Остроумова в бане фото

21 сентября Ольга Остроумова отмечает юбилей. Не просто актриса и даже не просто жена Валентина Гафта. Мы помним ее, золотоволосую красавицу Женьку Комелькову из культового фильма Ростоцкого “А зори здесь тихие”. Знаменитый кадр в бане. Обнаженная Остроумова появляется в дверях.

– Русалка ты, Женька, – говорят восхищенные подруги.

Сами-то они прикрылись шайками и лейками. Ей пришлось сложнее. Пройти в чем была по всей советской бане и советским экранам… В день юбилея многие СМИ наверняка назовут ее “секс-символом”. Но это будет пошло, мелко и избито. Все так, как совершенно не подходит к Ольге, девочке из оренбуржья, из исконно русской семьи, в которой на много поколений обозначилась линия священников.

“Она принадлежит поколению с прививкой благородства, носителям настоящего русского характера. Таким актрисам надо кланяться в ноги и благодарить за то, что они сохранили в себе ту настоящую русскость, утрачиваемую нами сегодня”, – справедливо заметил критик Валентин Курбатов.

Строгая, но внимательная в беседе, мудрая, не злословящая относительно “террариума единомышленников” (как называют знающие люди театральный коллектив). Спрашиваешь, как будете отмечать юбилей – огорчается.

– Ну почему сегодня всех интересует, как ты живешь, какая у тебя квартира, что ты ешь, как ты ешь? В театре Моссовета я в день рождения играю “Римскую комедию”. Потом будут у меня и стол, и гости…Но не это важно. Правда, не это.

Спрашиваешь: а что тогда? Отвечает:

– А знаете, я поняла, как важно уметь радоваться маленьким вещам. Не ждать чего-то сверхъестественного, а любить то, что есть. Солнце взошло — это уже чудо. Живы любимые — это чудо. Если уметь радоваться, тогда от беды и от случайности, несчастья не упадешь. Выстоишь.

И вдруг, услышав вопрос о природе оптимизма, знаменитого остроумовского оптимизма, о котором знают все, кто хотя бы чуть-чуть знаком с ней – снова грустнеет. “Оптимизм мой, мусечка, на исходе. Совсем мало его осталось.Почему? Время такое. Какое? Идиотское.”

Странно слышать.

Очевидно, есть тому причины. И уход любимого режиссера Павла Хомского. И неопределенность в театре Моссовета, где долгое время служит актриса. И страх за судьбу русского психологического театра. Не раз, не раз (правда, не называя фамилий) она говорила, как не любит режиссерские выкрутасы, когда режиссер выпячивает себя, ради эпатажа, а не ради идеи… А может, разница во времени сказалась. Наш звонок пришелся, когда в Благовещенске стояла поздняя ночь.

– Я прилетела на фестиваль “Амурская осень” и, к моему удивлению, день рождения стали отмечать здесь. Это было приятно и неожиданно, – сказала она.

При полном аншлаге актриса провела творческий вечер. И даже пела любимую “Летят утки”. “Как-то с возрастом становишься ближе к людям, к народной песне”.

Она и сама такая: настоящая, народная. Не стесняется признаться:

“Ужасно боюсь этих всяких вечеров. Легче спектакль сыграть. Я там защищена режиссером, актером, костюмом… А здесь – как голая…”

Ей чужда публичность, повышенное внимание. Она часто говорит: “по мне – лучше бы меня просто не замечали” и приводит в пример Вертинского, мазавшего лицо белилами и добившегося полной неузнаваемости вне сцены. Потому, наверное, лучшей работой считает не Женьку в “Зорях”, а, например, рвущую душу Анфису из спектакля “Вдовий пароход” или Василисы из “Василия и Василисы”, по рассказу Валентина Распутина.

Сцену, в которой Василиса, ловко орудуя ухватом обезвреживает пьяницу-мужа, пригвоздив его к полу, крутят на экранах ТВ часто.

А вот сам фильм – жемчужина нашего кинематографа – прошел в восьмидесятые тихо и незаметно. Лента поднимает популярную нынче проблему домашнего насилия. Но дает немодный сегодня ответ. Правозащитники бы взвыли.

Кто видел – понимает: Остроумова совершила подвиг. Совсем молодая – едва за тридцать – сыграла всю жизнь русской женщины. От 17 до семидесяти лет. И не просто сыграла, потому что игры в фильме и не было. Раскрыла невероятной силы русский характер. Сложный, непонятный, настоящий, да еще воплощенный Распутиным. Чтобы понять русскую женщину, японская переводчица Распутина приняла христианство… Стоит ли сомневаться; роль удалась Остроумовой по праву происхождения и той самой прививки, о которой говорил Курбатов.

Когда-то, как вспоминает Остроумова, история Василисы не давала покоя.

– Я ложилась спать – и мне снились сны про Василису. Я готовила еду – и думала о Василисе. И в итоге поняла. Простить, даже самый чудовищный проступок – всегда выше, чем не простить.

Почти библейская история о прощении удивительным образом аукнулась в жизни самой Остроумовой, когда ей пришлось прощать мужа. Не за домашнее насилие, а за измену.

Критик Лев Аннинский сказал: у нашего поколения “спасенышей”, детей, родившихся в войну и послевоенные годы – особое ощущение судьбы. Ты не понимаешь умом, но чувствуешь ее руку, чувствуешь, что так надо.

Можно себе представить, как ошарашила родителей, когда из Куйбышева, (куда переехала семья), без связей, знакомств и перспектив, отправилась поступать в ГИТИС. Долгое время она и сама не понимала до конца смысл поступка. Сомнений прибавляло и то, что голос не соответствует внешности (слишком высокий, чтобы исправить несоответствие, актриса даже начала курить). Но даже после успеха – “Доживем до понедельника” и “А зори здесь тихие” – продолжала сомневаться.

Всякий раз вздрагивала и удивлялась, когда ее, уже сыгравшую в знаменитых лентах, узнавали на улицах. “Неужели меня знают”.

Рассеять сомнение помогла поэзия.

Уже на излете Советского Союза актрисе предложили прочесть со сцены Кремлевского дворца съездов стихотворение.

– Что-то менялось. Обычно актеры читали стихи советских авторов, которых выбирали за них. Читали под фонограмму. Видимо, руководство боялось, вдруг скажут что-то не то… А мне сказали: “читайте, что угодно”. Я поняла: Цветаеву.

Так вершится справедливость.

Именно тогда она, может быть, впервые поняла, что все было не зря. Поняла, зачем выбрала эту профессию.

– Читая Цветаеву, я почувствовала себя колесиком в нескончаемой жизни русской культуры. Ее стихи прозвучали моими связками в Кремле, в первый раз…

Слышно, как улыбается в трубку. Кстати, она до сих пор считает книгу – лучшим подарком.

– Папа очень любил читать и на свою скромную учительскую зарплату собрал замечательную библиотеку. А в конце жизни – сам смастерил, переплел четыре экземпляра книги, автобиографии и раздал детям. Эту папину книгу я очень берегу.

Призналась, что писать автобиографию не торопится. Время еще не пришло. Пока – предпочитает читать мемуарную литературу. Недавно, к примеру, открыла для себя мемуары актера Анатолия Адоскина.

Когда-то в разгар русско-грузинского конфликта, по ее инициативе в театре поставили пьесу “Я, бабушка, Илико и Илларион, в которой Остроумова сыграла бабушку Ольгу. В одном из интервью заметила: играть красавиц надоело. Хочу сыграть “мощную старуху”.

Кажется, сын,Михаил Левитин, решил исполнить это желание.

– В театре Моссовета будем играть спектакль по роману Грэма Грина “Путешествие с тетушкой”. Я – тетушка. репетиции вот-вот начнутся. Но больше, пожалуй ничего не скажу. Сами все увидите. Есть ли, что еще пожелать себе? Конечно, есть. Хочу учиться новому, хочу быть понятой, постоянно играть. И еще – чтобы был мир. Я надеюсь. Я верю, что жизнь -это великое , неостановимое чудо.

ДОСЛОВНО

Михаил Левитин, сын Ольги Остроумовой:

«Дорогая мама, не могу даже передать, что ты значишь для всех нас»

Я сейчас говорю и за твоих детей, и за внуков, которых, нашими стараниями, у тебя все больше, и за Валентина Гафта, конечно. Желаю тебе счастья, спокойствия, хотя нет, спокойствия не получится. Просто постарайся перестать все за всех делать. И чтобы ты поняла, что не все в твоих силах. Тогда ты, может быть, станешь счастливее и веселее. Я тебя очень люблю. Тебя все любят.

Кстати, пользуясь случаем приглашаю 9 октября на мамин творческий вечер в театре Маяковского он называется “Юбилей поневоле”. Приходите, а какие цветы маме дарить – я не знаю. Она у нас сторонится торжеств.