Караваева валентина актриса личная жизнь
Биография
Судьба Валентины Караваевой вдохновила Юрия Буйду на написание романа «Синяя кровь». В биографии актрисы были письма Иосифу Сталину и Екатерине Фурцевой, смена имени, эмиграция и возвращение в СССР, ДТП и пластические операции, брак с британским дипломатом и попытка суицида, всесоюзная слава в молодости и одиночество с нищетой в старости.
Детство и юность
Единственное, что точно известно из детства Караваевой — это место и дата рождения. Будущая актриса появилась на свет в Вышнем Волочке Тверской губернии в 1921 году.
Мать и отец, о которых Караваева сообщала в анкетах противоречивую информацию, назвали дочь Аллой, но девочка заставила изменить в паспортном столе имя на Валентину. По одной информации, уроженка Вышнего Волочка «превратилась» в Валю в 5 лет, по другой — в 10, когда решила стать артисткой и сочла имя Алла непригодным для карьеры.
Валентина Караваева в молодости
В детстве Караваева болела туберкулезом. Медсестра, пожалевшая девочку, заточенную в больничных стенах, принесла ей том Антона Чехова. Рассказы и повести понравились пациентке, но наибольшее впечатление произвела пьеса «Чайка». Перечитывая произведение, девочка все больше ощущала себя Ниной Заречной, вместе с героиней произносила «Я — чайка!» и грезила о сцене.
Выздоровев, бывшая Алла формально вела жизнь обычной юной жительницы Страны Советов — ходила в школу, стала пионеркой. Но и на уроках, и на собраниях Валентина как молитву повторяла монологи и диалоги из полюбившейся пьесы.
Пионерка написала Сталину о мечте стать артисткой и приносить пользу советскому народу. Случилось чудо: Валю пригласили учиться в школу при «Мосфильме». Девочка не сообщила семье о переписке.
Получив летом 1935 года справку об окончании семи классов и оставив родителям короткую записку, Караваева сбежала в Москву. Валентину зачислили на курс Юлия Райзмана и предоставили койку в общежитии.
Первое письмо матери уроженка Тверской губернии отправила только через 6 лет после бегства, когда вузовский наставник утвердил Караваеву на главную роль в фильме «Машенька». Начинающая актриса написала, что готова пожертвовать всем, лишь бы сыграть героиню «правдиво и горячо». С принесения этого обета над девушкой завис меч судьбы. Роль Машеньки Валентине удалась, но за триумф артистка заплатила непомерно большую цену.
Личная жизнь
В 1944 году в тыловом Куйбышеве Караваеву, самого молодого лауреата Сталинской премии в СССР, персональный водитель вез на съемки следующего художественного фильма Райзмана «Небо Москвы». На полном ходу автомобиль врезался в трамвай. Шофер погиб, а актриса попала в госпиталь, в котором лечили раненых бойцов Красной армии.
Когда Валентина пришла в сознание, врачи сообщили пациентке, что детей она иметь не сможет. Но девушку волновало не продолжение рода, а возобновление артистической карьеры. К несчастью, на лице Караваевой остался шрам, поставивший крест на честолюбивых мечтах. Она обивала пороги киностудий, но везде получала отказы.
Приобретенный дефект внешности, многолетний роман с полковником Александром Константиновичем, фамилия которого в мемуарах не сохранилась, и «железный занавес» не помешали актрисе выйти замуж за английского дипломата Джорджа Чапмена и уехать с супругом в Великобританию. Существует версия, что на изменения в личной жизни Валентину подтолкнули органы государственной безопасности, и за рубежом артистка выполняла секретное задание.
Валентина Караваева со шрамом после аварии
Конечно, Караваева писала просительные письма в Кремль. В первом умоляла выпустить ее за границу, чтобы при помощи европейской медицины ликвидировать шрам и вновь служить советскому кинематографу. Во втором, с мольбой о возвращении, каялась в ошибках и обличала капитализм. К метаниям Валентины советское правительство отнеслось удивительно лояльно, удовлетворив обе просьбы. Для не менее известной артистки Зои Федоровой роман с американцем в те же годы вылился в отбывание наказания в сталинских лагерях.
Вопреки ожиданиям актрисы, лечение на деньги мужа в лучших клиниках Женевы не только не избавило ее от шрама, но и частично парализовало лицо. С тех пор Караваева на все фото снималась в единственном ракурсе, при котором косметический дефект не был виден. Наряды, украшения и даже собственный мини-театр, организованный Валентиной с русскими эмигрантами, не смогли примирить артистку с оторванностью от советских зрителей. Возможно, окончилось выполнение секретной миссии.
Несмотря на мольбы Джорджа, Караваева в начале 50-х годов XX века вернулась в СССР. Последним подарком супруга, убежденного, что в Советском Союзе Валентину будут пытать, и через 2 года после ее отъезда погибшего в автокатастрофе, стали 2 капсулы с ядом. Когда бывшая звезда убедилась в невостребованности на родине, то выпила ядовитое зелье. Однако врачи в третий раз спасли Караваевой жизнь.
Валентина Ивановна не утратила умения писать просительные письма. Благодаря посланию, адресованному Фурцевой, постаревшая исполнительница главной роли в «Машеньке» сменила комнату в коммуналке на однокомнатную квартиру на проспекте Мира в Москве.
Театр и фильмы
Дебютировала в кино Караваева в 1939 году ролью безымянной подружки главной героини, сыгранной Зоей Федоровой, в фильме Бориса Барнета «Ночь в сентябре». Лента обличала вредителей, пытавшихся помешать шахтерам-стахановцам.
Картина «Машенька» снималась для подъема боевого духа советских солдат и была наполнена лиризмом. Каждый боец после просмотра фильма верил, что дома ждет верная подруга и, говоря словами Михаила Исаковского из песни «Огонек», «все, что было загадано, все исполнится в срок». Как и Валентина, Юлий Райзман, а также соавтор сценария Евгений Габрилович за «Машеньку» удостоились Сталинской премии.
После аварии фильмография Караваевой пополнилась только одной значительной ролью. В 1964 году Эраст Гарин (король из знаменитой экранизации пьесы Евгения Шварца «Золушка») снял Валентину в фильме по другой известной шварцевской пьесе «Обыкновенное чудо». Сам режиссер по традиции создал в картине образ сказочного монарха.
В театре Валентина Ивановна сыграла чуть больше ролей, чем в кино. Перед замужеством актрисе довелось создать образ Нины Заречной в спектакле Юрия Завадского в Театре имени Моссовета. Чеховскую «Чайку» Караваева ставила и в эмиграции.
Валентина Караваева в фильме «Обыкновенное чудо»
После возвращения на родину артистке предложили присоединиться к труппе Вышневылоцкого драматического театра. Однако Валентина вернулась в столицу СССР и в 50-х годах XX века выходила на сцены московского Театра имени Александра Пушкина и Театра-студии киноактера, а также занималась дубляжом.
Карьере уроженки Вышнего Волочка препятствовал не только шрам, но и скверный характер. Когда Валентине доводилось играть в театре, актриса принималась объяснять режиссерам, что они не понимают авторский замысел. Когда Караваева дублировала зарубежные фильмы, то не воспроизводила интонации западных звезд (среди которых были Марлен Дитрих и Грета Гарбо), а воплощала в голосе собственное видение ролей.
С конца 60-х годов до кончины Валентина Ивановна играла в собственном «театре», в котором была актрисой, режиссером, зрителем и критиком. На деньги, вырученные от продажи подаренных Джорджем шуб, Караваева купила кинокамеру на штативе, проектор и бобинный магнитофон.
Ежедневно артистка разыгрывала перед камерой «Чайку», иногда заменяя любимую пьесу на «Вишневый сад» и «Анну Каренину». Затем проявляла пленку и просматривала результат, отмечая актерские ошибки. С наступлением следующего дня все продолжалось по кругу. Моноспектакль, продолжавшийся почти 30 лет, вдохновил режиссера Георгия Параджанова на создание документального фильма «“Я — Чайка”. Тайна жизни актрисы Караваевой».
Смерть
На могиле Валентины Ивановны на Хованском кладбище датой смерти указано 12 января 1998 года. Однако точный день кончины артистки, в финале своей трагедии затопившей соседей, не известен.
Могила Валентины Караваевой
Вскрывшие дверь милиционеры обнаружили в квартире, кроме тела Караваевой в театральном наряде, жуткую нищету, чудом сохранившиеся пленки с моноспектаклем и самодельную скульптуру чайки.
Фильмография
- 1939 — «Ночь в сентябре»
- 1940 — «Будни»
- 1940 — «Закон жизни»
- 1940 — «Суворов»
- 1942 — «Машенька»
- 1942 — «Тоня»
- 1957 — «Повесть о первой любви»
- 1964 — «Обыкновенное чудо»
- 1966 — «Весёлые расплюевские дни»
У актрисы Валентины Караваевой странная и горькая судьба: начало жизни обещало ей так много, а конец ее был ужасен. Первая же роль в кино сделала ее звездой, но она же оказалась и последней, не считая двух небольших, эпизодических…
Караваева
очень рано стала известной, она прославилась на всю страну во время войны, с ее
фотографией на груди солдаты шли в бой, а угасала актриса долго и трудно, в
полном одиночестве. За роль Маши Степановой в знаменитом фильме военных лет
“Машенька” она в свои 22 года стала лауреатом высшей государственной награды
тех лет – Сталинской премии. А полное ее забвение продолжалось тридцать лет.
Родилась
Караваева 28 мая 1921 года в городе Вышний Волочок в сыром бараке, в семье
нищих родителей. Ее назвали Аллой, но это имя ей не нравилось, и она
потребовала сменить его на Валентину.
Чего
она добивалась, когда девочкой писала письмо Сталину в Кремль? (Прямо так и написала
на конверте: “Москва. Кремль. Дорогому товарищу Сталину”. И письмо дошло!). Чтобы
ей предоставили возможность учиться и стать актрисой, потому что этого она
хотела больше всего на свете. И не просто актрисой, а великой актрисой, так как
она чувствовала в себе огромный талант, который рвался наружу и не давал ей
покоя.
Уже
в тринадцать лет Валя знала, кем станет, и об этом повествуют разрозненные
странички ее чудом сохранившегося детского дневника. Невероятно, но на письмо
девочка получила ответ: семиклассницу из провинциальной школы пригласили в
Москву учиться в киношколе “Мосфильма”. Валя сбежала в столицу тайком от
родителей, оставив записку “Еду в Москву, чтобы стать артисткой”, потому что
знала: они бы ее не отпустили. Дошедшей пешком до “Мосфильма” новоиспеченной
студентке предоставили место в общежитии, дали стипендию, а самое главное –
определили на курс знаменитого Юлия Ройзмана, режиссера популярных в 30-е годы
фильмов “Летчики” и “Последняя ночь”.
Когда
сценарист фильма “Машенька” Евгений Габрилович впервые увидел Валентину
Караваеву, она не произвела на него никакого впечатления. Более того –
показалась ему серенькой и невзрачной. Но стоило ей только начать играть, как Габрилович не смог сдержать своего восхищения – актриса ничего не изображала,
это была настоящая жизнь ее Машеньки.
Могла
ли она знать, что пройдет совсем немного времени, и трагическая случайность
сбросит ее с вершины всенародной славы в самую бездну отчаяния? “Единственная,
дорогая моя матушка, что-то очень мне тяжело, сердце рвется. Машенька для меня
– это жизнь. Пусть все, все будет отнято у меня, но чтобы я стала горячей,
хорошей Машенькой”, – писала она матери во время работы над фильмом. “Пусть все
будет отнято у меня” – разве Караваева подозревала, что эти нечаянно
оброненные слова сбудутся?
В
1943 году Ройзман пригласил Караваеву сняться в своем новом фильме “Небо
Москвы”. Обычно он никого не снимал дважды, но для молодой звезды почему-то
сделал исключение. В Куйбышеве, где шли съемки, актриса попала в автокатастрофу
– машина, в которой она ехала, на полном ходу врезалась в трамвай. Водитель
погиб на месте, а Валентину без сознания отвезли в ближайший военный госпиталь.
Состояние потерпевшей было крайне тяжелым, но ее все же спасли. Как оказалось –
для дальнейших мучений. Когда Валентина пришла в себя, врачи сказали ей: “Детей
иметь не сможете”. “А сниматься? Сниматься смогу?” – простонала актриса.
“Посмотрим”, – ответили ей. А что смотреть – все и так ясно: нежное лицо
Валентины пересекал длинный багровый шрам. О кино можно было забыть, но не
получалось. Зато кино сразу же забыло о Валентине Караваевой – ведь теперь она
не могла выдерживать крупные планы.
Правда
судьба дала ей шанс сыграть Нину Заречную в чеховской “Чайке” – роль, которой
она бредила с детства, после того как в туберкулезной больнице ей в руки попал
томик Чехова. Юрий Завадский пригласил ее на главную роль в своей постановке в
Театре им. Моссовета. Современники вспоминали, что играла Караваева гениально. И
что это была лучшая Чайка русского театра. Но сыграла она всего один спектакль,
рассорившись с режиссером. Характер у нее был своевольный и принципиальный,
особенно, если дело касалось театра.
На
одном из дипломатических приемов Караваева познакомилась с английским
дипломатом Чапманом. У них завязался роман. Несмотря на риск репрессий, она искренне
полюбила иностранца. Об этом говорит ее письмо, сохранившееся в архиве: “Я
встретила свою любовь и пойду за этой любовью на край земли”. К тому же Караваева
надеялась, что зарубежные врачи ей помогут.
“Я
не востребована здесь как актриса. Я – лауреат Сталинской премии, могу сыграть
еще много ролей, если мне будет оказана медицинская помощь за границей. Я была
и остаюсь советским человеком, верным коммунистической партии”, – вновь писала Караваева
Сталину. И разрешение на выезд за границу с мужем было получено очень быстро.
Дважды
ей делали пластические операции, но даже швейцарская медицина оказалась
бессильна. Вместе с крушением надежд на восстановление красоты лица рухнуло и
семейное счастье Караваевой. Напрасно муж умолял ее остаться с ним, предлагая
хорошее содержание даже после развода, – Валентина была непреклонна. Ее
неудержимо тянуло обратно на родину.
Караваева
вернулась в Советский Союз в 1950 году и никогда не пожалела о своем роковом
решении. Из-за границы Валентина привезла шубы, платья, кружевное белье, туфли
и быстродействующий яд на случай ареста. Ее не арестовали, чего она больше
всего опасалась, но потребовали, чтобы она жила в городе своего детства Вышнем
Волочке. Там Караваева играла в местном театре, где была, естественно, примой, но
разве об этом она мечтала?
Год
протомившись в провинции, она собрала вещи и все-таки уехала в Москву, где
поселилась на нелегальном положении. Не имея своего угла, Караваева снимала
жалкие комнатушки в коммунальных квартирах. Театр киноактера платил ей
небольшую зарплату, за которой она из гордости не ходила, повторяя, что ни в
чем не нуждается – деньги приносила ей домой секретарша.
Как
же ей удавалось выживать в условиях полного одиночества? Возможно, она не
испытывала ужаса, потому что не бежала от жизни, а создавала свой мир сама.
Создавала его каждый день, с нечеловеческим терпением и упорством. Через боль,
через отчаяние, через заброшенность… Валентина Караваева оставалась актрисой до
последнего. Она делала то, что умела
лучше всего в жизни – играть, создавать
образы. Караваева была слишком большим дарованием, чтобы жить вне сцены и
экрана. И пусть ее зрителями были обшарпанные стены и она сама. Царство теней,
былой роскоши, тления и забвения… Что давало ей силы вновь и вновь произносить
на камеру монологи Нины Заречной, которую она бесконечно любила? Она была больше
актриса, чем женщина, и это многое объясняет в ее загадочной и страшной судьбе.
Караваева
потеряла лицо, а вот голос ее – завораживающий, бархатный, с чуть заметной
хрипотцой – оставался неувядаемым, не старел вместе с хозяйкой. Много лет она
озвучивала зарубежные фильмы, где ее голосом говорили звезды Голливуда – Марлен
Дитрих, Грета Гарбо, Бетт Дэвис. Голос актрисы, наговаривающей на пленку свои
любимые роли, тексты Толстого, Чехова, Ибсена, слышала из-за стены соседка, и
когда вместо голоса в воздухе на несколько дней повисла звенящая тишина, та же соседка
вызвала милицию…
“Горе
не тому, кто страдает, а тому, кто заставляет страдать” – последние слова,
которые донесла до нас иссохшая магнитофонная пленка с “Кометы”, – вспоминал
сын великого Сергея Параджанова Георгий, снявший фильм о женщине-легенде “Я –
чайка”. Была ли она безумна в последние годы жизни? Кто знает. Во всяком
случае, соседи считали старую одинокую женщину сумасшедшей, но они были
обычными людьми, не отмеченными Божьим даром.
Она
жила в игре и играла в жизни. Чем же измерить степень гениальности и безумия в
человеке? А может быть, одно подразумевает другое? То, чем Караваева занималась
последние тридцать лет жизни иначе, чем высоким безумием, не назовешь. В
Валентине Караваевой таилось и притягивало к себе редкое сочетание лучезарности, надежды и печали. И,
наверное, печали в ней было все-таки больше…
…По
всей маленькой однокомнатной квартире на проспекте Мира с обтянутыми черным
полотном стенами валялись километры отснятой кинопленки. Любительская кинокамера
струбциной была привернута к стулу, на столе теснились флаконы с химикатами для
проявки и склеивания пленки. На стене висел простой бумажный экран, в углу
стоял старенький катушечный магнитофон “Комета”. Казалось: тронь что-нибудь и
все рассыплется в прах. Пахло сыростью, плесенью, безысходностью и
одиночеством. А она, хозяйка квартиры, всеми забытая, старая и нищая актриса,
лежала на полу, раскинув руки, в ледяной воде (прорвало водопровод) в полуистлевшем,
некогда роскошном платье. Над ней словно парила белая птица – подвешенная к потолку
чайка, сделанная хозяйкой из проволоки, бумаги и перьев. Врачи констатировали,
что смерть наступила между 25 и 30 декабря 1997 года.
У актрисы Валентины Караваевой странная и горькая судьба: начало жизни обещало ей так много, а конец ее был ужасен. Первая же роль в кино сделала ее звездой, но она же оказалась и последней, не считая двух небольших, эпизодических…
Караваева очень рано стала известной, она прославилась на всю страну во время войны, с ее фотографией на груди солдаты шли в бой, а угасала актриса долго и трудно, в полном одиночестве. За роль Маши Степановой в знаменитом фильме военных лет «Машенька» она в свои 22 года стала лауреатом высшей государственной награды тех лет — Сталинской премии. А полное ее забвение продолжалось тридцать лет.
Родилась Караваева 28 мая 1921 года в городе Вышний Волочок, в сыром бараке, в семье нищих родителей. Ее назвали Аллой, но это имя ей не нравилось, и она потребовала сменить его на Валентину.
Чего она добивалась, когда девочкой писала письмо Сталину в Кремль? (Прямо так и написала на конверте: “Москва. Кремль. Дорогому товарищу Сталину”, — и письмо дошло!). Чтобы ей предоставили возможность учиться и стать актрисой, потому что этого она хотела больше всего на свете. И не просто актрисой, а великой актрисой, так как она чувствовала в себе огромный талант, который рвался наружу и не давал ей покоя.
Уже в тринадцать лет Валя знала, кем станет, и об этом повествуют разрозненные странички чудом сохранившегося ее детского дневника. Невероятно, но на письмо девочка получила ответ: семиклассницу из провинциальной школы пригласили в Москву учиться в киношколе «Мосфильма». Валя сбежала в Москву тайком от родителей, оставив записку: «Еду в Москву, чтобы стать артисткой», потому что знала: они бы ее не отпустили. Дошедшей пешком до «Мосфильма» новоиспеченной студентке предоставили место в общежитии, дали стипендию, а самое главное — определили на курс знаменитого Юлия Ройзмана, режиссера популярных в 30-е годы фильмов «Летчики» и «Последняя ночь».
Когда сценарист фильма «Машенька» Евгений Габрилович впервые увидел Валентину Караваеву, она не произвела на него никакого впечатления. Более того — показалась ему серенькой и невзрачной. Но стоило ей начать играть, то Габрилович не смог сдержать своего восхищения — актриса ничего не изображала, это была настоящая жизнь ее Машеньки.
Могла ли она знать, что пройдет совсем немного времени, и трагическая случайность сбросит ее с вершины всенародной славы в самую бездну отчаяния? «Единственная, дорогая моя матушка, что-то очень мне тяжело, сердце рвется. Машенька для меня — это жизнь. Пусть все, все будет отнято у меня, но чтобы я стала горячей, хорошей Машенькой», — писала она матери во время работы над фильмом. «Пусть все будет отнято у меня», — разве Караваева подозревала, что эти нечаянно оброненные слова сбудутся?
В 1943 году Ройзман пригласил Караваеву сняться в своем новом фильме «Небо Москвы». Обычно он никого не снимал дважды, но для молодой звезды почему-то сделал исключение. В Куйбышеве, где шли съемки, актриса попала в автокатастрофу — машина, в которой она ехала, на полном ходу врезалась в трамвай. Водитель погиб на месте, а Валентину без сознания отвезли в ближайший военный госпиталь. Состояние потерпевшей было крайне тяжелым, но ее все же спасли. Как оказалось — для дальнейших мучений. Когда Валентина пришла в себя, врачи сказали ей: «Детей иметь не сможете». «А сниматься? Сниматься смогу?» — простонала актриса. «Посмотрим», — ответили ей. А что смотреть — все и так ясно: нежное лицо Валентины пересекал длинный багровый шрам. О кино можно было забыть, но не получалось. Зато кино сразу же забыло о Валентине Караваевой — ведь теперь она не могла выдерживать крупные планы.
Правда судьба дала ей шанс сыграть Нину Заречную в чеховской «Чайке» — роль, которой она бредила с детства, после того, как в туберкулезной больнице ей в руки попал томик Чехова. Юрий Завадский пригласил ее на главную роль в своей постановке в Театре им. Моссовета. Современники вспоминали, что играла Караваева гениально. И что это была лучшая Чайка русского театра. Но сыграла она всего один спектакль, рассорившись с режиссером. Характер у нее был своевольный и принципиальный, особенно, если дело касалось театра.
На одном из дипломатических приемов Караваева познакомилась с английским дипломатом Чапманом. У них завязался роман. Несмотря на риск репрессий, она искренне полюбила дипломата. Об этом говорит ее письмо, сохранившееся в архиве: «Я встретила свою любовь и пойду за этой любовью на край земли». К тому же Караваева надеялась, что зарубежные врачи ей помогут.
“Я не востребована здесь как актриса. Я — лауреат Сталинской премии, могу сыграть еще много ролей, если мне будет оказана медицинская помощь за границей. Я была и остаюсь советским человеком, верным коммунистической партии”, — вновь писала Караваева Сталину. И разрешение на выезд с мужем за границу было получено очень быстро.
Дважды ей делали пластические операции, но даже швейцарская медицина оказалась бессильна. Вместе с крушением надежд на восстановление красоты лица рухнуло и семейное счастье Караваевой. Напрасно муж умолял ее остаться с ним, предлагая хорошее содержание даже после развода — Валентина была непреклонна. Ее неудержимо тянуло обратно на родину.
Караваева вернулась в Советский Союз в 1950 году и никогда не пожалела о своем роковом решении. Из-за границы Валентина привезла шубы, платья, кружевное белье, туфли и быстродействующий яд на случай ареста. Ее не арестовали, чего она больше всего опасалась, но потребовали, чтобы она жила в городе своего детства Вышнем Волочке. Там Караваева играла в местном театре, где была, естественно, примой, но разве об этом она мечтала?
Год протомившись в провинции, она собрала вещи и все-таки уехала в Москву, где поселилась на нелегальном положении. Не имея своего угла, Караваева снимала жалкие комнатушки в коммунальных квартирах. Театр киноактера платил ей небольшую зарплату, за которой она из гордости не ходила, повторяя, что ни в чем не нуждается — деньги приносила ей секретарша домой.
Как же ей удавалось выживать в условиях полного одиночества? Возможно, она не испытывала ужаса, потому что не бежала от жизни, а создавала свой мир сама. Создавала его каждый день, с нечеловеческим терпением и упорством. Через боль, через отчаяние, через заброшенность… Валентина Караваева оставалась актрисой до последнего. Она делала то, что лучше всего умела в жизни — играть, создавать образы. Караваева была слишком большим дарованием, чтобы жить вне сцены и экрана. И пусть ее зрителями были обшарпанные стены и она сама. Царство теней, былой роскоши, тления и забвения… Что давало ей силы вновь и вновь произносить на камеру монологи Нины Заречной, которую она бесконечно любила? Она была больше актриса, чем женщина, и это многое объясняет в ее загадочной и страшной судьбе.
Караваева потеряла лицо, а вот голос ее — завораживающий, бархатный, с чуть заметной хрипотцой, — оставался неувядаемым, не старел вместе с хозяйкой. Много лет она озвучивала зарубежные фильмы, где ее голосом говорили звезды Голливуда — Марлен Дитрих, Грета Гарбо, Бетт Дэвис. Голос актрисы, наговаривающей на пленку свои любимые роли, тексты Толстого, Чехова, Ибсена, слышала из-за стены соседка, и когда вместо голоса в воздухе уже несколько дней висела звенящая тишина, та же соседка вызвала милицию…
“Горе не тому, кто страдает, а тому, кто заставляет страдать” — последние слова, которые донесла до нас иссохшая магнитофонная пленка с «Кометы», — вспоминал сын великого Сергея Параджанова Георгий, снявший фильм о женщине-легенде «Я — чайка». Была ли она безумна в последние годы жизни? Кто знает. Во всяком случае, соседи считали старую одинокую женщину сумасшедшей, но они были обычными людьми, не отмеченными Божьим даром.
Она жила в игре и играла в жизни. Чем же измерить степень гениальности и безумия в человеке? А может быть, одно подразумевает другое? То, чем Караваева занималась последние тридцать лет жизни иначе, чем высоким безумием, не назовешь. В Валентине Караваевой таилось и притягивало к себе редкое сочетание лучезарности, надежды и печали. И, наверное, печали в ней было все-таки больше…
…По всей маленькой однокомнатной квартире на проспекте Мира с обтянутыми черным полотном стенами валялись километры отснятой кинопленки. Любительская кинокамера струбциной была привернута к стулу, на столе теснились флаконы с химикатами для проявки и склеивания пленки. На стене висел простой бумажный экран, в углу стоял старенький катушечный магнитофон «Комета». Казалось: тронь что-нибудь, и все рассыплется в прах. Пахло сыростью, плесенью, безысходностью и одиночеством. А она, хозяйка квартиры, всеми забытая старая и нищая актриса, лежала на полу, раскинув руки, в ледяной воде (прорвало водопровод) в полуистлевшем, некогда роскошном, платье. Над ней словно парила белая птица — подвешенная к потолку чайка, сделанная хозяйкой из проволоки, бумаги и перьев. Врачи констатировали, что смерть наступила между 25 и 30 декабря 1997 года.