чтобы Глаша брала в очень тяжелую поездку двухмесячного ребенка?

Глафира: Леша не был «за». (Смеется.) А сильно удивился, когда, еще будучи беременной, я сообщила о своих планах. От того, что он был бы против, ничего не изменилось бы. Я брала ответственность на себя. Мы уехали в теплую золотую осень, а в Ханты-­Мансийске уже был минус, проехали очень много километров. Но ничего, справились.

— Вы вместе почти четырнадцать лет. Как вам кажется, вы сильно изменились?

Алексей: Главное, что Глаша осталась такой же веселой и жизнерадостной. Поскольку мы все время вместе, то не видим резких изменений. Хотя, с появлением детей меняется даже не многое, а все.

— У вас бывают дни, когда вы можете посвятить себя только друг другу?

Глафира: Бывают уникальные моменты, когда мы находимся в Москве вдвоем, вот сейчас мы всех детей раздали ненадолго (смеется) и наслаждаемся свободой, возвращаемся в тот период, когда можно было спокойно общаться, разговаривать.

Алексей: Или погулять, сходить в ресторан. Мы уже несколько лет мечтаем съездить куда-нибудь вдвоем, но пока не получается. Мне вот-­вот на гастроли, потом, дай бог, работа будет. Но постараемся съемочные дни отрегулировать.

Глафира: Хочется, чтобы и мальчики отдохнули, набрались сил, показать им мир. Это, кстати, и финансовая нагрузка, потому что семья большая, и время нужно для этого.

Алексей: Стоит отдать им должное, они у нас в этом плане не избалованы. Нет таких уж прихотей.

Глафира: Я убеждена, что детей надо посвящать в свои проблемы, чтобы потом они доверяли свои. Поэтому не считаю постыдным сказать, что у меня сейчас нет на что-­то денег, и мы не можем себе это позволить. Говорим им, что если чего-­то хочешь, можно этого дождаться или заслужить.

Алексей: Старшим я объясняю, почему мы не можем купить что-­то, переводя эту цифру в эквиваленте к продуктам.

Глафира: Когда Корней просил дорогую игрушку, я говорила: «Это, считай, полдивана». (Смеется.) Он удивлялся: «Полдивана?!». Да, а иногда и недорогой диван. Можно обновить комнату, а можно купить за эти деньги гаджеты.

— Никто из вас раньше не задумывался о такой большой семье?

Глафира: Так получилось. Мы не мечтали быть многодетными.

Алексей: Да, такого в планах не было. Причем я знаю людей из многодетных семей, которые категорически не хотят иметь такую же. Очень тяжело распределять внимание и отношение ко всем.

— Вы всё друг про друга знаете?

Глафира: Думаю, что нет. А зачем? Должна быть какая-­то свобода, личный внутренний мир. Мне очень нравится, что Леша очень много читает, у меня меньше возможностей для этого или для просмотра киноновинок, но я в любой момент могу проконсультироваться у него. Он может спросить меня о главных новостях дня, а я — узнать его мнение о фильме, о котором мне рассказали на репетиции. Мы можем обсудить то, что оба видели или читали.

— Глаша, ты чувствуешь настроение Леши с порога? И знаешь ли безотказные способы быстро улучшить его, успокоить мужа?

Глафира: Чувствую сразу, да. (Смеется.) Иногда лучше помолчать или оставить Лешу одного на кухне. (Смеется.)

Алексей: На самом деле надо брать себя в руки самому. Минут пятнадцать можно побыть таким, но не весь же вечер.

Глафира: Надеюсь, что, когда мы переедем, будет легче, потому что появится больше места. Сейчас у нас две комнаты. Мальчишки по всей маленькой квартире. А когда ты приходишь со своей проблемой, хочется с ней куда-­то уткнуться. Но скоро у нас появится своя спальня, где можно будет уединиться, чтобы тебя не трогали.

— У вас громких ссор не бывает?

Алексей: Я могу покричать, но совсем уж громких не бывает, мы же не в неаполитанском квартале живем. Поругались, походили по квартире несколько минут, помирились. И Глаша очень отходчивая, и я, не можем долго злиться. Причем я вообще не умею ни на кого долго таить обиду. Мне тяжело находиться в таком состоянии или ссоре.

Глафира: Это бывает очень редко, к счастью. Дети, в принципе, очень пугаются из-­за наших конфликтов.

Алексей: Один раз, когда Корней был совсем маленький, я не то чтобы закричал, но вырвалось что-­то резкое, и он подошел, обнял меня за ноги, посмотрел и сказал: «Папа, не ругайся, пожалуйста, не ругайся». Причем он так искренне это сделал, что я запомнил на всю жизнь.

— С родителями друг друга у вас хорошие отношения?

Глафира: Да. Сейчас приходится больше общаться с моей мамой, потому что она фактически наша вторая няня. Конечно, у нее есть свои нюансы характера, как у любого человека, но у нас в семье все идут навстречу друг другу.

Алексей: Классические анекдоты про тещу не про нас. (Улыбается.)

Глафира: Для моих и Лешиных родителей состояние конфликта противоестественно. Я раньше намного больше общалась с Лешиной мамой, но теперь принципиально реже им звоню, чтобы они больше разговаривали с сыном. А я на связи всегда.

— Леша, Глаша одевается всегда только по своему вкусу? И совпадает ли он с вашим?

Глафира: Мне кажется, так здорово, что Леша это никак не контролирует. Но я провокаций не устраиваю, не хожу в мини.

Алексей: Не помню, чтобы я был категорически против чего-­то. Она и повода не дает.

Глафира: У меня были недавно пробы, я одевалась вызывающе и объяснила ему, что так для образа надо. Это было платье с декольте и ботфорты.

Алексей: Причем пробы у нее были с актером, которого я тоже хорошо знаю, и он тут же ее спросил: «А что это тебя Леша так отпустил из дома?».

— Алексей, а в каком стиле тебе Глаша больше нравится?

Алексей: Честно говоря, не знаю, меня все устраивает.

— Ты когда-­то говорила, что с темой ревности не надо даже шутить.

Глафира: Нежелательно, об этом говорит даже психология.

— Ни у кого из вас никогда не было ревности, хотя бы внутри?

Глафира: Мы не давали повода.

— Бывает и без повода. Вокруг Глаши прекрасные партнеры, красавцы-­мужчины…

Алексей: Все знают, что мы муж и жена.

Глафира: У меня такая броня — муж, если что, мало не покажется, да еще четверо за ним. Зачем я кому-­то нужна с таким составом? На свидание со всей гурьбой приду. (Смеется.)

— Я вижу, что вам интересно и весело друг с другом.

Глафира: И комфортно, я бы сказала. У нас четверо детей, нам точно некогда скучать.

Алексей: Дело даже не в этом. Понятно, что если бы у нас был один Корней, мы могли бы себе позволить другие вещи — ездить почаще в путешествия, например. Наши друзья на выходные едут в Стамбул или Берлин, ходят на концерты. А с другой стороны…

Глафира: Мы уже не можем себе представить, что нет нашего Ермолая, или Гордея, или Никифора. Каждый — бесценный, нельзя это поменять на какой-­то концерт и даже на отдых.

Алексей: Тем более, есть поездки по работе. Когда летишь в другой город на съемки сразу после спектакля, потом снова — на спектакль и назад, уже не понимаешь, где ты. Как рассказывал мой учитель Юрий Соломин, однажды он вышел где-­то на перрон, но не понял, в каком он городе и куда едет. И его охватила паника.

— Деньги у вас в общем котле? Кто принимает важные решения?

Алексей: Важные решения — общие. Деньги тоже общие, никто не делил на твое, мое. Когда Глаше не хватает, она звонит, просит перечислить ей столько-­то.

— Глаша, ты можешь, не советуясь, купить дорогое платье?

Глафира: Могу, конечно. Если очень дорогое, то посоветуюсь с ним. Но, скорее всего, сама его не куплю, мне будет жалко денег. (Смеется.)

Алексей: Я всегда на вопрос: «А можно я куплю?», говорю: «Да».

— Алексей щедрый, как я понимаю…

Глафира: Нет, Леша практичный, но не скупердяй. Может и отложить что-­то.

Алексей: Если надо для семьи, могу. Но я, правда, не очень практичный человек и не особо умею считать деньги, что в современном мире, скорее, недостаток. Я парень советский, и даже Глаше, хоть она и младше меня, никуда от этого не деться. Как бы мы ни пытались приспособиться к современному миру и новым обстоятельствам, мы все равно остаемся детьми Советского Союза. А в СССР я не помню, чтобы кто-­то был не щедрым. Все мои друзья в детстве такими были, и наши с Глашей родители, потому что все жили бедно, но честно. Не воспитывалось такое отношение к деньгам, как сейчас прививается, на западный манер. Мы хотим, чтобы наши дети были порядочными людьми, современная концепция человека-потребителя нам не очень близка.