На руси и ее бывший муж

Какой она была — личная жизнь наших далёких предков? Любили ли они так, как любим друг друга мы? Предавали ли друг друга? Изменяли ли? Удивительно, но чтобы узнать это, историкам приходится обращаться к записям священников — Прологам. Именно священнослужители, сами того не ведая, оставляли потомкам свидетельства об интимной жизни народа Руси, описывая наиболее часто исповедуемые грехи и “падение” нравов.

Волей или неволей

Девушка на Руси пользовалась относительной свободой, и родители часто учитывали её пожелание в выборе мужа. Самый известный случай выбора описан в Лаврентьевском изводе “Повести временных лет”, когда князь Владимир сватается к полоцкой княжне Рогнеде, та отвечает отцу: “Не хочу разути робичича, я Ярополка хочу!” Разозлённый Владимир берёт Полоцк штурмом, насилует Рогнеду на глазах родителей, потом убивает их и делает Рогнеду своей женой.

Замужество женщины на Руси меняло её статус — отныне и навсегда её жизнь и благополучие были в руках мужа. Во многом положение жены зависело от формы брака. Если это было похищение, пленение или купля у родителей, то девушка становилась собственностью мужчины и могла стать наложницей или рабыней. Если же “умычка” происходила с её согласия, статус повышался.

Но наиболее высоким положение женщины становилось, если брак был “договорным”, то есть родители договаривались друг с другом, с невестой давали приданое, а отец жениха или сам жених должен был дать жене вено — имущество или надел, который делал её финансово независимой.

Штраф за отсутствие девственности

Даже после Крещения Руси невинность до брака для мирян была необязательна. Иногда, если девушка замуж “шла нечиста”, с неё брали штраф. Священники жаловались в Прологах, что женщины на Руси, несмотря на запреты, оставались пылкими любовницами. Часто, ещё до замужества вкусив свободной личной жизни, они требовали от мужей исполнения “ненасытных желаний”. Недаром одним из поводов для развода в дохристианской Руси была импотенция мужа. “Никакие утехи от него! Егда спящу ему со мною, на ложи лежит, аки клада неподвижная! — восклицала героиня Повести о семи мудрецах. — Хощу иного любити, дабы дал утеху телу моему…”.

Секс во время исповеди

Сексуальность женщин считалась особо греховной, а обнажённое тело становилось табуированным. “Ничто же пред очесы человеческими обнажит, еже обыкновение и естество сокровенно имети хочет”, — с осуждением писал монах Епифаний. Священники даже описывали случаи насилия женщин над мужчинами: “Он же не хотяще возлещи с нею, но нуждею привлекая и по обычаю сотвори, по закону брака” — и описывали не только позы и формы получения сексуального удовольствия, но и даже приспособления для этого. Доходило до того, что священники, слушая признания женщин, настолько распалялись, что овладевали ими тут же, в исповедальне. Узнав об этом, церковное начальство запретило впредь выпытывать подробности эротического содержания.

Древний феминизм и волосы на теле

Но сколько церковники не внушали, что жёны нужны только “плода ради”, жёны и мужья занимались сексом не только ради деторождения, но и для удовольствия — “по веселенью”, “по восхотенью” и “по игранью же”. Красоту мужчины ценили натуральную. Например, путешественник Афанасий Никитин посчитал отвратительным обычай индусских женщин сбривать с тела волосы.

Садомазо князей

Так как священники запрещали прихожанам не только секс “на стороне”, но и “сексуальные извращения”, среди которых они называли минет и куннилингус, очевидно, что был доступен весь спектр сексуальных утех. Причём некоторые из грехов явно несли налёт садизма: в “Повести о королевиче Василии Златовласом” со смаком описывалось принуждение к сексу французской королевны: “И введе ю в полату спалную… Повеле отрокомъ своим изыти из полаты тоя, а полату замкнувъ на крюкъ и снявъ с нее кралевское платье и срачицу (сорочку) и обнаживъ ю донага. И взялъ плеть-нагайку и нача ю бити по белому тълу… и потом отдал ей вину и приветствова словами и целовав ю доволно, потом поведе ю на кровать…”.

Подобная литературная сцена почти в точности повторяла поучения “Домостроя”: “наказуй наедине, да наказав — примолви и жалуй, и люби ея…”. Справедливости ради следует сказать, что изнасилование замужней женщины в дохристианской Руси приравнивалось к убийству мужчины и каралось штрафом по 40 гривен серебром в пользу князя и пострадавшей. Изнасилование свободной женщины приравнивалось к убийству новгородца и несло штраф в 10 гривен серебром.

За бесчестье боярыни или княгини платили от одного до пяти гривен золотом, а изнасилование девицы было равно заключению с ней брака. Если насильник отказывался брать её замуж, то должен был отдать ей “полъименья”.

Муж не люб, да куда ж его деть

Любопытно, что на Руси встречалось не только избиение женщин, но и обратное насилие. Особенно часто оно происходило в тех случаях, когда крестьяне женили малолетних сыновей на девушках 19–20 лет. Делалось это с целью заполучить в дом работницу или её имущество. Разумеется, жена не могла всерьёз относиться к малолетнем мужу и поколачивала его до тех пор, пока юноша не вырастал. И тогда побои оборачивались против жены — мужчина входил в силу и имел право “поучить” свою законную супругу и получить от неё всё, что мог взять. Эротический подтекст явно читался в избиениях молодой женой мужа-старика, который мог стоически выносить пощёчины, выдёргивание волос и расцарапанное лицо, однако чаще всего добивался своих целей.

Измены и смерть

Историк Наталья Пушкарёва в своих работах пишет, что мужчины на Руси были ветреными мужьями. Напрасно увещевали священники прихожан: “Не играйте игрою шутливою с чужими жёнами… Беги повести женьских, яко хощещи целомудр быти, не дажь дерзновение тем зрети на тя. Первые глаголят тихо и очи долу имуть. Вторые улыскают, паче же абие рассмешашася. Третье — красящеся паче меры, и являются светли видом, и бровь взводят, и обращаются оци. И сим пленяюще тя в погыбель”.

На Руси подобной “погибели” не гнушались. Даже Владимир Креститель, по преданиям, в каждом городе имел “по жене”. После женитьбы на византийской принцессе князь своих привычек не бросил. Вторых жён имели князья Святослав и Ярослав Галицкий.

Князьям подражали и простолюдины. В одной из берестяных грамот XII века оказалась написанной жалоба жены на мужа, который предпочёл “незаконную семью”. А если судить по “покаяльным сборникам”, в которые записывали епитимьи, то любовь мужчин к “невенчальным жёнам” не была искоренена и в XVI веке.

А вот о верности славянских жён писали многие древние авторы. Женщины часто сопровождали мужей в военных походах, выезжали с ними на охоту. Император ромеев Маврикий в конце VI века писал, что “скромность славянских женщин превышает всякую человеческую природу, они считают смерть мужа своей смертью и добровольно удушают себя, не считая вдовство жизнью”.

Германский архиепископ-русофоб Бонифаций признавал, что славяне “соблюдают с такой верностью в супружеском союзе взаимную любовь, что жена по смерти мужа сама отрекается от жизни, и та считается между ними славною, которая своею рукою убьёт себя, чтобы сгореть с мужем на одном костре”.

Бывало и так, что женщина была готова умереть, но не изменяла мужу. Например, Иулиания, жена вяземского князя Семёна Мстиславича, отказала добивавшемуся её сюзерену мужа смоленскому князю Юрию Святославичу, за что поплатилась жизнью. Смоленский князь повелел утопить строптивицу в реке.

Однако случались и измены. Участь изменников была страшна. Мужчин без прощения убивали, а женщин казнили, закапывая по плечи в землю — жертва умирала от жажды и голода. “Оже имуть Русина вольного у вольное жены в Ризе или на Гътьском березе, оже убьють, и тът убит…” Разумеется, случаи бывали всякие и часто мужья прощали изменниц, выкупая их вину штрафом. После Крещения Руси порядки стали гуманнее: жена была обязана простить мужа, а муж имел право выгнать жену-прелюбодейку вон.

Настоящее коварство

Бывали на Руси и коварные женщины, вынашивающие планы для продвижения “наверх”. Одну из подобных историй рассказывает “Повесть о Тверском Отроче монастыре”. Она произошла в 1265 году, когда отрок тверского князя Ярослава Ярославича влюбился в пономарскую дочку Ксению в селе Едимоново и стал добиваться у князя разрешения жениться. Однако князь был непреклонен — негоже знатному юноше жениться на поселянке. Но отрок Григорий был так настойчив, что князь в конце концов дал добро.

Однако приехав на свадьбу и увидев невесту, Ярослав передумал и отослал отрока прочь: “Изыди ты отсюду и изыщи ты себе иную невесту, иде же хощеши, а сия невеста бысть мне угодна, а не тебе”. Неожиданно и сама невеста заявила Григорию то же самое: “Изыди ты от мене и даждь место князю своему, он бо тебе болши и жених мой, а ты был сват мой”.

Огорчённый отрок так горевал, что ушёл в леса и князь уже думал, что он покончил с собой от горя. Однако Григорий оказался жив, он явился перед князем, рассказал, что ему было видение от Богородицы, которая предрекла ему монашескую стезю и повелела строить монастырь. Отрок просил отпустить его в монахи. Так князь женился на хитрой пономарской дочке, а под Тверью появился Отрочий монастырь.