Ника стрижак биография личная жизнь

Телеведущая не хотела оформлять развод с мужем, чтобы не радовать коллег

Телеведущая не хотела оформлять развод с мужем, чтобы не радовать коллег

По результатам соцопросов, Ника СТРИЖАК, руководитель и ведущая итоговой аналитической программы «Главное» на Пятом канале, не раз признавалась лучшим питерским журналистом. 53-летняя теледива давно полюбилась зрителям, ведь на экране она больше 20 лет и раньше рулила популярными ток-шоу – «Наобум», «Открытая студия», «Встречи на Моховой».

– О профессии телеведущей с детства мечтали?

– Нет, все случайно вышло. Я не собиралась становиться журналистом, думала пойти в консерваторию. Но все-таки поступила на филологический факультет, языками занялась. Мой брат Олег Стрижак всегда блестяще владел пером. Вслед за ним писать стала и я. Работала в молодежной газете «Смена», а однажды друзья пригласили провести большую музыкальную программу, этакое ток-шоу с элементами спора. Так и попала на ТВ.

– Вас часто за дикцию критикуют?

– Раньше очень часто. Но я на это не обращаю внимания. Ну не выговариваю я букву «р», но уже поздно что-то делать. Телезрители быстро стали узнавать меня по голосу, а я понимала, что нужно четче произносить слова. Хотя своим студентам постоянно повторяю: «Вам может не повезти, как мне, это случайность. Дикцию надо иметь хорошую, это ваша профессия». Сама же, надеюсь, компенсирую свой дефект тем, что у меня голова хорошо работает.

– Вам удобнее, когда вас Никой или Вероникой называют?

– Когда я работала в газете, поначалу подписывалась Вероника. Но меня всю жизнь по-домашнему Никой называли. Считаю, что короткое и четкое имя мне идет больше. Однако с возрастом вокруг появилось много молодых людей, которым неловко меня так окликать, они пытаются говорить «Вероника Николаевна», а я от этого вздрагиваю. И настаиваю хотя бы на «Нике Николаевне». В этом есть ирония, и это мне нравится. Понимаю, конечно, что, когда говорят «Алла Борисовна», ни у кого не возникает вопросов, о ком идет речь. Я ее даже спросила однажды: мол, почему Филиппа без отчества называют, а вас полным именем? «Я с молодых лет начала преподавать и быстро привыкла к такому обращению», – улыбнулась Пугачева. Так вот вслед за ней могу сказать, что я привыкла быть просто Никой.

Страшная женская месть

– Вы, Александр Невзоров и Светлана Сорокина были самыми популярными ведущими на питерском ТВ. Никогда не хотелось в Москву переехать?

– Нет. Если бы мне сейчас было лет 20, может, и захотела, а так я на своем месте. У меня хорошая работа, стараюсь ее делать профессионально. Как-то с Александром Збруевым по поводу амбиций общалась. Он, заметив, что никогда не будет драться за роли, сказал: «Понимаете, я родился в центре Москвы, на Арбате. Чтобы попасть в профессию, мне не пришлось приезжать издалека. А люди, покоряющие столицу, должны постоянно что-то доказывать». Так же и я. Родилась в центре Петербурга и всю жизнь здесь. Живу в двух шагах от Петропавловской крепости в окружении любимой семьи.

– У вас же муж и сын?

– Да, мой муж Сергей Шелонаев, доктор наук, заведующий кафедрой. Я его всю жизнь называла профессором, и вот он им стал. Теперь буду называть академиком, чтобы была перспектива роста. По образованию он физик-ядерщик, но много лет на телевидении проработал. Мы уже четверть века вместе и 20 лет женаты. Нашему сыну Никите 13, учится в седьмом классе. Занимается хореографией, у них замечательный коллектив. Я всегда считала, что мальчик должен уметь хорошо двигаться, повлияло мое общение с балетным миром. Никита у нас поздний ребенок. Конечно, у молодых родителей есть преимущество – они очень подвижные. Но, с другой стороны, им еще учиться надо, делать карьеру, а у нас с супругом уже все было. У моей сестры есть дочка Варя, на два года старше Никиты, они лучшие друзья. Сейчас сын стал интересоваться кулинарией, ему нравится готовить. На Новый год, например, мы с ним мороженое сами сделали. Я очень рада. Муж-то мой вообще не готовит.

– Кстати, как вы познакомились с Сергеем?

– У нас случился служебный роман: будущий муж был и финансовым, и генеральным директором нашей программы «Наобум». На тот момент мы оба были свободными людьми, готовыми к новым отношениям. Сергей – ответственный человек, предложение все-таки сделал. В какой-то момент отправился на аудиенцию к моей маме и один на один попросил моей руки… Кстати, в одной из программ я поднимала тему служебных романов.

– И что же выяснили?

– Оказалось, 80 процентов людей через них прошли. Бывает, это просто интрижка или увлечение, а бывает – на всю жизнь, как у нас. Хотя опасность тоже существует: вдруг все закончится, а вам еще вместе работать. Это станет проблемой для коллектива. Я сталкивалась с подобным у себя в программе, когда коллеги цапались. Критерий объективности – хороший или плохой сюжет получился – очень тонкий, повод для унижений всегда найдется, поэтому нужно обладать сильным характером, чтобы через такое пройти. Женская месть – страшное дело, я с некоторыми людьми из-за этого по несколько лет не общалась… А когда с Сергеем ссорилась, говорила ему: «Я даже не могу с тобой развестись, чтобы не радовать коллектив».

Лучшее место в мире

– Почему закрылась передача «Наобум»?

– Начальство так решило. Взамен появилась «Открытая студия». Раньше я беседовала с гостями о музыке, кино, театре, потому что хорошо этот мир знаю. Потом расширила круг тем. А сейчас занимаюсь аналитикой в программе «Главное». Пойти на это было, конечно, риском, профессиональным вызовом. Тут важно быть компетентным, дать палитру мнений и фактов по актуальным темам – Украина, Турция, Сирия. Стараюсь тщательно проанализировать каждую ситуацию, выяснить, что жители этих стран говорят, а не просто заявить: «Вот это плохо». Я всегда на стороне людей. Когда общаюсь с чиновником, стараюсь разобраться в проблеме, понять его позицию. Словом, живу в информационном поле с утра до ночи.

– Кто стал вашим самым запоминающимся звездным гостем? Лично мне, например, в память запала передача с Натальей Гундаревой.

– О, это была трудная программа. Наталья Георгиевна – очень закрытый человек. А потом ко мне в студию пришел ее супруг Михаил Филиппов. Он совсем другой, невероятно легкий. Я его тогда спросила: «Ваша жена – великая. Как вы могли находиться в ее тени? Не было ощущения подкаблучника?» На что он мне ответил: «Вы, Ника, не понимаете. Под этим каблуком – лучшее место в мире!» Были и сложные люди, а с кем-то дружу до сих пор.

– Наверняка тепло общаетесь со знаменитыми жителями Питера – Алисой Фрейндлих, Михаилом Боярским?

– Да, знакома с ними много лет. Но больше дружу, например, с Варей – дочкой Алисы Бруновны, с Ларисой Луппиан, супругой Боярского. К слову, я Михаилу Сергеевичу однажды сказала: «Знаете, что своим счастьем вы обязаны мне?» Хорошо помню, что, когда училась в пятом классе, мы с подругой гуляли по Кировскому проспекту и навстречу нам шел уже ставший суперпопулярным красавец Михаил. Он обнимал очаровательную блондинку с длинными волосами. Это и была Лариса. Они перед нами остановились и спросили: «Девочки, вы должны нам помочь – никак не можем решить, жениться нам или нет?» Моя спутница Люба чуть в обморок не упала. А я, хотя сердце и кричало: «Конечно нет, дождитесь, пока я вырасту», все же сказала: «Ну, конечно, жениться!»

«Площадь искусств»

Сначала госпожа Стрижак едва не подвела под монастырь великого российского дерижера Юрия Темирканова. Это было после того, как она лишилась работы на федеральном «5 канале» (позднее ее также уволили из Филармонии, с петербургского телеканала “СТО-ТВ” и из Консерватории) – отовсюду её увольняли примерно по одним и тем же причинам: из-за непрофессионализма и жуткого характера.

На “Пятёрке”, например, была такая история. Юлия Стрижак стояла в коридоре и с кем-то разговаривала, мимо проходил сотрудник и с ней не поздоровался. Она начала выживать его с работы. Но методы были настолько неумными, что уволили её саму. Тогда сестра, Ника Стрижак, пристроила её в Филармонию. Так она оказалась в вотчине Юрия Темирканова.

Ника Стрижак 

В Филармонии она прокололась серьёзно: однажды публично заявила, что она – автор (создатель) фестиваля “Площадь искусств”. Это услышал реальный создатель и идеолог проекта – Юрий Темирканов – и не стерпел. В октябре 2009-го её уволили. Тогда более социально адаптированная сестра помогла ей устроиться сначала на телеканал СТО, а затем и в Консерваторию.

Юрий Темирканов 

Под знаком вечности

История с Филармонией Юлию Стрижак не научила, и в Консерватории она ляпнула, что является инициатором фестиваля “Под знаком вечности”, который на самом деле придумал композитор Виктор Высоцкий, а вёл ректор (тогдашний) Сергей Стадлер. Стадлер её за это не уволил, но отношение к ней резко изменил.

А до этого у них отношения были замечательными – настолько, что Юлия получила должность проректора этой музыкальной академии. Стрижак уловила слабую струнку Стадлера: он знает, что многие считают его “юным гением”, постепенно начинающим сходить в тираж как скрипач. А интриганка и персифилянтка Юля постоянно напоминала Стадлеру, что он – гений, на корпоративах и всяких мероприятиях называла его “глыбой”. А тот оказался крайне падок на лесть.

Но Стадлер не уволил Стрижак не из-за привязанности к ее лести. Она была проректором по театрально-концертной деятельности, а Стадлеру очень хотелось показать себя большим оперным дирижёром. Это для музыканта очень высокий класс: дирижировать оперой трудно, но крайне престижно. Например, Валерий Гергиев в Мариинке очень редко дирижирует балетами: “не царское дело”.

 Валерий Гергиев

И вот Стрижак выцарапывала деньги у проректора по экономике Сергея Смолянинова на постановки. На это шла львиная доля денег, которые Консерватория зарабатывала на платных студентах. А достойных постановок не было, их просто некому было делать. Когда Смолянинов это просёк, он перестал давать деньги Стрижак. Для него это стало началом конца: 16 июля 2010 года, в его день рождения, ему вручили приказ о том, что он лишён права подписи. В октябре 2010 года его из Консерватории уволили.

У тех, кто в курсе, не вызывает сомнений: Юлия Стрижак сумела провернуть интригу и настроить Стадлера против Смолянинова.

Сергей Стадлер 

Корейская Иоланта

Ориентировочно летом 2010 года в ОБЭПе Адмиралтейского района появилось заявление в отношении Юлии Стрижак. В Консерватории утверждают, что не знают, кто его написал. Но все думают, будто это сделал “финансовый” проректор Смолянинов. Так или иначе, но именно тогда Стрижак впервые появилась в оперативных материалах “дела Консерватории”.

Эпизод, который мог бы стать уголовным делом в отношении Юлии Стрижак, касался так называемых “корейских концертов” – 2 концерта и опера “Иоланта”. Корейцы проводили их в зале Консерватории, но при этом никак себя не афишировали. Мало ли, кто концертирует, может, это штатные артисты. Консерватории платили за это “чёрным налом”. В оплату входили: аренда зала, хор, оркестр, гардеробщицы и т.п.

Стрижак лично получала за каждый “корейский концерт” наличными $25000. И раздавала наличные тем, кто в концертах участвовал. Так, директору оркестра Игорю Воробьёву она давала по 100 тысяч рублей за концерт – на всех его музыкантов. Это достаточно много, потому что стандартный “вызов” одного музыканта в Петербурге (участие в репетиции, концерте, если не состоишь в штате) стоит 1500 рублей.

Воробьёв не доверял Стрижак интуитивно, поэтому, раздавая деньги, составлял ведомость и просил каждого музыканта расписываться. Впоследствии это спасло его от обвинений со стороны следствия.

Сергей Смолянинов 

7 октября 2010 года Смолянинова, Воробьёва и Стрижак вызвали в ОБЭП – по поводу “корейских” денег. Накануне Стрижак просила Воробьёва сказать в полиции, что деньги он получал в бухгалтерии. Директор оркестра отказался, честно сказал, что деньги ему выдала проректор по ТКД Стрижак. Он понимал, что полиция легко опровергнет версию о получении денег в бухгалтерии – просто произведя выемку.

Оперативники ОБЭП опрашивали также музыкантов оркестра. На них давила Стрижак, требуя, чтобы они оговорили Воробьёва: с них внезапно сняли все набавки к зарплате, кому-то объявили выговор. Но у музыкантов вообще, несмотря на паучью банку, в которой они существуют, включается взаимовыручка, когда речь идёт о “чужаке”. А Стрижак для них – чужая, потому как не музыкант. И они встали горой за своего директора.

Стрижак пыталась давить на Воробьёва. После концертов он отдавал ей оригиналы ведомостей, и она думала, что теперь он никак не сможет доказать, что такие ведомости были, и она подставит его. Но у директора оркестра остались копии, которые он и принёс в ОБЭП.

Эти копии, по сути, были единственными доказательствами в деле. Других документов следствие то ли не нашло, то ли не захотело найти. В Консерватории ещё говорили, что документы были, но начальству адмиралтейского ОБЭПа заплатили за то, чтобы они исчезли. Большинство опрошенных нами источников в полиции склоняется к тому, что их и не было – не только в полиции, но и вообще в природе. Никто на эти концерты никаких бумаг не оформлял. Доказательством в деле могли быть только показания корейцев, а они, во-первых, давно в Корее, и поди знай, что это вообще за корейцы, а во-вторых, они не дураки, чтобы признаваться в оплате “чёрным налом”.

Стадлер в этой истории не то чтобы не участвовал, он «прятал голову в песок». Однажды Стрижак решила “отжать” в свою пользу 20 тысяч рублей с “корейской” сотни, обещанной оркестру. Воробьёв побежал жаловаться ректору. Но тот промычал: “Ну, вы убеждайте сами как-то”. Будучи очарован лестью Юли, он не хотел верить в ее воровство. Кстати, вся суть льстицы и интриганки проявилась очень скоро: именно Стрижак первая отвернулась от Стадлера, когда его впервые уволили, это было 4 апреля 2011 года.

Стрижак, понимая, что следующей кандидатурой на увольнение может быть она, сразу примчалась к и.о. ректора Дмитрию Часовитину и попросила: “Дайте мне хоть балеты провести”. Речь шла о балетах, которые должны были стать в уголовном деле вторым эпизодом, где фигурировала Юлия Стрижак.

Юлия Стрижак 

 «Лебединое озеро»

У Консерватории есть балетный спектакль “Лебединое озеро”. В 2010-2011 годах он был фактически единственным. Остальные шли редко или не шли вообще, т.к. балет там был тоже очень слабый. А “Лебединое”, хоть оно и жуткого качества, позволяло зарабатывать летом на иностранцах, которым всё равно – лишь бы были Чайковский и белые пачки.

Спектакль шёл по 3 раза в неделю с мая по октябрь – всю навигацию. Иностранцы, покупавшие туры в Петербург на теплоходе, получали сразу пакет развлечений, в который входило и “Лебединое”. За билет на балет они платили по 50 долларов.

Договоры с Консерваторией были составлены так, что с каждого спектакля Консерватория получала от 100 до 240 тысяч рублей. Зал рассчитан на 1700 мест, и он, как правило, был заполнен. Таким образом, Консерватория из этих 50 долларов получала максимум по 143 рубля за билет. Это официально.

А неофициально за спектакли только за май 2010-го года Стрижак получила 2 миллиона рублей в качестве аванса. И этот аванс надо было отработать. Если бы её уволили сразу после Стадлера, новый проректор по ТКД мог поменять фирму-посредника, которая организовывала туры с “Лебединым”.

При Стрижак организацией этой части тура занималась фирма-посредник между турфирмой и Консерваторией – компания “Максимилиан”. Ей это было тем более выгодно, что “максимилианов” несколько, одни занимаются турами, другие билетами, но все принадлежат одним и тем же людям.

Консерватория выбирала посредника на конкурсе. За отбор отвечала Стрижак. «Максимилиан» платил взятку за то, чтобы в тендере победить, а потом платил откат наличными той же Юлии: всё, что не попадало в официальные 143 рубля за билет.

Не исключено, что второе заявление в ОБЭП тоже написал Смолянинов, потому что он, пока работал, очень возмущался, что Консерватории официально крайне мало перепадает от самой прибыльной финансовой операции. А когда его уволили (в октябре 2010-го), сохранил “зуб”.

Говорят, после увольнения Смолянинова некоего сотрудника консерватории поймали в тот момент, когда “Максимилиан” передавал ему деньги для Стрижак – второй “транш”, за концерты в июне. На договорах с “Максимилианом” стояли визы Стрижак (как проректора по ТКД), поэтому предполагалось, что её привлекут и выдвинут официальные обвинения.

Никто в полиции не говорит, что произошло с этим эпизодом. Но летом 2011 года Юлию Стрижак из Консерватории уволили.

Интрига почти удалась

С самого начала конфликтов с проректором Смоляниновым и директором оркестра Воробьёвым Юлия Стрижак активно пыталась использовать доверительные отношения со Стадлером, чтобы его руками убрать их из Консерватории.

13 ноября 2010 года приказом № 876 Стадлер создал комиссию для проведения служебного расследования по признакам финансовых злоупотреблений и недобросовестного исполнения договорных обязательств со стороны представителей заказчика и подрядчиков по договору б/н от 15.04.2010. Этот договор был заключён между Консерваторией и ООО «ОлимпСтрой». Суть договора – ремонт кровли крыши здания Консерватории. Общая стоимость работ, указанная в договоре – 6 796 539, 22 рубля.

По результатам работы комиссии были выявлены финансовые нарушения. Стадлер официально обратился в прокуратуру Петербурга с просьбой привлечь к уголовной ответственности за эти нарушения Смолянинова. В Следственном отделе по Адмиралтейскому району СК РФ по Петербургу параллельно было возбуждено два уголовных дела: № 109959 и № 288217. Оба дела были слиты в одно производство и расследовались следователем Первого следственного отдела Второго УРОВД ГСУ СК РФ по Санкт-Петербургу Ишмухаметовой.

Волшебным образом у следователя Ишмухаметовой Сергей Стадлер (у которого к тому времени отношения с Юлией Стрижак окончательно испортились) превратился из заявителя в подозреваемого – 11 ноября 2011 года следователь вынесла постановление об избрании ему меры пресечения в виде подписке о невыезде. Стадлеру инкриминировалось совершение преступления, предусмотренного частью 4 статьи 159 УК РФ («мошенничество, совершённое в особо крупном размере группой лиц»). Речь шла об эпизоде ремонта крыши «ОлимпСтроем».

Впрочем, в дальнейшем уголовное преследование Стадлера было прекращено в связи с отсутствием в его действиях состава преступления. Об уголовном преследовании его оппонента Смолянинова тоже ничего не известно. Юлия Стрижак и вовсе была процессуально не при чём.

 Василий Кичеджи

Новая жертва

Следующая жертва опытной интриганки и льстицы уже определена – это вице-губернатор Петербурга Василий Кичеджи, курирующий в городском правительстве сферы культуры, СМИ и временно – ЖКХ. Телеведущая Ника Стрижак, сестра Юлии, устроила её к нему пресс-секретарём вскоре после скандального увольнения из Консерватории.

Дмитрий Месхиев

В 2012 году, когда после увольнения с чиновного поста Дмитрия Месхиева решался вопрос, кто вместо режиссера станет председателем петербургского комитета по культуре, Кичеджи сильно продвигал ее кандидатуру. Вопрос был почти решён. Стрижак давала комментарии в таком духе, что “не знаю, не знаю”, но сама верила, что её практически назначили. Говорят, против такого назначения насмерть встал вице-губернатор Петербурга Игорь Дивинский, который, как говорят в Смольном, Стрижак на дух не выносит.

 Игорь Дивинский

В итоге Юлия Стрижак так и осталась в должности пресс-секретаря вице-губернатора Василия Кичеджи, однако неформально именно она теперь руководит петербургской культурой и отвечает за получение и передачу откатов шефу от организаторов городских и районных праздников (именно эта деятельность комитета по культуре – наиболее коррупционно емкая, недаром именно она стала причиной отставки Месхиева). Благо, Юлии Стрижак это позволяют  консерваторский опыт и наработанные связи в правоохранительных органах. Впрочем, когда дело дойдет до реального расследования деятельности чиновников от культуры под кураторством Кичеджи, Юлия Стрижак будет первой, кто отвернется от него и даст выгодные для себя показания – как уже делала это в случае с Сергеем Стадлером.

Юлия Стрижак