Семья ширвиндта фото внуки правнуки

19 июля отмечает день рождения всеми любимый актер и режиссер Александр Ширвиндт. Накануне его 85-летия АиФ.ru решил вспомнить самые яркие истории, которые он рассказывал о самом себе.

Не угробить Миронова

Надо сказать, что Александр Анатольевич Ширвиндт  не любит отмечать свой день рождения. Каждый год он старается в это время уехать куда-нибудь на природу, засесть с удочкой у водоема и отключить мобильный телефон. Про свой юбилей он говорит так: «Мне врачи говорят: «На что жалуетесь?» Я отвечаю: «Жалуюсь на 19 июля 1934 года».

Несмотря на то, с 19 июля 1934 года минуло уже 85 лет, Александр Анатольевич по-прежнему задорен, ироничен, искрометен, каким он был еще в те времена, когда компанию молодых артистов — Ширвиндта, Державина, Миронова и примкнувшего к ним режиссёра Марка Захарова — многие относили к золотой молодежи. Сам артист с этим не согласен категорически.

Александр Ширвиндт, Андрей Миронов и Михаил Державин в фильме «Трое в лодке, не считая собаки», 1979 г. Кадр из фильма

 – Мы были другими. Мы не поджигали дома, не гоняли на автомобиле «Победа» вверх по улице Горького, сшибая прохожих. Но пар-то выпускать надо было. Так что мы придумывали для себя какие-то игры. Например, сажали самолёты около «Шереметьево». Руководил посадками Марк Анатольевич Захаров. Тогда «Шереметьево» не было так забаррикадировано. Там был забор, взлётно-посадочные полосы, а дальше — лес.  Мы приезжали в этот лес, разводили три костра. Самолёты заходили над нами на посадку, а Марк на те, которые ему почему-то не приглянулись, махал руками и кричал: «Кыш, кыш, кыш отсюда!» .

Наш экстремальный спорт тоже был скромным. Две машины тихонечко ехали рядом, задние окна открыты. А Андрюша Миронов во время движения перелезал из окна одной машины в окно другой. У нас, водителей, была задача — чтобы он переполз целым.

Друзья по жизни, коллеги по театру Андрей Миронов, Марк Захаров, Александр Ширвиндт. СССР. 70-е. pic.twitter.com/pzxwdYeAwu

— Исторические Фото (@HistoryFoto) 3 ноября 2015 г.

Соседи подкармливали… луком

Ширвиндт в совершенстве владеет двумя творческими специальностями — актерством и режиссурой, но, в отличие от многих витающих облаках коллег, твердо стоит на земле и простые вещи, как, например, ежедневный быт, ему не чужды. Поэтому в советское время Александра Анатольевича Ширвиндта можно было встретить не только в театре или на съемочной площадке, но и… в очереди за колбасой.

 – Я живу в сталинской высотке. В ней внизу есть огромный гастроном. Когда-то, ещё в советские времена, под Новый год со старого Рязанского шоссе туда стекалась вереница автобусов. Потому что под Новый год для всех несчастных в гастроном выкидывали на прилавки какие-то лежалые продукты. Народ верил, что колбаса к Новому году — будет. И туда ехали за колбасой, сметая всё с прилавков. Тогда нам всё время приходилось что-то доставать».

Александр Анатольевич, несмотря на элитное место жительства, всегда был очень непритязателен в быту. Он часто рассказывает, как соседи приносят ему из супа вареный лук. Зачем? Просто Ширвиндт его любит. И охотно  ест — даже чужой.

– Я всегда был го…ед. Привык на капоте «Победы» во дворе с чмурами на газете раскладывать ливерную колбасу, пивко, чекушечку водки, огурчик, лучок. Махнули — и потрепаться: «Вчера ехал, и что-то в районе подвески…».

Табак и коньяк

Единственное, что быстро может вывести Александра Ширвиндта из себя — отсутствие на столе его любимой трубки, ведь без нее он как без рук. Даже в пылу жаркой беседы, во время серьезной репетиции его руки сами тянутся за «верной спутницей». О трубках и табаке Ширвиндт тоже готов рассказывать часами.

– В советское время трубочный табак было не достать. Мы его делали сами. В стране существовало два сорта табака. В Москве — «Золотое руно», а в Ленинграде — «Трубка мира». Оттуда покойный Фима Копелян присылал мне «Трубку мира», а я ему — наше «Золотое руно». Мы эти табаки сами смешивали в целлофановом пакете. Целлофановый пакет ведь тоже надо было ещё достать.

Александр Ширвиндт с внуками. 2004 г. Фото: www.globallookpress.com

Единственное, что тогда заворачивалось в целлофановые пакеты — китайские рубашки. Брался пакет, выбрасывалась рубашка, в него засыпалась табачная мешанина, туда же строгали яблоко, капали немножко коньяка и вывешивали между двойными рамами на солнышко преть. Эта смесь отдалённо напоминала фирменный табак.

Александр Анатольевич очень гордится продолжением своего рода — сыном, внуками и правнуками. А все потому, что он их не воспитывал — не потому что лень, просто Ширвиндт не верит в воспитание.

– Я сына не воспитывал. И внуков-правнуков тоже. Они меня воспитывают. 

А еще Александр Ширвиндт — человек невероятно постоянный, даже можно сказать, стабильный. Он всю жизнь дружил с Михаилом Державиным, долгие годы работает в одном театре и с молодых лет женат на одной женщине.

– Искать ничего не надо, — уверен Ширвиндт. — Всё настоящее рождается тогда, когда ты молод. И чем дольше живёшь, тем больше возникает химии, ума, расчёта, карьеры.

Вот что касается карьеры, Ширвиндт со своим умением веселить людей с совершенно серьезным непробиваемым лицом мог бы запросто сделать себе имя за границей. Его даже звали туда. Но он не захотел.

– С заграницей я в сложных отношениях. Страшно сказать: я нигде не могу находиться больше двух недель. Доказано практикой! Были первые выезды артистов из СССР.

И вот как-то идём мы по Монреалю. Жара. Едет огромный, старый, открытый «шевроле», бока у него ещё деревянные были. Там сидит большая компания весёлых людей. Увидели нас, остановились и кричат: «Ой, Ширвиндт, Державин! Слушайте, не морочьте себе голову, оставайтесь!» И уехали. Так вот, мы не морочили себе голову — и возвращались. Как бы пафосно ни прозвучало — это патриотизм.

Ширвиндт-учитель

Михаил, сын:

— В те редкие дни, когда у мамы не оставалось сил на занятия с «балбесом», она просила папу проверить мои уроки. Папа вынужденно соглашался… «Ага! Значит, папаша проверяет… Так-так, меняем концепцию! Долой знания — вперед, ораторское искусство!» — проносилось в моем готовом к любым поворотам судьбы сознании. Я брал учебники и шел в бой!

Тактика была следующая: говорить слитно, не сбиваясь. Конечно же, папа не ориентировался в географии, химии и прочих умных науках. Зато как опытный педагог Щукинского театрального училища прекрасно разбирался в наигранности и фальши. Стоило мне начать запинаться, бекать и мекать, как он просыпался и говорил: «Не понял?» (Как будто он понимал до этого!)

Скажем, география в моем тарабарском исполнении выглядела примерно так:

— Базис эрозии при зональных вхождениях в северный делювий зачастую подвергается пойманной многорукавности, где польдер создает розу ветров субарктического пояса и наоборот.

Чтобы сочинить эту ахинею, требовалось выписать из параграфа несколько умных терминов, добавить чуточку фантазии и таланта и быстро без запинки все это протараторить.

Сам того не подозревая, папа готовил меня к поступлению в театральный институт…

Александра, внучка:

— Помню, в детстве учила с ним стихотворение. Одного этого хватило, чтобы понять: в театральный я с ним точно не пойду. Столько ора в жизни не слышала! Даже критикой это с трудом назвать можно было. От меня требовались правильная интонация, дикция, посыл! Без малого мхатовская прима.

Но была история еще хуже. Мы как-то снимали папе в подарок кино, где Шура был режиссером, а мы с Андрюшей (старший брат. — «МК») — актерами. Это было сущее мучение. В нас швыряли камеры, кричали, какие мы бездарные. «Идиоты! Придурки!»

А мы вроде и понимали, что все это абсолютно безобидно, но пошевелиться не могли. Стояли как в землю вкопанные, и только губы тряслись. Не дай бог текст забыть! А его знаете сколько было? Несколько страниц А4! Слава богу, обошлось без инфарктов.

Я даже помню, во что была одета. Вы только представьте: на мне дурацкое розовое платье, на Андрюше — папин громоздкий пиджак. По роли ему еще надо было часы вовремя вытащить. Но они как назло постоянно проваливались в эти бездонные карманы! Мы-то маленькие совсем, а тут еще текста пять страниц и крики бесконечные.

Причем это не придирка. Ему в принципе непонятно, как дети могут быть такими бездарными. Вот вам наглядный пример нетерпимости к непрофессионализму, без оглядки на возраст и родственные узы.

Отец и дети.

Фото: Из личного архива

Ширвиндт-дед

Александра, внучка:

— Шура — это первый человек, к которому я обращаюсь за помощью. Насколько я знаю, весь театр этим занимается: кому детей в сад устроить, кого к зубному записать… В этом Он абсолютно открытый человек.

К слову, классе в пятом я пошла работать распространителем косметики. И Шура был у меня единственным клиентом, который скупал все в огромном количестве: кремы для рук, ног, лица… Я ему просто каталог приносила, а он выбирал и оплачивал тут же. Такая вот межпоколенческая солидарность.

Михаил, сын:

— Отправились мы как-то раз в заграничное путешествие по Швеции. Саша полностью контролировала дедушку: куда ходить, что покупать, сколько съесть мороженого, выпить колы, полизать чупа-чупсов и т.д. Размякший дед во всем потакал внучке. Нас, «взрослых», это, конечно, раздражало. В обычной жизни поглощение всей этой отравы не поощрялось, но и контролировать распустившуюся парочку было довольно сложно: жили-то они обособленно и целыми днями шастали по разным злачным местам.

Наконец, слава богу, у папаши кончились кроны, а поменять доллары в маленьком городке не получалось. И мы злорадно стали контролировать общие расходы.

Проходит день-другой, и вдруг я вижу: по улице идут папа с Сашей, которая поедает огромный шар сахарной ваты! «Так! Все-таки нашли, где поменять деньги», — с горечью понял я.

На следующий день мы поехали дальше. Увидя в очередной раз дочурку с леденцом, я не выдержал и устроил им обоим разнос.

— Зачем же ты дал деньги, если ты такой жадный? — спросил пристыженный отец.

— Я?!

— Ну а кто?

— Я не давал!

— А у меня их и нет, — сказал папа.

— Это были мои деньги, — вдруг подала голос Саша.

— ???

— Я их там, в гостинице, нашла.

— ???!!!

Оказывается, в комнате, где они жили (а это был старый деревянный жилой дом, переделанный под отель), за стенным ковром была маленькая дверка. Саша ее нашла, каким-то образом открыла, пролезла внутрь и оказалась в небольшой комнате, где стоял письменный стол, а на столе лежали деньги… И вот, вспомнив про голодающего дедушку, про батончик «Марс» и про фанту, она их и взяла.

То есть они два дня кутили на ворованные деньги!

Естественно, мы эти деньги… так и подмывает сказать «вернули владельцу»… но нет. Мы просто испугались, что не сможем должным образом все объяснить, да и сумма была не ахти какая… Словом, семейка сработала чисто. Ограбили отель и ловко ушли от погони.

Чтобы окончательно запутать следы, мы поехали в Гетеборг, в парк аттракционов. Саша была еще маленькая и носилась как угорелая, залезала на все карусели, горки и качели и каждый раз упрашивала дедушку покататься с ней.

— Ни за что на свете! — твердо говорил дед.

Идем дальше по аллее и видим сквозь кусты, как не спеша, позвякивая, ползет паровозик с вагончиками.

— Ну хоть на электричке поехали! — взмолилась Саша.

— Ладно, давай, — сломался папа, понимая, что из всех зол старый поезд наименее опасен.

Мы подошли к станции, усадили деда с внучкой в вагончик, при этом толстый металлический поручень плотно прижал их к спинкам сиденья (непонятно зачем), и… «чух-чух-чух» — паровозик отправился в путь.

А я тем временем покинул станцию, вышел на площадь посмотреть, как счастливая парочка едет по парку… и обомлел!

Оказывается, «чух-чух-чух» поезд делал, только подъезжая к остановке и стартуя со станции.

А дальше… Дальше начался ад!

Как оказалось, это был самый крутой во всех смыслах аттракцион в парке. Поезд с бешеной скоростью мчался по спиралям и мертвым петлям… взлетал к небесам… и падал в пропасть… разворачивался вокруг своей оси и входил в крутой поворот… И так — минуты три!

Когда наша парочка вылезала из вагона, то даже у Саши был растерянный вид. Какой вид был у ее дедушки, вы и сами можете представить. Так выглядят космонавты, ступившие на землю после полугодового пребывания в невесомости.

Слегка пошатываясь, но достаточно твердой походкой папа подошел к нам и отчеканил:

— Все! Хватит. Рыбалка.

Ширвиндт-рыбак

Михаил, сын:

— Мой папа — рыбак. Причем рыбак вялый. Вялый не в том смысле, что не очень увлечен процессом — наоборот, его можно даже назвать фанатиком этого хобби, — а вялый в смысле манеры ловли. Он может часами сидеть на одном месте, глядя на неподвижный поплавок, посасывая трубку и философски подремывая. При этом за десятилетия практики ни орудия лова, ни объем добычи не изменились.

Папин друг и партнер по рыбалке Михаил Державин практиковал все возможные способы: удочка, донка, мормышка, спиннинг. Папа на это, как и на все остальное, смотрел с иронией и попыхивал трубкой. Иногда его философская дрема приводила к тому, что трубка выпадала изо рта и плюхалась в воду. Тогда, если не было под рукой меня, Михал Михалычу приходилось лезть в воду и шарить под корягами.

Это происходило настолько часто, что пришлось Державину разработать очень сложное приспособление. Он вешал на папу специальный ошейник с петлей, куда вставлялась трубка, — папаша засыпал, трубка выпадала и повисала между небом и водой!

Александра, внучка:

— Помню, одна забавная история приключилась с нами в Швеции, куда мы с родителями отправились отдохнуть. Мне было тогда лет 12, а брату — около 17. Нас отвезли на озеро, которое располагалось километрах в 40 от цивилизации. Мы с Андрюшей с ума сходили от скуки, потому что, кроме озера, ничего вокруг не было, даже соседей. И в качестве протеста отказывались ловить рыбу.

Однажды, проснувшись, родители попросили нас посмотреть, сколько дед рыбы наловил. Достали из воды подсачек… а там рыбы видимо-невидимо! И лещи, и плотва, и окуни! Ну, мы поохали и опустили его обратно.

А потом смотрим — рыбина здоровенная плавает. Да так медленно, что хоть руками бери. И еще за ней две поменьше.

— Это же наши! — вдруг закричал Андрей. — Уплывают!

Тут-то мы поняли! Подсачек как-то открылся в воде, и вся пойманная рыба, почуяв свободу, стала уплывать. Это был первый раз в жизни, когда мы почувствовали нависшую над нами смерть. В садке-то осталось два полудохлых окунька. Дедушка вот-вот проснется, а потом еще и гости приедут! Что делать? Мы мгновенно схватили удочки и принялись судорожно возвращать рыбу обратно в сачок! Тогда все вроде обошлось, и дедушка аферы не заметил.

Сейчас он каждый год приезжает на дачу, а мы специально пруд с рыбами разводим, чтобы он «рыбачил».

Читайте материал: “Ширвиндт рассказал анекдот про политолога и Украину”