Иван козловский биография личная жизнь

Иван Козловский

Иван Семёнович Козловский. Родился 11 (24) марта 1900 года в селе Марьяновка Киевской губернии — умер 21 декабря 1993 года в Москве. Советский оперный и камерный певец (тенор), режиссёр. Народный артист СССР (1940). Герой Социалистического Труда (1980).

Иван Козловский родился 11 (24 по новому стилю) марта 1900 года в селе Марьяновка Васильковского уезда Киевской губернии в обычной крестьянской семье.

Отец – Семён Осипович. Хотя он не имел музыкального образования, но по слуху прекрасно играл на венской гармонике.

Мать – Анна Герасимовна, хорошо пела.

Таланты родителей унаследовал Иван.

Уже в семилетнем возрасте начал петь в хоре Киевского Михайловского монастыря. Там был замечен известным духовным композитором Александром Кошицем и вскоре стал петь в хоре Троицкого народного дома в Киеве (театр Н. К. Садовского).

Вскоре он стал солистом Большого академического хора.

В 1920 году окончил вокальный факультет Киевского музыкально-драматического института, класс профессора Е.А. Муравьёвой.

В 1920-1923 годах служил в Красной Армии. Во время службы участвовал в спектаклях Украинского музыкально-драматического театра в Полтаве.

С 1924 года работал в труппе Харьковского оперного театра.

В 1925-1926 годах — солист Свердловского оперного театра.

В 1926 году Ивана Козловского пригласили в знаменитый Большой театр. Он дебютировал в «Травиате» в роли Альфреда. С первых лет службы в Большом театре исполнял главные теноровые партии и приобрел популярность, а также массу почитателей, включая и высокопоставленных. Считается, что с конца 1930-х годов Козловский стал едва ли не самым любимым певцом Иосифа Сталина.

Иван Козловский – Травиата

В конце 1930-х Иван Козловский выступает также вместе с созданным в 1936 году государственном джаз-оркестром СССР под управлением В. Кнушевицкого. Осталось несколько записей исполнения Иваном Семёновичем с Госджазом специально написанных для него эстрадных и джазовых произведений, например, танго «Беседка» и блюз «Утро и вечер».

В 1938 году Козловский создает Государственный ансамбль оперы СССР и становится художественным руководителем этого коллектива. Выступал и как оперный режиссёр.

В 1941 году ему была присуждена Сталинская премия первой степени за выдающиеся достижения в области вокально-драматического искусства. В 1949-м – еще одна Сталинская премия первой степени за исполнение партии Юродивого в опере «Борис Годунов» М. П. Мусоргского.

В 1945 году выезжал с гастролями в Румынию и Чехословакию. Но больше его за рубеж не выпускали. По этом поводу ходит легенда: “Козловский обратился к Сталину с просьбой: – Я никогда не ездил за границу. Хотелось бы съездить.

– Не убежишь?

– Что вы, товарищ Сталин, родное село мне намного дороже, чем вся заграница.

– Правильно, молодец. Вот и поезжай в родное село”.

Вместе с Иваном Козловским на сцене Большого выступал и Сергей Лемешев (лирический тенор). Между ними возникало весьма острое соперничество. А еще больше соперничали их поклонницы. Оба артиста-тенора были кумирами довоенной Москвы. Оба тенора были мастерами вокала, давшими советской сцене много новых, сильнейших образов. Козловскому было свойственно чувство острого, едкого юмора, он с большим блеском исполнял характерные роли. Талант Лемешева наиболее полно раскрывался в лирических, романтических партиях. Вместе Козловский и Лемешев спели в 1948 году для Ольги Книппер-Чеховой на юбилее театра.

Нередко в свои программы Козловский включал произведения, так или иначе связанные с религиозной тематикой. Например, исполнил и записал ряд произведений И. С. Баха (арии из кантат и книгу напевов Шемели). Также Козловский участвовал в редких для того времени концертах русской духовной музыки. До наших дней дошли записи его соло во «Всенощной» Рахманинова, в «Разбойнике благоразумном» Чеснокова и ряде других православных песнопений.

В 1954 году, находясь на пике популярности, Козловский навсегда покинул Большой театр. Причины этого решения до сих пор до конца не известны.

В репертуаре Ивана Козловского были песни разных народов, в первую очередь русские и украинские, старинные русские романсы, классические песни западных композиторов.

Также он подготовил и записал программу, состоящую из украинских рождественских колядок. Колядки были записаны и исполнены со сцены.

Козловский внёс большой вклад в музыкальную сокровищницу России, посещая деревни, слушая, обрабатывая и исполняя деревенские напевы, романсы, страдания. Так, он нашёл, записал на ноты и исполнял романс «Я встретил вас…», который впоследствии стал чрезвычайно популярным у певцов.

Иван Козловский – Я встретил Вас

Голос Козловского, по словам экспертов, никогда не отличался особой мощью. Однако свободное извлечение звука и умение концентрировать его позволяло певцу словно пронзать большие пространства. Козловский мог петь с любым составом оркестра и с любым ансамблем. Его голос звучал всегда чисто, звонко, без тени напряжения. Его отличали эластичность дыхания, непревзойденная легкость в верхнем регистре, отточенная дикция. С годами он довел владение голосом до высшей степени виртуозности.

Среди лучших работ Козловского специалисты выделяют партии Юродивого («Борис Годунов»), Герцога («Риголетто»), Лоэнгрина («Лоэнгрин»), Дубровского («Дубровский»), Индийского гостя («Садко»), Ленского («Евгений Онегин»).

«И. С. Козловский — это яркая страница в истории отечественного оперного искусства. Лирика восторженного поэта из оперы Чайковского; гротеск прокофьевского принца, влюбленного в три апельсина; вечно юный созерцатель красоты Берендей и певец “далекой Индии чудес” Римского-Корсакова, лучезарный посланец Грааля Рихарда Вагнера; обольстительный герцог Мантуи Дж. Верди, его же мятущийся Альфред; благородный мститель Дубровский… Среди большого списка великолепно исполненных ролей есть в творческой биографии И. С. Козловского и подлинный шедевр — образ Юродивого в опере М. Мусоргского “Борис Годунов”. Создание классического образа в оперном театре явление очень редкое», – писал о Козловском выдающийся советский и российский оперный режиссёр Борис Покровский.

Великий певец выступал на сцене до 87 лет.

Иван Козловский умер 21 декабря 1993 года. Гражданская панихида прошла 24 декабря в Большом театре. Похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище (участок № 10).

Личная жизнь Ивана Козловского:

Первая жена – Александра Алексеевна Герцик, она была значительно старше его. С ней Козловский расстался ради актрисы Галины Сергеевой, исполнительницы в кино роли мопассановской Пышки (позднее — певицы оперетты Зои Стрельниковой в картине «Актриса»).

Вторая жена – Галина Сергеева, актриса. У них родились две дочери: Анна и Анастасия.

Брак распался в 1963 году, когда Сергеева ушла к другому – врачу Чаклину.

Иван Козловский и Галина Сергеева

После ухода Сергеевой Иван Семенович 30 лет жил один и новой женой так и не обзавелся, а его бытовыми и творческими проблемами до конца его дней занималась его личный секретарь Нина Федосеевна.

Фильмография Ивана Козловского:

1942 — Концерт фронту
1951 — Большой концерт
1958 — Поэма о море
1983 — И жизнь, и слёзы, и любовь… — камео

Дискография Ивана Козловского:

1937 — «Евгений Онегин» П. И. Чайковского — Владимир Ленский; с П. М. Норцовым и Е. Д. Кругликовой;
1941 — «Князь Игорь» А. П. Бородина — Владимир Игоревич; с А. И. Батуриным, С. Г. Пановой и Н. А. Обуховой;
1947 — «Травиата» Дж. Верди — Альфред; с Е. В. Шумской и П. Г. Лисицианом;
1947 — «Ромео и Джульетта» Ш. Гуно — Ромео; с Е. В. Шумской;
1947 — «Фауст» Ш. Гуно — Фауст, версия с М. О. Рейзеном, Е. В. Шумской и И. П. Бурлаком;
1948 — «Фауст» Ш. Гуно — Фауст, версия с А. С. Пироговым, Е. В. Шумской и П. Г. Лисицианом;
1948 — «Севильский цырюльник» Дж.Россини — Граф Альмавива, версия с Н.А.Нелиной;
1948 — «Евгений Онегин» П. И. Чайковского — Владимир Ленский; с А. А. Ивановым и Е. Д. Кругликовой;
1948 — «Борис Годунов» М. П. Мусоргского — Юродивый, версия с А. С. Пироговым;
1949 — «Борис Годунов» М. П. Мусоргского — Юродивый, версия с М. О. Рейзеном;
1949 — «Риголетто» Дж. Верди — Герцог; с А. А. Ивановым и И. И. Масленниковой;
1949 — «Вертер» Ж. Массне — Вертер’; с М. П. Максаковой;
1950 — «Садко» Н. А. Римского-Корсакова — Индийский гость; с Г. М. Нэлеппом и Е. В. Шумской;
1950 — «Демон» А. Г. Рубинштейна — Синодал; с А. П. Ивановым и Т. Е. Талахадзе;
1951 — «Моцарт и Сальери» Н. А. Римского-Корсакова — Моцарт; с А. С. Пироговым;
1952 — «Орфей и Эвридика» К. В. Глюка — Орфей; с Е. В. Шумской;
1953 — «Чио-Чио-сан» («Мадам Баттерфляй») Дж. Пуччини — Пинкертон; с Е. В. Шумской;
1953 — «Севильский цирюльник» Дж. Россини — Альмавива; с В. М. Фирсовой, И. П. Бурлаком и М. О. Рейзеном;
1953 — «Лоэнгрин» Р. Вагнера — Лоэнгрин; с Е. В. Шумской и С. Г. Пановой;
1955 — «Дубровский» Э. Ф. Направника — Владимир Дубровский; с А. П. Ивановым и Н. С. Чубенко;
1955 — «Богема» Дж. Пуччини Рудольф; с Е. В. Шумской, А. В. Яковенко и И. П. Бурлаком;
1957 — «Русалка» А. С. Даргомыжского — Князь; с Е. Ф. Смоленской, А. Ф. Кривченей и В. И. Борисенко;
1957 — «Лоэнгрин» Р. Вагнера — Лоэнгрин; с Е. В. Шумской и Е. Ф. Смоленской;
1957 — «Снегурочка» Н. А. Римского-Корсакова — Берендей; с В. М. Фирсовой и Г. П. Вишневской;
1983 — «Галька» С. Монюшко — Йонтек; с Е. Н. Зименковой и И. А. Морозовым

Самые известные оперные партии Ивана Козловского:

«Борис Годунов» М. П. Мусоргского — Юродивый;
«Евгений Онегин» П. И. Чайковского — Владимир Ленский;
«Снегурочка» Н. А. Римского-Корсакова — царь Берендей;
«Севильский цирюльник» Дж. Россини — граф Альмавива;
«Лоэнгрин» Р. Вагнера — Лоэнгрин;
«Риголетто» Дж. Верди — Герцог;
«Травиата» Дж. Верди — Альфред;
«Фауст» Ш. Гуно — Фауст

Ивану Семеновичу, безусловно, повезло и в творчестве, и в быту, и в окружении, и в редком долголетии. Благодаря фантастическому стечению обстоятельств он был признан с редким единодушием в нашей стране и за рубежом выдающимся, почти гениальным вокалистом и оперным исполнителем. Между тем в ряду таких певцов, как Л. Собинов, Н. Обухова, В. Петров, С. Лемешев (уже не говорю о Ф. Шаляпине), Козловский всего лишь равный среди равных. Но, поди ж ты, жил Иван Семенович так долго и безупречно, что сумел стать эталоном.

“КРАСИВО ПОЕТ, СВОЛОЧЬ!”

Природа весьма щедро одарила мальчика из украинского села Марьяновки, что на Киевщине. Дала ему неповторимый, почти гипнотический голос: прозрачный, серебристый, ровный, с красивым нежным тембром свободного верхнего регистра. Не зря же Шаляпин, услышав его голос, заметил: “Красиво поет, сволочь!” И Козловский этим отзывом гордился!

Пройдя длинный и тернистый путь, он умудрился не омрачить свое творчество ни так распространенным в то время восторженным раболепием перед властями предержащими, ни сделками с собственной совестью, ни суетными, мелочными поступками, за которые было бы стыдно перед собой и потомками. Более того, всю жизнь он глубоко верил в Бога и веру эту не предал, несмотря на жесткое, а порой и жестокое понуждение к тому со стороны партгосверхушки!

Ничто человеческое при этом Козловскому было не чуждо. Он не являлся белой вороной среди себе подобных. Почти виртуозно владел искусством приспособляемости к той, почившей, тоталитарной системе. Иначе просто бы не выжил. В период активной деятельности слыл весьма оборотистым мужиком: не все члены политбюро имели такое шикарное жилье, как у него, – двухэтажная квартира на улице Неждановой.

С другой стороны, даже вынужденная адаптация Козловского к существующему строю не носила характера совковой агрессивности. То есть, всегда работая локтями, он никогда не отталкивал других. Наоборот, немало способствовал, например, тому, чтобы его соперник, тоже “божественный тенор” Сергей Лемешев, смог трудиться в Большом театре. Посредственности такой поступок не под силу. Словом, умел он по жизни во всем отделять зерна от плевел и потому первых накопил несравненно больше, нежели вторых. И память по себе сохранил добрую.

ОЗОРНИК И ПРИКОЛИСТ

При этом общаться с ним было непросто. Мог запросто разорвать уже подготовленный материал, по пустяку обидеться мог. Колкостями, едкостями и насмешками обильно сдабривал всякую беседу. Озорничать любил даже в сильно преклонном возрасте. Однажды сообщил мне, что служил на Украине в стрелковой части вместе с Антоном Макаренко, известным педагогом, автором “Педагогической поэмы”. Я возрадовался: на такую сенсацию набрел! А помощница Козловского СЛЕЗИНА, услышав это, возмущенно заметила:

– Иван Семенович, побойтесь бога! Да между расположением ваших частей лапоть по карте можно было положить, сами же говорили!

– От глупая женщина! Нет чтобы промолчать. Пусть бы Михаил написал, а потом бы все с ног сбивались, устанавливая истину…

А то вообще однажды прикололся так, что случай этот давно уже превратился в анекдот. Рядом с его дачей сосед поставил оригинальный забор, и самое главное – очень причудливо выкованные ворота. Козловскому они так понравились, что сам подошел к рабочим и предложил: “Поставьте мне точно такие же, и, поверьте, я вас не обижу”. Ну те, разумеется, расстарались. И вот, когда работа по установке чудо-ворот уже приближалась к финишу, Иван Семенович метнулся в свой дом и вышел оттуда в украинской вышитой рубахе. Встал на краю веранды и запел своим “божественным лирическим тенором”. Обалделые мужики слушали его раскрыв рты, и только постепенно до их сознания доходило, что это и есть плата за работу. Когда певец закончил арию (уже не помню какую), работники дружно плюнули и гордо удалились, не довершив своего дела.

…В очередной приезд в столицу киевских актеров, а случился он как раз в канун Рождества, Козловский принес своему любимцу Бодюлу Ступке, игравшему тогда главную роль в “Записках сумасшедшего”, пару бутылок вина “Кодряну” и горсть пшеницы.

– Давай, Малый (так любовно называл артиста), будем поздравлять зрителей с Новым годом.

И вот они ходят вдвоем по рядам:

– Сею-сею, посеваю, с Новым годом поздравляю!

А в первом ряду сидела знакомая Козловского в сильно декольтированном платье. Иван Семенович прямо в ее пышные груди засыпал горсть пшеницы. Та смутилась:

– Ну что вы, Иван Семенович, право же, неудобно…

– Молчи, кацапка!

Зал дрогнул смехом. (Иван Семенович был мало-мало националистом.) …В другой раз ни с того ни с сего вспомнил: “Меня как певца весь мир признал. Кроме матери. Как же она, бедная, мечтала, чтобы я стал священником! Меня даже отдали в церковную школу. Оттуда было рукой подать до архиерейского сана. И жили мы при Михайловском монастыре. Там и кормились. Пели с братом в Софийском соборе. Брат тоже имел неплохой голос. Так вот я сейчас думаю: а может, мать-то была права?”

СЛУХ О ХОРЕ МАЛЬЧИКОВ

После революции Федор Козловский уехал вместе с церковным хором за границу, где и умер в конце 70-х. Никогда больше братья друг с другом не встречались. Почему произошло именно так, Иван Семенович наотрез отказывался комментировать даже тогда, когда уже задули свежие ветры перемен. Эту болячку и тайну Козловский так и унес с собой в могилу.

Полагаю, что именно память о времени, проведенном в Михайловском монастыре, подвигла Ивана Семеновича на хлопоты по созданию знаменитого хора мальчиков под управлением А.В. Свешникова. Случилось это в тяжелые годы войны, и, не будь у дирижера поддержки в лице Козловского, он бы ни за что не организовал такой коллектив, что, к чести своей, никогда не отрицал.

До последних дней своей жизни певец трогательно опекал своих юных преемников. Но, как ни странно, даже это благородное подвижничество злыми языками истолковывалось как пагубное увлечение певца. Якобы его всегда мучило противоестественное половое влечение к мальчикам, но он свой грех умело прятал от глаз людских.

Со Свешниковым Козловский уж точно познакомился и подружился в Полтаве, где пять лет проходил армейскую службу. Об этом достаточно продолжительном, но весьма малоосвещенном периоде своей биографии Иван Семенович тоже часто вспоминал в моем присутствии. Как-то даже признался:

– А ведь благодаря армии я и стал оперным исполнителем. Служить мне выпало в 22-й стрелковой бригаде инженерных войск. Командовал ею бывший царский полковник Чернышов. Он понимал толк в музыке и убедил своего комиссара Найденова: боец Козловский – уникальное достояние республики, ему надо петь в опере. Не сильно образованный Найденов взялся за дело с пролетарской ответственностью и достаточно жестко заставлял это “достояние” служить в Полтавском музыкально-драматическом театре. А что вы хотите! Перекормленного монастырской строгостью, меня в то время гораздо больше занимали прекрасная половина Полтавы и то, какого коня мне дадут, чтобы проехать на нем через весь город так, чтобы девки млели и падали штабелями.

ДВЕ СТРАСТИ – ЖЕНЩИНЫ И ЛОШАДИ

Любовь к женскому полу Козловский тоже сохранил до самой смерти. (После встречи с Аллой Пугачевой заметил мне: “Она отлично, просто-таки аппетитно выглядит! А все талдычили: операция, постарела. Глупости. Ей просто завидуют”.) Правда, это увлечение никогда не принимало у него вызывающих, эпатирующих общество форм. При том, что он всегда был окружен толпами воздыхательниц-фанаток и ему постоянно “шили” различные любовные приключения с женами высших партийных бонз, министров и Маршалов Советского Союза. К упомянутому перечню надо еще приплюсовать Екатерину Фурцеву, министра культуры, и нескольких жен членов Политбюро. Сам Козловский никогда даже не пытался бороться со слухами, а они по странному капризу судьбы не убывали. Часто молва выставляла его хитрым интриганом, искусным конструктором всевозможных адюльтеров. Конечно, дым без огня бывает чрезвычайно редко. Но для меня в данном случае важнее другое: Козловский и в женщинах, как и во всем прочем, знал не только толк, но и меру.

Другая его страсть – лошади. Относился к ним с какой-то до конца не объяснимой и мне не понятной увлеченностью. Говорю так потому, что еще в детстве конь ударил кованым копытом маленького Ваню. Да так сильно, что шрам на верхней губе сохранился у Козловского на всю жизнь. Это было видно особенно, когда певец брал высокие ноты. И если фрейдовские теории верны, то Иван Семенович должен был шарахаться от коней как черт от ладана. А он любил этих прекрасных четвероногих.

Уже будучи солистом Большого театра, Козловский на спор решил принять участие в скачках. Друзья полагали, что он пошутит и отступится от нелепой затеи, но Иван Семенович на лошади Горислав взял-таки первый приз и всю жизнь потом им гордился.

На “лошадиной почве” Козловский сдружился с Маршалом Советского Союза Семеном Буденным. Тот часто гостил у певца.

– Вот на этом стуле, Михайло, что ты сидишь, Маршал любил восседать. Бывало, примет несколько рюмок водки, возьмет гармонь и пойдет в пляску, играя и припевая: “Ах, милашка, скинь рубашку! На тя голу погляжу!” Семен Михайлович часто вывозил меня на приемы, которые устраивал Сталин. На одной из вечеринок потребовал, чтобы я спел украинскую народную песню. А Сталин удивился: “Зачэм такому пэвцу, как Козловский, навязывать, что он хочэт пэть. А он хочэт спэть арию Ленского”.

Конечно же я исполнял Ленского. Как будто для таких, как я, существовала альтернатива. В другой раз жалуюсь ему на то, что меня не отпускают за границу.

– А вдруг вы возьметэ и сбежитэ!

– Да вы что, Иосиф Виссарионович, – говорю ему возмущенно. – Да для меня красивее родной Марьяновки нет ничего в мире!

– Как вы замэчательно сказали о своей Марьяновке! Вот и поезжайтэ туда и нэ майтесь дурью. Нэзачэм вам эта сраная заграница!

Ну что я мог ему возразить?..

* * *

Гнетущие времена тоталитаризма Козловский вообще вспоминал очень сдержанно и, как мне казалось, почти не осуждающе. Часто подчеркивал, что нынешнее поколение бездумно и взахлеб упрощает прошлое: “Я не судья нынешнему поколению, но удаль, бесшабашность, категоричность к тем, кто служил культуре в прошлом, тем более к тем, кто уже ушел из жизни и не может никак себя защитить, не самое лучшее поведение, и я его не приемлю”.