Эйзенштейн биография личная жизнь

Сергей Эйзенштейн собирался стать архитектором, как и его отец, и даже поступил в Институт гражданских инженеров. Однако позже он решил изучать японский язык, потом стал театральным декоратором и только после этого выбрал путь режиссера. На сцене и в кино Эйзенштейн использовал новаторские режиссерские приемы и вскоре стал известен не только в СССР, но и в Европе и Америке.

«Революция сделала меня художником»

Сергей Эйзенштейн родился в 1898 году в Риге. Его отец был городским архитектором, мать происходила из купеческой семьи — Эйзенштейны жили в достатке, имели прислугу и часто принимали у себя в гостях крупных чиновников. Родители будущего режиссера уделяли ребенку мало внимания. Сергей Эйзенштейн вспоминал свое детство как «время печали» и не гордился своим происхождением.

«Не могу похвастать происхождением. Отец не рабочий. Мать не из рабочей семьи. Отец архитектор и инженер. Интеллигент. Своим, правда, трудом пробился в люди, добрался до чинов. Дед со стороны матери хоть и пришел босой в Питер, но не трудом пошел дальше, а предпочел предприятием — баржи гонял и сколотил дело».

Однако жизнь в достатке открыла для будущего режиссера много возможностей. Он получил хорошее домашнее образование: изучал три языка — английский, французский и немецкий, брал уроки верховой езды и игры на рояле, увлекался фотографией и рисовал карикатуры. Позже он отмечал, что «это оказалось все нужным и полезным не только для себя, но и для других».

В 1907 году девятилетним мальчиком Сергей Эйзенштейн поступил в рижское реальное училище. На Рождество и Пасху ездил гостить к бабушке в Санкт-Петербург. После развода родителей в 1912 году Эйзенштейн остался жить с отцом, который начал готовить сына к карьере архитектора.

По совету отца Эйзенштейн поступил в Институт гражданских инженеров в Санкт-Петербурге. Там в 1917 году его застала революция — Сергей Эйзенштейн стал сторонником советской власти.

«Революция дала мне в жизни самое для меня дорогое — это она сделала меня художником. Если бы не революция, я бы никогда не «расколотил» традиции — от отца к сыну — в инженеры. Задатки, желания были, но только революционный вихрь дал мне основное — свободу самоопределения».

От военного телефониста до режиссера

Весной 1917 года Сергея Эйзенштейна призвали на военную службу и зачислили в школу прапорщиков инженерных войск, в марте 1918 года он вступил в ряды Красной армии. На службе Эйзенштейн прошел путь от телефониста до помощника младшего прораба, был техником-строителем, сапером. Он участвовал в самодеятельности — работал художником-декоратором, актером и режиссером.

В 1920 году на Минском фронте Эйзенштейн познакомился с преподавателем японского. Незнакомый язык настолько увлек его, что он решил стать переводчиком и поступить на отделение восточных языков Академии Генерального штаба.

Через некоторое время будущий режиссер оставил японский и устроился художником-декоратором в труппу Первого рабочего театра Пролеткульта. В 1921 году он поступил в Государственные высшие режиссерские мастерские — их тогда возглавлял режиссер Всеволод Мейерхольд. В Пролеткульте Эйзенштейн оформил спектакль Валентина Смышляева «Мексиканец» по произведению Джека Лондона. Друг режиссера Максим Штраух вспоминал, что Эйзенштейн «быстро оттеснил» Смышляева и фактически стал режиссером. В то время молодой Эйзенштейн говорил, что готов создавать декорации и ставить спектакли лишь для того, чтобы получше узнать театр, а потом разрушить его. Он стал сторонником революционного искусства.

«Монтаж аттракционов»: режиссер-новатор

В Пролеткульте Эйзенштейн работал еще над несколькими постановками, среди них — пьеса драматурга Александра Островского «На всякого мудреца довольно простоты». Классическое произведение режиссер превратил в «монтаж аттракционов». Это понятие Эйзенштейн придумал сам, он нем он написал статью в журнал «ЛЕФ» в 1923 году. «Аттракционом» Сергей Эйзенштейн называл все, что способно подвергнуть зрителя «чувственному воздействию», а «монтажом» — соединение различных «аттракционов». От пьесы Островского остались только имена героев. Сцена превратилась в цирковой манеж, актеры танцевали над головами зрителей на тросе. Среди «аттракционов» была небольшая киновставка «Дневник Глумова» — первая кинематографическая работа Эйзенштейна.

После «Дневника Глумова» Сергей Эйзенштейн перемонтировал фильм «Доктор Мабузе, игрок» Фринца Ланга. В СССР картина вышла под названием «Позолоченная гниль». Затем он решил снять цикл из восьми фильмов «К диктатуре». Съемки режиссер начал с картины «Стачка», которая вышла на экраны в 1925 году. Фильм был для тех лет оригинальным: Эйзенштейн использовал новые приемы — кинометафоры, необычные ракурсы. Работа получила неоднозначные отзывы от прессы и зрителей — ее и критиковали за сложность, и называли революцией в мире кино.

Несмотря на критику, после «Стачки» Эйзенштейну поручили следующую картину цикла, посвященную событиям 1905 года. Из-за сжатых сроков режиссер выбрал ключевое, на его взгляд, событие года. Вышедший в 1925 году фильм «Броненосец «Потемкин» имел большой успех. Картину не раз признавали лучшим фильмом по итогам опросов зрителей, кинорежиссеров и критиков.

Через два года Эйзенштейн снял еще один фильм цикла. «Октябрь» стал первым художественным фильмом, в котором появился образ Ленина. Его сыграл рабочий металлургического завода Василий Никандров. Эйзенштейн реализовал свою концепцию новой режиссуры: кино без главных героев и выраженного драматургического сюжета, созданное режиссером за монтажным столом. И вновь картину и хвалили, и ругали. А Владимир Маяковский отметил «полную пустоту, полное отсутствие мысли» в образе Ленина.

Европейский профессор, доктор искусствоведения

В 1928 году Эйзенштейн исполнил свою давнюю мечту — отправился за границу. Вместе с актером Григорием Александровым и оператором Эдуардом Тиссэ режиссер объездил всю Америку и Европу. Он читал лекции в университетах Лондона, Амстердама, Брюсселя и Гамбурга, выступал в эфире берлинского радио. В штатах Эйзенштейн заключил контракт с компанией Paramount Pictures — планировалась экранизация «Американской трагедии» Теодора Драйзера. Однако работа не была закончена — компания отказалась от сценария Эйзенштейна. Позднее режиссер приступил к работе над фильмом «Да здравствует Мексика!». После того как было отснято 75 тысяч метров пленки, съемки пришлось завершить — Иосиф Сталин направил Эйзенштейну официальную телеграмму с просьбой вернуться в СССР. Фильм так и остался неоконченным.

После возвращения в Советский Союз в 1932 году Сергей Эйзенштейн занялся научной и педагогической деятельностью — его назначили заведующим кафедрой режиссуры Государственного института кинематографии. Эйзенштейн составлял программу по теории и практике режиссуры, писал статьи. В 1935 году Эйзенштейн получил звание заслуженного деятеля искусств РСФСР.

В 1938 году после выхода фильма «Александр Невский» Эйзенштейну присудили орден Ленина и степень доктора искусствоведения. Однако не все работы режиссера одобряло правительство — фильм «Бежин луг» получил много критических отзывов, лента была забракована и смыта.

В годы войны Эйзенштейн работал над своей последней картиной «Иван Грозный». Первая часть фильма вышла в 1945 году — режиссера удостоили Сталинской премии. Доснять вторую часть Эйзенштейн не успел. В черновом варианте эта серия вышла только в 1958 году.

Сергей Эйзенштейн ушел из жизни в 1948 году — режиссер умер от сердечного приступа. Его похоронили на Новодевичьем кладбище.

Все, кто видел гениальные фильмы Сергея Эйзенштейна «Броненосец «Потемкин», «Иван Грозный», «Александр Невский», помнят, что в них нет ни одного лирического женского образа, ни намека на эротику. Женщины в его картинах – этакие «скифские бабы», соратницы и воины. И в жизни его было так же – даже несмотря на то, что он дважды женился, со своими избранницами он не вступал в интимную связь.

Его детство было безрадостным. Родители – рижский архитектор Михаил Эйзенштейн и Юлия Коноплева, дочь петербургского промышленника, – всегда скандалили друг с другом. «Матушка кричала, что мой отец – вор, а папенька – что маменька – продажная женщина», – вспоминал Сергей Эйзенштейн. Однажды неверная жена сбежала от мужа, забрав с собой сына. А потом поняла: он мешает ее любовным приключениям. И отправила его одного домой в запертом на ключ купе поезда… В итоге родители развелись.

Эти бурные ссоры родителей стали для Эйзенштейна грузом мучительных воспоминаний на всю жизнь. Он боялся отношений между мужчиной и женщиной… Отец отправил сына учиться в Рижское реальное училище, а затем – в Петроградский институт гражданских инженеров. В институте Эйзенштейн увлекся революционными идеями и ушел добровольцем в Красную армию. И там занялся самодеятельным театром. А уже в 20-м году стал художником-декоратором Первого рабочего театра Пролеткульта.

В это же время он принес свои первые карикатуры в «Огонек». И подписал их Sir Gay, что означает веселый сэр. Так он транскрибировал свое русское имя «Сергей» на английский лад. Правда, в то время слово gay еще не приобрело своего нынешнего смысла.

Впрочем, к своим 22 годам он все еще был даже нецелованным. В его образе жизни была некая странность: он устраивался жить в доме своих женатых друзей, любил всего лишь греться у чужого огня. Притом что имел достаточно средств, чтобы снять отдельную квартиру.

А вскоре Эйзенштейн встретил «сердечного друга» – Григория Александрова. Однажды, находясь в театре, режиссер оставил на видном месте припасенный завтрак. А время было голодное. Глаз на него положил Александров. Хотел своровать. Эйзенштейн это заметил и кинулся спасать свою краюху хлеба. Они сцепились в драке.

У Григория было мужественное и красивое лицо, тело атлета, белокурые волосы. Он стал соратником Эйзенштейна, ассистировал во время съемок «Потемкина», «Октября». Что было между ними? Сотрудничество, дружба? Но многие уверены – любовь. Он обожал Гришу и проживал не свою – его жизнь.

Однажды Эйзенштейн встретил актрису, которая для него воплощала абсолютный женский идеал. Но признаться в любви не решился. И девушка стала возлюбленной Александрова. А Сергей довольствовался тем, что жил в одной квартире с другом и его любовницей. Поговаривали, что просто-напросто у него в отношениях с женщинами возникали трудности определенного рода: он испытывал полный паралич – был импотентом. Он любил в Грише то, что не мог испытать сам. Это не была гомосексуальная привязанность в полном смысле этого слова, а скорее иной склад характера.

В 30-е годы Эйзенштейн, живя в Берлине, посещал ночные клубы для гомосексуалов. Пытался разобраться в себе. Он боялся сексуального раскрепощения. Страсти, что разрывали его на части, проявлялись и в его гомосексуальных рисунках. В них всегда присутствовали два партнера, принадлежащие друг другу. И тут он был вуайеристом. Ведь интимная жизнь его приятелей всегда проходила почти в его присутствии, за ширмой.

К 36 годам режиссер попытался наладить хотя бы быт с женщиной. Его выбор пал на Перу Аташеву, киножурналистку. Они познакомились во время работы над «Броненосцем». Пера обладала милой и потешной наружностью: небольшого роста, полная, черноглазая. Она подбирала для своего кумира нужные материалы, вела переписку. И мечтала родить от Эйзенштейна. Но «старик» – так она его называла – не мог ответить ей любовью. Они так и не легли в одну постель…

В конце 1930 года место Аташевой временно заняла другая ассистентка – Елизавета Телешева. И это несмотря на то, что Пера, рискуя собой, выходила Эйзенштейна, когда он заболел черной оспой. Про Телешеву в окружении режиссера говорили: женщина-гренадер. Они познакомились на съемках первой версии фильма «Бежин луг», в которой Телешева снималась в роли председателя колхоза. Она оказалась рядом с ним в момент сильнейшей депрессии – первая версия этого фильма была встречена в штыки критикой, заигрывающей с властью. Телешева морально поддерживала его, пыталась ободрить и вернуть к жизни. И даже смогла переубедить директора «Мосфильма» взглянуть иначе на творение Эйзенштейна. А когда его «вернули» в режиссерскую элиту, стала для него обузой.

К концу 30-х годов она предложила ему расстаться.

«Ваше гнусное отношение ко мне я ничем не заслужила. Я уже пять лет живу в основном вашими интересами. Неужели вы не понимаете, какими уродливыми и ненормальными стали наши отношения? Утром я жду звонка, ибо это единственный способ общения с любимым, горячо любимым человеком! Разговор продолжается 2–3 минуты. Никакой души, тепла, ласки. На вопрос «увидимся ли мы?» следует раздражение: «мне некогда»… Всякий экспансив, ласка, тепло охлаждается немедленно или грубостью, или равнодушием. Всякое проявление внимания или любви встречается холодно, как должное. Ведь для женщины большое горе не жить вместе с любимым человеком, не быть его женой в полном смысле этого слова – и физически, и морально. Ну, если физически вы не в порядке, я согласилась, больше того, я согласилась жить врозь, хотя это огромная жертва …» – писала она ему.

Он предпочел расстаться. А в конце жизни официально оформил брак с Перой. Она и стала его законной вдовой, так и не побыв настоящей женой.

Елена Петрова

Читайте также

Тайны семьи Любови Орловой
Орлова отомстила за измену мужа