Надав ольган биография личная жизнь

Зовут ее Ася: но лучшее имя ей — пламя, которого не было, нет и не будет вовеки ни в ком…” — как будто про нее написала Марина Цветаева. Настя Цветаева — дальний потомок поэтессы. Но ни о своих знаменитых предках, ни даже о ближайших родственниках — родителях — рассказывать не любит. Воспитывала девочку бабушка. Так что Настя росла очень самостоятельной и в шестнадцать лет приняла свое первое взрослое решение — ушла из отчего дома жить к мужчине. «Я была сильно влюблена. Мне казалось, что он даже не смотрит в мою сторону. Но как-то так получилось, что мы начали встречаться и жить вместе, а потом и поженились», — вспоминала Цветаева в одном из интервью. Несмотря на то что избранник был вдвое старше Насти, этот брак просуществовал пять лет. Вторым, гражданским мужем актрисы стал Олег Гончаров. С ним наша героиня познакомилась на съемках молодежной комедии «Даже не думай!». Как признается она сама, в тот момент ею двигало желание стать мамой. У пары родился сын Кузьма, но и этот союз распался. Надав — третья попытка устроить семейное счастье. Ради любви Настя даже решилась на переезд в другую страну, хотя с этим было связано немало сложностей — как в профессиональном, так и личном плане.

Настя, недавно вы стали мамой во второй раз. Как чувствуете себя вы, ваша дочка?
Настя Цветаева: «Мы чувствуем себя прекрасно! Дочке уже больше месяца, и она, разумеется, самая обаятельная и замечательная девочка на земле. (Смеется.) Мы с мужем очень хотели дочку. Ведь у нас уже есть мой старший сын — Кузьма».

Вы раньше рассказывали, с каким трудом выбрали имя сынишке. А малышку как назвали?
Настя: «Да нет вроде, как раз сыну я выбрала имя без особого труда, а вот за девочку пришлось побороться. (Смеется.) Мы назвали ее Эстер. Я изначально хотела, чтобы имя было с историей, со смыслом, потому что здесь, в Израиле, этому уделяют большое внимание. Когда представляешься, тебя тут же спрашивают: «А что это означает?» Мне первое время было странно такие вопросы слышать. А потом я прониклась идеей, что имя должно быть не просто красивым сочетанием букв, а еще и нести в себе смысл. Впервые я задумалась об имени Эстер, вы не поверите, в связи с певицей Мадонной. Ни для кого не секрет, что она увлекается каббалой, часто приезжает сюда, в Израиль, в каббалистический центр. И ее религиозное имя — Эстер. Мне оно показалось очень красивым. Значение этого имени — «скрытая». В Библии царице Эстер посвящена целая книга. Она обладала выдающимися внешними данными, но ее внутренние, скрытые качества были еще более прекрасными. Кстати, мой муж предлагал назвать дочку на более международный манер — Александра, Майя, Тамара. Но после того как он поприсутствовал при родах и увидел, что мне пришлось пережить (у меня была очень тяжелая операция — кесарево сечение), сказал: «Называй ее хоть Шимон!» (Еврейское мужское имя. — Прим. авт.)

Он помогает вам ухаживать за дочкой?
Настя: «Да. Пока у нас нет няни, все заботы на наших плечах. Надав очень хороший отец, и я не знаю, как бы справлялась без него! Хотя со временем мне придется вернуться к работе, и тогда мы прибегнем к помощи няни, но пока я получаю огромное удовольствие от общения с малышкой».

Как вам кажется, на кого она похожа?
Настя: «На саму себя. В ней можно угадать и мои черты, и черты мужа, но какого-то стопроцентного сходства с кем-либо из нас нет. Она взяла от нас все лучшее. (Смеется.) И оправдывает свое имя — настоящая красавица!»

Кузя вас не ревнует к младшей сестренке?
Настя: «Ну разве что немного больше, чем обычно, пытается привлечь к себе мое внимание. Но он очень любит сестру. Старается мне всячески помогать: купает Эстер вместе с нами, гладит ее по головке, когда она хнычет, приносит мне что-то, когда у меня руки заняты девочкой или когда я ее кормлю. Недавно смотрел на нее долго и внимательно, а потом говорит: «Она мне нравится!» Конечно же, просит подержать ее на руках или поменять подгузник, но этого я ему пока не разрешаю, хотя думаю, что когда она подрастет, он и с этими задачками научится справляться. А недавно он даже сочинил про сестру песенку, которая начиналась словами: «Карапузик съел арбузик».

Как они ладят с Надавом?
Настя: «В этом вопросе у нас не было каких-то проблем… Кузя — общительный мальчик, Надав очень любит детей. И дети любят его в ответ. Так что они быстро нашли контакт. Кузя достаточно легко освоился в новой стране. Детям это проще, чем взрослым. Мы переехали сюда, когда ему было три года. Так что для него это не стало какой-то психологической травмой. А сейчас сын уже второклас-сник. Говорит на иврите и английском, и у него, конечно же, появились друзья — его одноклассники».

Ваши отношения с Надавом начались как обычный курортный роман. Вы сразу поняли, что он ваш человек?
Настя: «Да, это была любовь с первого взгляда, причем совершенно нежданная. Но с первых же дней общения я почувствовала, что мне хотелось бы продолжения, несмотря на то что мы живем в разных странах. Мы с Надавом ездили друг к другу в гости, общались по телефону, по скайпу, а через год такой жизни решили, что больше так нельзя — пора съезжаться. Ну или расставаться. Поскольку второй вариант никого не устраивал, то мы приняли решение, что я переезжаю к нему, в Тель-Авив».

И не было сомнений: а правильно ли я поступаю?
Настя: «Конечно же, сомнения были. Но как можно это узнать, пока не попробуешь? Можно десять лет гадать, правильно или неправильно».

Изменились ли вы за то время, что живете вместе? Как шла притирка характеров?
Настя: «Ох, это тема для целой книги… Очень сложно в двух словах описать проблемы разницы менталитетов и характеров. Притирка идет у любой пары, даже если супруги выросли в соседних дворах. У каждого есть свои привычки, взгляды на жизнь, сложности и легкости характера, которые надо как-то „ужить“ с другим человеком. А мы с Надавом к тому же из разных стран и говорим на разных языках. Тут целый букет проблем и нюансов… Конечно, первое время было непросто, но мы уже три года живем вместе, а значит, одержали не одну победу на пути к взаимному пониманию. Когда есть любовь, все проблемы можно преодолеть».

Вы общаетесь на английском?
Настя: «Да. Я уже третий год усиленно предпринимаю попытки изучения иврита, но он как-то мне не дается. Вот будет подрастать дочка, и я вместе с ней буду учить слова: котенок, собачка, мячик. (Смеется.) Хотя и говорят, что иврит довольно легкий, по мне, так лучше выучить три европейских языка. Но, надеюсь, когда-нибудь все же его одолею».

Как вас приняла семья Надава? В еврейских семьях обычно сильны традиции и слово мамы для сына значит очень много.
Настя: «Скорее это образ еврейской мамы, про которую мы знаем из фольклора и анекдотов. Каждый случай индивидуален. Ведь нельзя сказать, что в России все люди одинаковые — алкоголики и лодыри. Я против обобщений и стереотипов, хотя свои пунктики, безусловно, есть у каждой нации. Что касается моего супруга, он очень независим и не спрашивал мнения родителей, когда начал со мной жить. Предполагаю, что изначально его мама и папа мечтали о другой невестке. Но они приняли нас с Кузей очень тепло. Мы совершенно нормально с ними общаемся, ходим друг к другу в гости, отмечаем местные праздники. В общем, все, слава богу, без проблем на этом фронте». (Когда речь зашла о свадьбе, выяснилось, что молодые не могут пожениться, так как Анастасия — христианка. Правда, в Израиле признаются браки, заключенные в Чехии или на Кипре. Поэтому влюбленные решили обвенчаться в Праге. Свадебная церемония проходила в замке Кинских. А после этого молодожены катались на Bentley пятидесятых годов и ужинали в ресторане. Никого из родных на празднестве не было. — Прим. авт.)

Вопрос веры принципиален для вас?
Настя: «Мы с мужем нерелигиозны. Хоть и принадлежим к разным конфессиям, не зацикливаемся на этом. Надав же не ортодоксальный иудей с пейсами и в кипе. Он обычный светский человек. Мы отмечаем и наши, и еврейские праздники. Стараемся соблюдать традиции: когда надо — печем кулич, когда надо — едим мацу и яблоки с медом».

А дочь вы будете воспитывать в традициях иудаизма?
Настя: «Эстер хоть и родилась в Израиле, еврейкой тут не считается, так как ее мама — православная. Крестить я ее тоже не буду. Когда дочь подрастет, пусть сама решает, кем она хочет быть. Для нас с мужем этот вопрос непринципиален. Главное, чтобы она была здоровой и счастливой».

Легко ли вы освоились в чужой стране?
Настя: «Я до сих пор окончательно не привыкла… Москва и Израиль — это два диаметрально противоположных мира, уклада, менталитета. Разница во ВСЕМ! Очень трудно перечислить по пунктам, но какой аспект жизни ни возьми, это будут две крайности одного и того же явления. Израиль — очень специфическая страна. Здесь читают справа налево и нет гласных букв. Сутки начинаются и заканчиваются с заходом солнца, а не в полночь. Первым рабочим днем является воскресенье, а не понедельник, как это принято почти во всем мире. Нового года тут нет, а первого января вместо снега за окнами „колосятся“ пальмы. Грустно без новогодней елки… Первое время меня очень раздражало, что по субботам все магазины закрыты. Шаббат, кашрут (хоть мы всего этого и не соблюдаем, но оно вокруг) — все было непривычно. Израиль словно маленький мир, отделенный от всего остального, сам в себе. Я нерелигиозный человек, но приходится подстраиваться под традиции и обычаи страны, в которой живешь».

Но вам нравится здесь?
Настя: «В любой стране есть свои плюсы и минусы, но в целом могу сказать: да, нравится. Здесь море, солнце круглый год, фрукты-овощи, ребенку — раздолье! Несмотря на мою худобу, я гурман и люблю хорошо поесть, а Израиль — одна из самых „вкусных“ стран мира. Здесь очень красивые мужчины. (Смеется.) Хотя для меня на момент переезда в Тель-Авив это было, мягко говоря, неактуально (я ехала к любимому), тем не менее с эстетической точки зрения на мужскую красоту приятно полюбоваться. Все мои подруги, которые приезжали к нам в гости, это отмечают. Тут очень расслабленная и при этом какая-то удивительно творческая атмосфера. Так что да — я чувствую себя комфортно. Хотя это не означает, что я не скучаю по Москве. Очень скучаю! По друзьям, по запахам, по воспоминаниям детства, по праздникам — по всему. Меня спасает только то, что я достаточно часто приезжаю в Москву на съемки. А так я не могу понять людей, которые лишились своей родины и уехали в эмиграцию, зная, что никогда не смогут вернуться (я имею в виду советские времена). Это очень тяжело!»

Как в Израиле относятся к русским эмигрантам?
Настя: «Это часть истории страны, было несколько волн эмиграции из России. И Израиль изначально строился на манер коммунистического государства. До сих пор остались так называемые кибуцы — по типу наших колхозов. Правда, сейчас они несколько модернизированы. Так что влияние России очень сильное, треть населения — русские. Хотя отношение к представителям нашей нации такое же, как и везде за рубежом: считается, если русский, то обязательно алкоголик и дебошир. (Смеется.) Тут очень сильно развито русское комьюнити — есть русские газеты, журналы, телеканалы, магазины, где можно купить продукты, которые в Израиле в обычных магазинах не продаются».

В плане работы вы что-то пытались найти?
Настя: «Изначально у меня были такие идеи, но они быстро разбились о суровую реальность. Я поняла, что гораздо проще и правильнее мне продолжать работать в Москве, а не пытаться начинать здесь с нуля. Во-первых, я не знаю языка, и даже если его выучу, не смогу избавиться от акцента. На момент переезда мне было двадцать семь, я уже была мамой — бегать, как девочке, по кастингам реклам как-то некомфортно. Среди моих знакомых немало русских актеров. Прожив в Израиле пятнадцать лет и в совершенстве освоив язык, большинство из них до сих пор играют русских киллеров и проституток. Одно дело, когда это происходит в Голливуде, Мекке кинематографа, где есть надежда на большой успех, и совсем другое — в крохотном Израиле, где живут шесть миллионов человек. К тому же и актерские гонорары тут гораздо меньше, чем в Москве. Так что даже в финансовом плане мне выгоднее сняться в одном московском проекте в год, чем в пяти израильских».

Вы же еще и дизайном занялись…
Настя: «Да, это такая сублимация нерастраченной творческой энергии. В свою первую беременность я выпустила коллекцию вечерних платьев для дам в положении, а сейчас у меня как-то неожиданно расцвел буйным цветом мой бизнес по дизайну украшений. Мне очень нравится создавать украшения своими руками. Я так увлеклась, что даже открыла свой онлайн-бутик. Так приятное девичье хобби превратилось в небольшой бизнес, который даже приносит мне прибыль — на туфли. (Смеется.) Рядом с нашим домом в Тель-Авиве находится блошиный рынок, и там я черпаю идеи. Мне всегда нравился винтаж, вещички „с историей“, доставшиеся от бабушки, — меня это прямо завораживает».

Кстати, о бабушках. Читала, что вы дальний потомок Марины Цветаевой. Пробовали когда-нибудь писать стихи?
Настя: «Нет. Даже в юношеские годы я понимала, что с моей фамилией писать стихи — это просто смешно. У меня было вообще какое-то отрицание Марины Цветаевой — я не хотела знать ее стихов (хотя вообще поэзия мне нравилась). Не потому, что считала ее плохим поэтом, мне просто хотелось дистанцироваться от этой личности. Я мечтала попробовать себя в актерстве, на сцене, и вопрос о родстве очень сильно доставал меня. Я не собираюсь делать из своей фамилии фишку и инфоповод, хочу, чтобы меня уважали за то, что я сама из себя представляю. Позже, уже будучи взрослой, я оценила и прозу Анастасии Цветаевой, которая была прекрасным мемуаристом, и стихи Марины Цветаевой».

Как и ваша прапрабабушка, вы натура эмоциональная, увлекающаяся…
Настя: «Ну, она мне не прапрабабушка, а, как говорят, седьмая вода на киселе. А насчет эмоциональности — да, иногда даже чересчур».

И первый раз вышли замуж в шестнадцать лет…
Настя: «Ой, это было так давно, словно и не со мной, в другой жизни. Я бы предпочла не углубляться в эту историю просто потому, что она уже давно неактуальна. Это как будить призраков».

Это была ваша первая любовь?
Настя: «А что еще может побудить девушку в шестнадцать лет жить вместе с мужчиной? (Смеется.) Он был на четырнадцать лет старше, в чем-то являлся для меня учителем жизни».

А как на это родные отреагировали?
Настя: «Я все решения в жизни принимала сама. В шестнадцать лет была уже достаточно взрослой, самостоятельной девушкой. Мечтала стать артисткой, поступить в театральный институт и подрабатывала курьером. Кстати, мой „трудовой стаж“ начался еще раньше, в четырнадцать лет. Я работала в предвыборном штабе Михаила Горбачева, когда он баллотировался в президенты России (немногие это помнят). За месяц мне заплатили сто долларов — огромная по тем временам и для моего возраста сумма. Естественно, я тут же пошла и спустила все на новый гардероб — джинсы, красные лаковые ботинки и мужскую рубашку на четыре размера больше моего». (Смеется)

А где вы с первым мужем-то познакомились?
Настя: «Мы познакомились на работе — банальная история».

А расстались, потому что «выросли» из отношений?
Настя: «Наверное. Это надо у психологов спросить».

У вас все отношения были достаточно долгими. И второй брак, с Олегом Гончаровым, продлился четыре года.
Настя: «Это отец моего ребенка, да, но он не был моим мужем. Просто я про те отношения, которые несерьезные, не рассказываю. А так я нормальная, обычная девушка. Были у меня и романы, и увлечения». (Одно время писали о романе Насти с коллегой по цеху Андреем Чернышовым. — Прим. авт.)

Отец Кузи легко отпустил его в Израиль?
Настя: «Нет, естественно, все было непросто. И до сих пор у нас по этому поводу трения. Но когда у Кузи каникулы, он ездит в Москву, преимущественно из-за своего отца».

У вас за плечами уже был опыт серьезных отношений. Что сейчас вы ищете в союзе с мужчиной?
Настя: «Я ничего никогда не искала в союзе с мужчиной. Я просто влюблялась, и в меня влюблялись. (Смеется.) А дальше все происходило само собой».

Как долго вы намерены просидеть в декрете?
Настя: «Буду решать по обстоятельствам. Пока я кормлю грудью и в идеале хотела бы прокормить до года, как это было со старшим ребенком. Но если мне поступит предложение, от которого я не смогу отказаться, то, видимо, придется как-то отрываться от дочки, хотя для меня это непросто».