Мария семеняченко балерина личная жизнь дети
Солистка Большого театра Мария Семеняченко умело совмещает в себе роль артистки балета, молодой мамы и музы ключевых фигур в индустрии моды.
Несмотря на немалое количество съемок для глянцевых изданий, главные перевоплощения для нее по-прежнему случаются на сцене, а любовь к своей профессии помогает добиваться успеха, несмотря на трудности и преграды. Мария Семеняченко
В перерывах между репетициями и выступлением Мария рассказала нам о работе над новой ролью, аплодисментах во время спектакля и жизни вне танцевальной сцены.
Мария, вы не из балетной семьи. Вашим родителям не страшно было отпустить вас в такой путь, довольно сложный и в физическом, и в эмоциональном плане? Мария Семеняченко
Мои мама и папа не представляли сложность профессии на тот момент, как и многие, кто поступал учиться вместе со мной. Иногда мы встречаемся с одноклассниками и задаемся вопросом, пошли бы мы в балет, если бы знали, что успехов будем добиваться, стирая пальцы в кровь? Я бы еще несколько раз подумала.
Но несмотря на это, вы прошли такой длинный путь и добились успеха. Мария Семеняченко
Я не могла подвести родителей. В тот момент жизнь была довольно сложной в финансовом плане, и я понимала, что родители сделали на это ставку. Учеба в хореографическом училище предполагает специфическое образование, определенные предметы, не как в обычной школе. И возвращаться всегда тяжело. Здесь даже дело не в том, чтобы не передумать – дай бог не сломать ногу и не получить еще какую-нибудь травму! Это меня стимулировало не просто продолжать заниматься, но и добиваться, показывать результат, чтобы мама не думала, что ошиблась, когда поддержала мой выбор.
Не жалели об этом? Мария Семеняченко
Всякое бывало – у каждого человека бывают минуты слабости, тем более в творческой профессии. Но это нормально.
А своего ребенка вы бы отдали в балет? Мария Семеняченко
Мне бы не хотелось, но правильнее будет дать попробовать. Понравится – это ее выбор, не понравится – и хорошо. Сейчас ей три года, и у нее прекрасные данные. Но мы думаем отдать ее не в профессиональный балет, а в танцы или гимнастику. А позже она сможет решить сама.
Мария Семеняченко
Расскажите о том, как вы подходите к работе над новой ролью. Балет – это ведь не только набор упражнений, но и искусство рассказать историю без слов.
В идеальном варианте базу показывает педагог или постановщик, так проще учиться. Если нет такой возможности – берем диск, но, когда нет контакта с человеком, это дается сложнее. В первую очередь, оттачивается техника. Одновременно с этим любой взрослый артист должен начать работать над образом. Мы часто перечитываем литературу, особенно – если это не классический балет вроде «Щелкунчика» или «Лебединого озера», которые знают все. Такие спектакли, как «Преступление и наказание», «Анна Каренина», «Братья Карамазовы» нельзя исполнить «по памяти», нужно обновлять информацию, чтобы создать свой образ.
При этом важно понимать, что первый спектакль никогда не будет идеальным, потому что сначала ты волнуешься за технику, за партнера, и только после этого задумываешься об образе. Есть некоторые вещи, за которые с нас три шкуры сдерут, но при этом спектакль строится не на этих позициях, а на образе и на возможности артиста заполнить собой сцену. Кто-то восхитится – «как легко она прыгнула!» – но, если не будет образа, останется ощущение некой фальши. Это как стихотворение, которые вы выучили наизусть – каждый расставляет свои точки, запятые и восклицательные знаки. Поэтому и спектакли получаются разные у одной артистки, и у другой.
О жизни балерин существует много стереотипов, начиная от дикой конкуренции с самого начала карьеры, заканчивая отсутствием возможности создать семью. Давайте разберемся, где правда, а где – ложь.
Насчет конкуренции все зависит от того, в какой коллектив попадешь, с кем будешь работать. Если не будет конкуренции – не будет и искусства. Я сейчас говорю не о том, чтобы по головам идти, а именно о стремлении превзойти коллег эмоционально и технически. Что касается семьи – у большинства артистов балета сейчас есть семьи. Да и раньше они были. Жизнь вне сцены должна быть. Откуда-то же надо черпать эмоции – пережить первую любовь, первый разрыв отношений. Это не выучишь у соседа и не посмотришь в кино – через это просто надо пройти.
Самым сложным для балерины, конечно же, является декрет, потому что ты уходишь, твое место кто-то занимает и потом этот кто-то вряд ли захочет его назад отдавать. И тебе снова приходится доказывать, чего ты стоишь. У звезд советского балета – Майи Плисецкой, Галины Улановой – не было детей, зато они блистали на сцене. Каждый делает свой выбор, потому что это трудно совмещать. Я, например, сейчас страдаю не от того, что не танцую все спектакли, которые были «моими» до декрета, а от того, что нахожусь в театре и меньше времени провожу с ребенком.
А что вам больше всего нравится в профессии балерины?
Мне часто задают этот вопрос в разной формулировке. Одна из них – это «выходя на сцену, помнишь ли ты о том, что ты Маша и что работаешь в этом театре?» А вот не помнишь. Артистка всегда выходит на сцену в образе. В Театре имени Станиславского и Немировича-Данченко я танцевала Хозяйку медной горы. И нельзя было выйти на сцену Машей! Ты выходишь вообще сказочным существом – очень мощным, властным, сильным духом. Или «Лебединое озеро», в котором два разных образа, и каждый раз ты можешь их дополнять, переделывать, обыгрывать. Наверное, это и привлекает.
Плюс, конечно, радуют какие-то маленькие свершения – например, выходишь на сцену в новой партии или получился удачный дуэт с партнером, повезло с залом. Зритель, на самом деле – это тоже материя. И с ним можно играть. Половина людей из зала может прийти уставшая с работы и думать: «Зачем мы вообще купили эти билеты?» А ты выходишь на сцену, заполняешь ее собой и, когда эта энергия не помещается и идет в зал, ты потом чувствуешь отдачу в аплодисментах. Это очень выматывает, но и заряжает энергией.
А это правда, что согласно этикету, нельзя аплодировать во время спектакля?
Нельзя прерывать музыку. Если исполнитель идет на поклон, в этот момент можно аплодировать. Но если идет музыка – вариация, адажио – то нет. В Японии, например, вообще аплодируют только после спектакля. Сначала кажется, будто бы в зале никого нет, а в конце слышишь шквал аплодисментов и понимаешь, что зал полный, и тебе рады.
Мария Семеняченко
У вас есть любимая партия?
Каждая партия, исполненная на сцене – это новая жизненная веха и довольно серьезное преодоление себя. Например, в «Жизели» ты проживаешь очень мощную историю маленькой девочки, узнающей о предательстве и о всепрощении. Мы исполняем эту партию будучи уже не маленькими детьми, и эти эмоции бывает сложно на сцену вынести, потому что мы не встречаемся с таким в жизни. Этот балет определенно оставляет след, как и другие сложные спектакли – «Каменный цветок», «Лебединое озеро». Сложно танцевать то, что не нравится. Зритель это видит и чувствует то, как ты относишься к своей работе. Поэтому, если огня в груди нет, лучше уступить место тем, кто будет лучше тебя.
Балет последнее время часто мелькает в поп-культуре, в частности – в кино. Как вам наиболее громкие экранизации последних лет – картины «Черный лебедь» и «Большой»?
«Черный лебедь» вызвал у большинства артистов очень негативные отзывы, сначала со мной было так же. Говорили, что это неправда и что такого нет. Но прошло какое-то время и, прокручивая картинку в своей голове, я поняла, что ошибалась. Даррен Аронофски показал абсолютную стопроцентную фанатку балета. Такие существует. Они, конечно, перья из себя по-настоящему не вынимают, но есть те, которые с утра до ночи торчат в залах и пытаются чего-то добиться. И этим огнем, фанатизмом они сжигают себя изнутри. Он видит это так, и он имеет на это право. Как и история девочки, приехавшей из глубокой периферии, немного хамоватой из фильма «Большой» – почему нет? Вот, например, балет «Жизель». Существуют же женщины, которые сходят с ума от предательства! Поэтому нельзя сказать, что это все стопроцентная выдумка. В основе всего лежит реальная история.
А как вы считаете, какое будущее у классического танца?
Все школы современного танца базируются на классическом уроке. У классического балета всегда будет свой путь. Даже в эпоху Айседоры Дункан, когда она была на пике, балет никуда не делся. И на мой взгляд – прийти на классическую «Спящую красавицу» неподготовленному зрителю будет проще, чем прийти на ту же историю, но в современном прочтении. Мне даже кажется, что на классическом балете зритель может отдохнуть мозгами, а на современном – не всегда.
Мария Семеняченко
Не могу не спросить вас о моде. У вас есть любимые дизайнеры?
Сейчас мне очень нравится то, что делают грузинские дизайнеры. Из российских я очень много работала с Анастасией Романцовой [дизайнер бренда A La Russe – HB] и Ульяной Сергеенко. У них и у Терехова [дизайнер марки Alexander Terekhov – HB] очень красивые силуэты. Сложно выделить кого-то одного, потому что я всегда за смешение, люблю миксовать разные стили и даже смешивать люкс с масс-маркетом.
А как вы выбираете одежду вне сцены?
По настроению. Когда много репетиций и спектаклей, хочется максимально удобно одеться – в широкие штаны, кроссовки. Я очень люблю ходить и хочется это делать, не испытывая боль после репетиций.
Расскажите о своих секретах красоты.
Мне кажется, самое главное – это высыпаться, улыбаться и любить жизнь, тогда ни одна морщина на лице не будет огорчать – она будет получена с удовольствием и напоминать о позитивных моментах.
Интервью: Жанна Мустафина. Фото: Руслан Лисица. Редакция выражает благодарность Государственному академическому театру оперы и балета за содействие в организации съемки. Мария Семеняченко
Мария одна из тех немногих, которых называют «интеллектуальной балериной». Ее танец на сцене наполненный, ее роли прожитые, а ее грация и красивые линии являются ярким примером для воспитания эстетического вкуса у зрителей. Мария родилась в Питере, но ее детство и юность прошли в Киеве, где она получила базу для дальнейшего развития в профессии. Станцевать Белого лебедя, блистать на мировых сценах, получать награды на конкурсах либо позировать Патрику Демаршелье кажется для нее легкой задачей, но, несомненно, за этим стоит ежедневный труд. Маша — яркая личность, в которой сочетаются красота, ум и талант. Знакомьтесь, инсайдер балетного мира Мария Семеняченко.
SI: Спасибо Мария, что нашла время для Style Insider и смогла поговорить с нами. Всем известно, что жизнь танцора это постоянные репетиции и гастроли, а на отдых совсем нет времени. Как ты справляешься с таким графиком?
Мария: Да, жизнь артиста балета нелегка. Но очень насыщена и интересна. Репетиции и гастроли — неотъемлемая часть нашей жизни. Мы работаем, точнее творим, с одним выходным в неделю — понедельником. Иногда устаешь настолько сильно, что сил хватает добраться только до кровати. Но каждый выход на сцену дает массу эмоций и сил. Обмен энергией со зрителями — это наша батарейка. Очень приятно, когда танцуешь, слышать реакцию зала, которая проявляется в аплодисментах.
SI: Мы знаем, что недавно ты вернулась из Нью-Йорка, расскажи что ты там делала?
Мария: Да, летом, во время отпуска меня позвали на съемку в Нью-Йорк. Позвала всемирно известная компания Bloch, мировой производитель одежды и обуви для танца. У меня было 2 съемочных дня по 10 часов. Мы отсняли рекламу и каталог новой коллекции купальников и тренировочной одежды. Я люблю такие проекты, новые люди — новые эмоции и, практически всегда, положительные.
SI: Тебя не редко можно встретить на страницах Vogue в разных странах, ты участвуешь в показах известных дизайнеров и снимаешься в лукбуках, тебя снимал сам Патрик Демаршелье в рекламе часов Chanel. Расскажи, как работать с такими метрами?
Мария: Я обожаю балет, люблю танец, музыку. Я люблю театр. Но всем нам хочется большего или чего-то нового, интересного. Я никогда не мечтала и не думала о карьере модели, но так складывалась жизнь, что меня не редко приглашали на съемки. В 2012 году главный редактор Vogue Виктория Давыдова пригласила меня на выставку Dior, посвященную и связанную с Патриком Демаршелье. Великий фотограф сам присутствовал на открытии выставки. Я была очень рада увидеть воочию такой величины фотографа. Виктория решила нас познакомить, представить друг другу. С этого все и началось. Патрик Демаршелье захотел сделать со мной историю для русского Vogue, а затем, спустя год, позвал меня на съемку рекламной кампании часов Chanel. Я была очень счастлива только от мысли, что мастер такого высокого уровня захотел снимать меня. Но когда произошли все эти проекты, я была на седьмом небе от счастья. Не могла поверить, что это все случилось в моей жизни. Я благодарна всем, кто мне помогал в редакции Vogue: Елене Серовой (продюсер съемки в Vogue), ее прелестнейшим помощницам, и я бесконечно рада дружбе с замечательным человеком Викторией Давыдовой.
Съемка Патрика Демаршелье для Vogue Russia
SI: Ты 6 лет училась в киевском хореографическом училище, после чего продолжила учебу в московской академии хореографии, интересно, есть ли отличия или особенности в школах?
Мария: Я очень люблю Киевское хореографическое училище. Я до сих пор считаю, что все, что у меня есть в профессии, есть, благодаря сильнейшим педагогам именно киевского училища. В любой школе важно базовое образование, а его я получила именно в Украине. Моей первой мамой в балете была Нина Серафимовна Косенко. В Москве моей мамой, моей балетной семьей стала Маргарита Сергеевна Дроздова, народная артистка СССР. Добрейшее души человек и сильнейший профессионал. Она сделала меня мной. Она не подстраивает своих учениц под себя, она подстраивается под наши индивидуальности и развивает нас. Это высочайший уровень, дар педагога.
SI: После окончания школы ты сразу попала в труппу театра им. Станиславского и Немировича-Данченко, и сразу стала любимицей зрителей. Твой педагог Маргарита Сергеевна Дроздова называет тебя интеллектуальной балериной, а сам Юрий Николаевич Григорович выбирает тебя на сложную роль Хозяйки Медной Горы в балете «Каменный цветок», это блистательное начало для карьеры балерины, как проходил этот путь и какие были сложности?
Мария: Я благодарна судьбе, за то что она меня свела с Маргаритой Сергеевной. Учеба в хореографическом училище сильно отличается от жизни и работы в балетном театре. Сложно во всем. В театре ты доказываешь уже не только своему педагогу и декану, что ты что-то умеешь, а всей труппе. Маргарита Сергеевна научила меня очень многому. Но главный жизненный урок, который она мне дала — это в любой, самой неприятной и грустной или обидной ситуации, видеть положительную сторону. Во всем видеть позитив. Работа с Юрием Николаевичем Григоровичем была огромным жизненным опытом и большим шагом во взрослую балетную жизнь. Работа с ним сформировала, как говорится в профессиональной среде, «балеринский» характер. В любой ситуации на сцене найти выход, любую проблему завуалировать так, чтобы зритель ничего не заметил. Театр это не кино, это живой организм. И на сцене с каждым из нас может произойти неприятные ситуации, травмы, падения. Зритель не должен видеть эту сторону искусства.
SI: Говорят, что вершиной балетной карьеры для балерины является «Лебединое озеро», что ты почувствовала когда поняла, что будешь выходить на сцену в роли Одетты-Одилии? Как ты готовилась к этой роли? И вообще, как сильно ты вкладываешь в роль переживания своего героя, как это происходит?
Мария: 26 февраля 2008 года состоялась моя премьера в партии Одетты-Одилии в балете «Лебединое озеро». К этой роли я готовилась несколькими этапами. Сначала с Маргаритой Сергеевной мы отрабатывали мои сольные части балета. Вариации, выходы и коду. Затем, мы много говорили и смотрели разные варианты исполнения этой партии. Я искала для себя опорные точки в образе. Потом к нам присоединился мой партнер, мой Зигфрид Георгий Смилевский. И мы уже отрабатывали дуэты. Я очень серьезно и с большим трепетом отношусь к каждой своей роли. Будь это маленькая вариация или целый балет. Я на сцене, я часть спектакля, я часть истории. Зритель пришел любоваться и наслаждаться действием, а мы артисты, звенья этого действия. Каждый артист, одержимый своей профессией, выходя даже в партии придворного или придворной дамы, создает себе образ, придумывает историю. Кто он, откуда. Конечно, это зритель никогда не поймет, ведь балет искусство танца и жеста. Мы танцуем музыку и историю, мы создаем ее языком тела. Но для целостности спектакля важно, чтобы каждый человек на сцене был личностью, а не подпирал канделябры.
SI: Ты была солисткой в балете легендарного Иржи Килиана, балеты которого хочет заполучить чуть ли не каждый театр мира. Музыкальному театру это удалось. Музыка Моцарта и особенная хореография одного из лучших мировых постановщиков, кажется, это мечта. Как ты справлялась с этой лексикой, какие интересные моменты были в работе над эти спектаклем?
Мария: Работать над балетом Иржи Килиана было очень интересно. Лексика непривычная, но, тем не менее, очень интересная, и к ней не нужно было мучительно привыкать. Балет «Petit mort» — шедевр. Классика современного балета. Его хочется смотреть и танцевать снова и снова. Музыка Моцарта уносит в другое измерение, а хореография дарит незабываемые образы. Один из моих самых любимых балетов. В нем не боишься остаться незамеченным и не узнанным. Я имею в виду то, что хочется слиться с музыкой стать ее дыханием. Сложно описать те эмоции, которые испытываешь, танцуя этот балет. Он для зрителя и для артиста — катарсис.
SI: Сейчас ты солистка Большого театра. можно сказать твоя мечта осуществлена или есть еще театры в которых ты хотела бы поработать?
Мария: С детства мечтала танцевать в Париже, на сцене Grand opera de Paris. Не знаю откуда появилась эта мечта, но о сцене большого театра я не мечтала. Но я очень рада, что я работаю в главном театре страны. Я работаю в Большом. Театр возможностей, театр великий артистов. Семенова, Плисецкая, Уланова, Лиепа, Годунов и многие многие. Та история, те легенды которые здесь работали и творили, это ведь большая ответственность держать марку. Это нелегко. Но мысль, что ты танцуешь на исторической сцене Большого театра, дарит очень много эмоций. Теперь и я часть великой истории балета Большого театра.
SI: Есть ли твоя роль-мечта которую ты еще не станцевала?
Мария: Роли-мечты, наверное, нет. Но очень хочу станцевать Раймонду. Музыка Глазунова-шедевр. Еще хотелось бы поработать над балетом Баланчина «Бриллианты».
SI: Готова ли ты к экспериментам в творческом плане? Возможно было бы увидеть Марию Семеняченко в балете Матц Ека либо в современной хореографии молодых хореографов?
Мария: Я очень люблю эксперименты. Я принимала участие в постановках Никиты Дмитриевского, Константина Семенова. Два абсолютно разных хореографа, но с очень интересными мыслями и идеями.
SI: Не так давно ты открыла балетную школу. Ты в дальнейшем видишь себя педагогом?
Мария: Профессия педагога ода из самых трудных. Ведь педагог берет на себя ответственность за формирование личности и творческого характера маленького человека. Мне интересна эта профессия, думаю в будущем попробовать себя и в этой роли.
SI: Как ты видишь себя через время? Балет — это на всю жизнь?
Мария: Балет — это и есть моя жизнь. Конечно есть и будет жизнь и после театра. Но пока я живу и работаю. Я радуюсь, что у меня есть возможность выходить на сцену и творить, танцевать историю для зрителей.
Автор статьи и фотограф: Ольга Иванова