Интервью бывшей жены кости дзю

Бывшая супруга чемпиона по боксу Кости Цзю, Наталья, дала интервью, в котором откровенно рассказала о годах супружеской жизни со знаменитым спортсменом. Как пишет издание «7 Дней», познакомились будущие супруги, когда Наталье было всего 17 лет. Она была простой девчонкой из провинциального городка Серов Свердловской области, училась и подрабатывала в парикмахерской. «Сумасшедших чувств мы друг к другу не питали. Любви с первого взгляда между нами не было, настоящее чувство пришло уже в Австралии, оно закалилось в борьбе с серьезными трудностями, с которыми нам пришлось столкнуться.

Оказавшись в Австралии, в неуютном индустриальном районе, где стоял первый арендованный нами дом, я плакала навзрыд и говорила, что хочу к маме. «Наташ, мне самому здесь тяжело, — ответил он. — Хочешь — поезжай, но учти, что билет будет в один конец». Как это было сказано? С какой интонацией? Я помню слова, но не помню эмоций, значит, мне не было больно, Костя говорил не со зла. Скорее всего, хотел обдать словами, словно холодным душем, привести в чувство.

Я сама рассудила и решила, что не могу бросить мужа, как бы ни было трудно. Или вы думаете, Костя Цзю никогда не плакал? Он пролил много слез, только их никто не видел, кроме меня. Я поняла, что в слезах нет ничего позорного или унизительного. Важно в трудную минуту не остаться одному. Рядом должен быть тот, кто может поддержать и понять.

Вся жизнь крутилась вокруг Кости, времени на выяснение отношений не было. В доме царили порядок и дисциплина. Если он сказал «Спать», значит, все идут на боковую, хотим мы этого или нет. Мы с мужем практически не ругались, у нас сложились прекрасные отношения, но семьей в общепринятом смысле слова мы не были. Все время у Кости забирал бокс. Его день вмещал только тренировки, еду и сон. Для детей там не оставалось места. Он никогда ничего не делал по дому, а я на это и не рассчитывала, знала, что его единственная обязанность — быть спортсменом.

Если честно, я его очень боялась. И не я одна, все испытывали робость: дети, родители, массажисты, спарринг-партнеры. Он же царь, причем — грозный. Как ему удавалось внушать окружающим благоговейный страх? Я впервые по-настоящему испугалась, посмотрев, как Цзю тренируется с полной отдачей. Когда ты видишь, во что твой муж способен превратить сильного, тренированного соперника, невольно к уважению примешивается ужас.

Выпустить пар я могла во время спарринга, когда мы с мужем боксировали вместе. «Кость, — говорила ему, — как же мне хочется тебя стукнуть!». Я и вправду очень хотела ударить. Лучше по лицу. И со всей дури! Но едва начинала приближаться к Косте, чувствовала, как футболка липнет к телу от обволакивающего страха: я боялась получить сдачи, хотя он меня никогда не атаковал, только защищался. Несколько раз все же удалось ему врезать от души, это было ни с чем не сравнимое удовольствие! Хотя мои удары для Кости — что укусы комара. Совсем не то, что хук американца Винса Филлипса.

Тот бой в Атлантик-Сити в мае 1997 года, который Костя проиграл техническим нокаутом, отдав титул чемпиона мира среди профессионалов в первом полусреднем весе, стал для меня последним — с тех пор я отказалась от роли зрителя. Когда боксер начинает уступать сопернику, он пропускает много страшных, сокрушительных ударов. Невыносимо видеть, как намеренно добивают мужчину, которого ты любишь, нанося чудовищные удары по голове, лицу, туловищу… Один из мощнейших джебов Филлипса привел к тому, что у Кости произошла отслойка сетчатки. Но это выяснилось уже позже, в ходе послематчевого медицинского осмотра. А тогда, глядя на его заплывшее от синяков лицо с рассеченной бровью, хотелось выйти на ринг и крикнуть: «Все! Костя, все! Остановись, больше не надо!»

Вряд ли он понял бы меня: пропустив столько ударов, Костя находился в состоянии прострации. Когда бой прервали в десятом раунде и объявили победу Филлипса, я выпрыгнула на ринг, чтобы поцеловать мужа, поддержать его. Из последних сил крепилась, чтобы не зарыдать. Это почувствовал тренер и грозно глянул на меня: «Наташа, мы в Америке! Никаких слез!» Я должна была повернуться к телекамерам с улыбкой на лице, словно у нас все о’кей и ничего страшного не случилось. Я улыбнулась, но чего мне это стоило! «Больше не могу этого видеть», — сказала сначала себе, а потом повторила Косте.

Двадцать лет мы прожили вместе, и все эти годы Костя действительно ощущал себя царем. Он так и говорит: «Я царь» — без всякого намека на шутку. Все его прихоти и желания исполнялись по первому требованию. А потом жизнь поменялась, Цзю ушел из большого спорта, и нужно было научиться замечать вокруг себя других людей — жену, детей, партнеров по бизнесу.

С этого все и началось. Царь не захотел меняться и требовал от окружающих прежнего почтения и преклонения. Он заскучал, помрачнел и заговорил о России.

Я очень сильно любила мужа и когда почувствовала, что теряю, пыталась любыми способами его удержать — просила, плакала, а потом поднялась с колен и сказала: «Все, Костя, хватит, я тебя отпускаю». Мне стало легче, словно получила благословение свыше. Не сразу, но поняла: жизнь не кончается, в ней еще столько нового, интересного, важного. Оглядываясь на нашу общую историю, еще раз убеждаюсь, что мы не зря встретились. Семья Цзю была отличной командой. Цели, которые мы перед собой ставили, достигнуты. Костя выиграл все».

Хочешь, чтобы в стране были независимые СМИ? Поддержи Znak.com

Наталья Цзю с детьми. Костя Цзю

Фото: Getty Images/ Fotobank, из личного архива Н. Цзю

Я долго думала, что и как рассказать о нашей с Костей жизни. Боюсь наговорить лишнего, но и отмалчиваться тоже неправильно. Слова ведь имеют большую силу. Я готовилась и, надеюсь, сумела найти самые нужные из них…

Так давно все начиналось… Я была обыкновенной девчонкой из провинциального городка. После окончания школы устроилась в парикмахерскую — это позволяло зарабатывать лишнюю копейку. Родители мои простые люди: мама — медик, папа — водитель. Денег на еду хватало, но в семнадцать лет ведь хочется и выглядеть красиво!

Я вкалывала с утра до вечера. А подруги развлекались, время от времени ходили в популярный бар, куда наведывался и Костя Цзю с приятелями. В то время он уже был заметной фигурой в нашем Серове, ездил на дорогой машине, модно одевался, о его успехах в боксе регулярно писали в местной газете.

В баре Костя всегда платил за всю компанию. Среди мальчиков, которые там тусовались, он был самым завидным. Помню, одна девочка сказала: «Костя пригласил меня на свидание!» Мы тут же взялись готовить ее к встрече — сделали красивый макияж, уложили волосы, помогли выбрать одежду. Но все наши старания успехом не увенчались, Костя больше с ней не встречался. А спустя некоторое время стал ухаживать за мной…

В тот день подруги позвали меня в бар. Я пошла, но веселиться, как другие, не могла, слишком устала. Сидела и смотрела вокруг отрешенным взглядом. Наверное, потому Костя и обратил на меня внимание — не такая, как все. Когда вечеринка закончилась, он, прощаясь, сказал: «Если хочешь быть со мной, ты должна позвонить». Я и позвонила. Ничего такого между нами сначала не было, просто дружили. Мне семнадцать, он немного постарше, оба не пьем, не курим, зато любим спорт. Вот и ходили то на каток, то в бассейн, то на лыжах кататься.

По правде говоря, я не так уж сильно увлекалась спортом, но вместе с Костей мне было интересно и бегать, и прыгать, и плавать… А дома тем временем назревал скандал. Маме уже доложили: Наташа встречается с Цзю. Боже, как она плакала: «Доченька, он тобой поиграет и бросит!» А я и не делала на него ставок, девичьим умом понимала: у Цзю таких Наташек — пол-Серова.

Настоящее чувство пришло к нам уже в Австралии, оно закалилось в борьбе с трудностями

Фото: из личного архива Н. Цзю

Только свистни, сразу сбегутся. Выбирай — не хочу. Нет, я не цеплялась за Костю, общалась с ним, не строя никаких планов. Встречались мы не слишком часто — он же все время был то на сборах, то на соревнованиях. Я ему письма писала, на телеграф бегала звонить по межгороду — ни мобильных, ни электронной почты тогда еще в помине не было.

Да и сумасшедших чувств мы друг к другу не питали. Первые признаки смутного сердечного беспокойства дали знать о себе, когда прочитала в газете, что Цзю выиграл чемпионат мира в Сиднее и уезжает по контракту в Австралию. Как уезжает?! Еще не успела толком разобраться, отчего вдруг возникла в душе тревога, а тут Костя и говорит: — Наташ, ты поедешь со мной.

Вот так сразу и категорично.

Словно все уже решено. Хотя четкого понимания, что я его девушка, не было ни у нас, ни у окружающих.

— Ой, не знаю… Как?! Куда?! В какую Австралию?

Но первая растерянность быстро прошла и я ответила «да». А какая девчонка в то время отказалась бы полететь на другой конец света, если бы поманили? Мы пришли к моей маме. Я толком объяснить ничего не могу, сама не знаю, куда лечу, зачем, а главное — с кем. Какой этот Костя человек, чего от него ждать?

Знала лишь наверняка, что он парень со щедрой и открытой душой. Таким и остался. Без конца ему говорила: «Костя, изменись хоть немного, пора взрослеть, становиться рачительнее».

1 августа 2014 года в 11:59

Бывшая супруга чемпиона по боксу Кости Цзю, Наталья, дала интервью, в котором откровенно рассказала о годах супружеской жизни со знаменитым спортсменом. Как пишет издание «7 Дней», познакомились будущие супруги, когда Наталье было всего 17 лет. Она была простой девчонкой из провинциального городка Серов Свердловской области, училась и подрабатывала в парикмахерской. «Сумасшедших чувств мы друг к другу не питали. Любви с первого взгляда между нами не было, настоящее чувство пришло уже в Австралии, оно закалилось в борьбе с серьезными трудностями, с которыми нам пришлось столкнуться.

Оказавшись в Австралии, в неуютном индустриальном районе, где стоял первый арендованный нами дом, я плакала навзрыд и говорила, что хочу к маме. «Наташ, мне самому здесь тяжело, — ответил он. — Хочешь — поезжай, но учти, что билет будет в один конец». Как это было сказано? С какой интонацией? Я помню слова, но не помню эмоций, значит, мне не было больно, Костя говорил не со зла. Скорее всего, хотел обдать словами, словно холодным душем, привести в чувство.

Я сама рассудила и решила, что не могу бросить мужа, как бы ни было трудно. Или вы думаете, Костя Цзю никогда не плакал? Он пролил много слез, только их никто не видел, кроме меня. Я поняла, что в слезах нет ничего позорного или унизительного. Важно в трудную минуту не остаться одному. Рядом должен быть тот, кто может поддержать и понять.

Вся жизнь крутилась вокруг Кости, времени на выяснение отношений не было. В доме царили порядок и дисциплина. Если он сказал «Спать», значит, все идут на боковую, хотим мы этого или нет. Мы с мужем практически не ругались, у нас сложились прекрасные отношения, но семьей в общепринятом смысле слова мы не были. Все время у Кости забирал бокс. Его день вмещал только тренировки, еду и сон. Для детей там не оставалось места. Он никогда ничего не делал по дому, а я на это и не рассчитывала, знала, что его единственная обязанность — быть спортсменом.

Если честно, я его очень боялась. И не я одна, все испытывали робость: дети, родители, массажисты, спарринг-партнеры. Он же царь, причем — грозный. Как ему удавалось внушать окружающим благоговейный страх? Я впервые по-настоящему испугалась, посмотрев, как Цзю тренируется с полной отдачей. Когда ты видишь, во что твой муж способен превратить сильного, тренированного соперника, невольно к уважению примешивается ужас.

Выпустить пар я могла во время спарринга, когда мы с мужем боксировали вместе. «Кость, — говорила ему, — как же мне хочется тебя стукнуть!». Я и вправду очень хотела ударить. Лучше по лицу. И со всей дури! Но едва начинала приближаться к Косте, чувствовала, как футболка липнет к телу от обволакивающего страха: я боялась получить сдачи, хотя он меня никогда не атаковал, только защищался. Несколько раз все же удалось ему врезать от души, это было ни с чем не сравнимое удовольствие! Хотя мои удары для Кости — что укусы комара. Совсем не то, что хук американца Винса Филлипса.

Тот бой в Атлантик-Сити в мае 1997 года, который Костя проиграл техническим нокаутом, отдав титул чемпиона мира среди профессионалов в первом полусреднем весе, стал для меня последним — с тех пор я отказалась от роли зрителя. Когда боксер начинает уступать сопернику, он пропускает много страшных, сокрушительных ударов. Невыносимо видеть, как намеренно добивают мужчину, которого ты любишь, нанося чудовищные удары по голове, лицу, туловищу… Один из мощнейших джебов Филлипса привел к тому, что у Кости произошла отслойка сетчатки. Но это выяснилось уже позже, в ходе послематчевого медицинского осмотра. А тогда, глядя на его заплывшее от синяков лицо с рассеченной бровью, хотелось выйти на ринг и крикнуть: «Все! Костя, все! Остановись, больше не надо!»

Двадцать лет мы прожили вместе, и все эти годы Костя действительно ощущал себя царем. Он так и говорит: «Я царь» — без всякого намека на шутку. Все его прихоти и желания исполнялись по первому требованию. А потом жизнь поменялась, Цзю ушел из большого спорта, и нужно было научиться замечать вокруг себя других людей — жену, детей, партнеров по бизнесу.

С этого все и началось. Царь не захотел меняться и требовал от окружающих прежнего почтения2 и преклонения. Он заскучал, помрачнел и заговорил о России.

Я очень сильно любила мужа и когда почувствовала, что теряю, пыталась любыми способами его удержать — просила, плакала, а потом поднялась с колен и сказала: «Все, Костя, хватит, я тебя отпускаю». Мне стало легче, словно получила благословение свыше. Не сразу, но поняла: жизнь не кончается, в ней еще столько нового, интересного, важного. Оглядываясь на нашу общую историю, еще раз убеждаюсь, что мы не зря встретились. Семья Цзю была отличной командой. Цели, которые мы перед собой ставили, достигнуты. Костя выиграл все”.