Виталий борисюк биография личная жизнь

Незадолго до даты Виталий Николаевич побывал в гостях у “КП” в Украине” и рассказал, какая женщина доводит его до невероятного состояния и почему в детстве не считал себя мажором.

“По ночам, бывает, начинает “штырить не по-детски”

– Виталий, как настроение перед юбилеем? Для вас возраст – просто цифра или подведение жизненных итогов?

– Тише, тиши, не надо вслух (оглядывается по сторонам). У меня с цифрой ощущения не совпадают. Хочется всегда ощущать себя 20-летним и удивляющимся хорошему и непознанному, которое постоянно происходит вокруг. Но мысли о возрасте все же приходят, особенно по ночам (тяжело вздыхает). Бывает, вдруг в три часа ночи загружает и, как это говорится модно, начинает “штырить не по-детски”. Мысли лезут всякие философские о смысле жизни – и это не сделано, и это пока не получается. И, честно говоря, начинаешь ценить каждую минуту, каждую секунду. Если в молодости мы беспечны – эх, сколько лет впереди, и можно время попусту тратить, и ничего не будет, то сейчас используешь по делу каждый миг. И если в студенческие годы ты позволял себе перебрать в алкоголе и гульнуть основательно, то сейчас все потребляешь в меру, потому что знаешь: стоит перебрать – и два дня вычеркнуты из жизни, а это непозволительно – лучше спортом заняться, лучше посвятить себя семье, музыке, новым пьесам…

– Ваша супруга как-то призналась, что дарит вам крема от морщин. Как вы к этому относитесь?

– Хорошие крема (смеется)! Это забота, желание, чтобы любимый человек всегда был свежим и моложавым. 

– Существует стереотип, что мужчина должен быть чуть симпатичней обезьяны. Вот расскажите, вы себя считаете красивым? 

– Вообще не считаю себя красивым, ну, может, чуть симпатичным. Мои кумиры далеко не красавцы – Бельмондо, Депардье, Пьер Ришар. Не красавцы ведь, зато какая харизма. Из американских – Мэл Гибсон, Аль Пачино, Де Ниро. В плане профессии – это эталонные артисты, на которых нужно равняться. Из наших же мои самые любимые – это Леонид Быков и Богдан Ступка, с которым посчастливилось служить в театре и выходить на одну сцену. 

– Признайтесь, вы в этой жизни хоть раз пожалели, что стали актером? Ведь сами актеры жалуются, что это очень зависимая профессия, да и не заработаешь много в театре.

– Мы в молодости не думали об этом.  Мы жили совершенно другими категориями – театром, ролями, эмоциями. Хотя можно было за то время и квартирами обзавестись. Я не жалел, а вот мама моя очень жалела! Я ведь Политехнический институт бросил, хотя полгода работал в суперлаборатории автоматики в Институте Патона. Там работало 7 человек, и они не вылазили из зарубежных командировок. А я пошел и втихаря от мамы, она уехала отдыхать, сдал экзамены в театральный. Папа знал об этом, и, когда сообщил, что я актерское мастерство в институте сдал на три пятерки, она ему кричала в трубку: “Чему ты радуешься? Артисты бедные, а твой сын бросает такую профессию!” Оттаяла мама, только когда сходила на первый мой дипломный спектакль. 

– Говорят, что в актерской профессии многое решает случай и везение. 

– Мой педагог в институте говорил, что для артиста главное – колоссальное терпение. Но если жизнь дает возможность вскочить на эту лошадь, то ты должен быть готов. Те же, кто не готов, очень часто заканчивают печально: спиваясь, скатываясь по наклонной в жизни. 

Я жалею лишь о том, что актерский потенциал не использован на полную катушку. Нет возможностей. Иной раз ну в таких примитивных сериалах приходится играть. И не только у меня такая неполная востребованность, но и у Ольги. Вот это гложет. 

– Вас что – на кастинги не зовут?

– Зовут, но зачастую то, что предлагают, мне не интересно.

“Смотрю в глаза внучки, и это состояние какое-то невероятное”

– Виталий, расскажите, из какой вы семьи, а то ходят слухи, что вы были мажором с очень крутым папой. 

– Боже, полнейшие глупости. Моя мама была конструктором верхней мужской одежды, работала на фабрике в Киеве. А папа всю жизнь посвятил сельскому хозяйству, сначала служил в министерстве, потом возглавлял учреждение, которое курировало все сельхозинституты и техникумы Украины. Но эта его должность не давала мне повода мажорствовать. У меня была обычная жизнь советского школьника, ну и двор воспитывал. Мы вообще не знали, что такое мажор. У меня в детстве была мечта попасть в пионерлагерь “Артек”, но попал я туда только в зрелом возрасте, приехав на кинофестиваль. Сбылась мечта. Нет, ну как можно говорить, что я – мажор (нервно ерзает на стуле). Мажор не обалдел бы, увидев свою будущую жену, тогда студентку театрального, на сцене. Она играла в “Дон Жуане” даму в пелерине, божественную (закатывает глаза от сладких воспоминаний). Я боялся к ней подойти, потому что она дочь народных артистов. Для меня это было сродни тому, что она – дочь президента.  

– Кстати, о дочерях. Младшей вашей Ане уже 16 лет. Как проходит переходный возраст? 

– Сложности начались в 14 лет. Да, дети индиго, у них восприятие информации идет намного быстрее и точно так же отсеивание чего-то ненужного. Да, проскакивают фразы типа: “Папа, мама, вы ничего не понимаете!”, ну типа вы – лохи. Но я все понимаю, потому что и Тоня была такой же. Меня впервые за 7 лет вызывают на родительское собрание, и классный руководитель говорит: “Виталий, поговорите с Антониной, потому что она сидит в кофточке с открытой спиной на уроках, и мальчики не могут нормально учиться, они отвлекаются”. Хотя Аня не такая – в этом плане у нее консервативные взгляды. Но в час ночи ее невозможно оторвать от компьютера. Самое страшное наказание для ребенка – лишить общения с компьютером на сутки. Это катастрофа! 

– Она уже понимает, чем хочет заниматься?

– Актрисой хочет быть. Но вот сомневается, сможет ли. У Тони тоже такое было, когда ее в театральный брали, вся изрыдалась. В результате получила профессию искусствоведа, спец по антиквариату. А потом все-таки поступила в театральный и нас же журила, что надо было ее в театральный сразу загонять, а то потеряла 4 года. Ну потеряла, зато разбирается в современном искусстве. Я вот ничего не понимаю в этой мазне, за что 120 миллионов евро платят. Для меня художники – Серов, Репин, Шишкин, я в этом плане реалист. А Тоня понимает. 

– Тониной дочке Еве и вашей внучке, соответственно, 9 июля исполнился годик. Часто ли видите малышку воочию или только по Скайпу общаетесь?

– Нет, они приезжают. Ева такая, что мы с Олей от нее млеем: для нас ее появление – это другой жизненный этап, новые смыслы появились. Я смотрю в ее глаза, и это состояние какое-то невероятное. Этот прекрасный период младенчества, увы, очень короткий, я по Ане помню, настолько быстро она начала взрослеть. Вот такая еще вчера была кроха, только вчера было первое купание, а ей уже 16 лет, и она паспорт получила. Так что подобными моментами нужно наслаждаться. Да, к сожалению, мы в разных странах и в разных политических ситуациях живем, но ничего.

“Грудь у меня была из пластиковых шаров и босоножки 42-го размера”

– Виталий, помните ли вы свою самую первую роль? Когда это было?

– Первая знаковая роль – в студенческом спектакле-мюзикле “Тетка Чарлея” (“Здравствуйте, я ваша тетя”). Я переодевался в тетушку. Грудь у меня была из пластиковых шаров и босоножки 42-го размера, вот их была большая проблема найти. Тогда впервые наш институт получил приглашение на гастроли в Краков, где очень сильная театральная школа. И мы там пели, танцевали – успех был бешеный. Дошло до того, что ректор театральной академии в Кракове написал втихаря письмо Данченко, который на то время был худруком театра им. Франко, чтобы он меня взял в театр. Но тогда театр был на экономическом эксперименте, никого не брали, поэтому меня, единственного из потока, пригласили в Театр им. Л. Украинки. Тогда я впервые испытал, что такое успех. Я хотел, чтобы это чувство повторилось еще, и не один раз. Вот это была первая по-настоящему сыгранная роль. А уже потом, когда я пришел на службу в театр им. Л. Украинки, началась настоящая театральная школа. Потому что на сцене мне приходилось играть рядом с такими глыбами, как Ада Роговцева, Мажуга, Бакштаев, Валера Бессараб. Это артисты, у которых была всесоюзная слава. И вот они живые рядом с тобой играют. Мандраж у меня тогда был сильный, но они внушили мне, что сцена – это святое. 

– Сегодня в каких театральных проектах вас можно увидеть?

– Сейчас у нас очень много антреприз, одна из них – итальянская комедия “Сублимация любви”, где мы играем втроем: Ольга, я и Евгений Паперный. Мы в том году с ней поставили рекорд – 41 спектакль, и в зале битки!!! Ни один из спектаклей стационарного и антрепризного театра в Украине не собрал столько и не был сыгран столько раз. А сейчас мы репетируем еще одну антрепризу – мюзикл “Серенада солнечной долины” Гленна Миллера. Это мечта, это красотища, это эталон музыки. И это удовольствие для меня невероятно. Ну, представьте – как попасть под водопад родниковой воды в солнечный день. Такое счастье, что нашлись люди, решившие это воплотить в жизнь.