Игорь малышев отец екатерины малышевой

Свадьба принца Ганноверского и лондонского дизайнера русских кровей Екатерины Малышевой назначена на красивую дату 7.07.17. Это за две недели до тридцатичетырехлетия жениха и за три — до тридцать первого дня рождения невесты. Подготовка идет полным ходом, даже сейчас, когда Катя в гостях у папы с мамой на Николиной Горе, а это случается всего четыре-пять раз в год. На родину ее привело то же, что и многих других блудных дочерей и сыновей — отечественная медицина. Зубы были позавчера, а на послезавтра назначена операция у офтальмолога. Зрение у Кати — минус семь, в Москве ей имплантируют постоянные контактные линзы PRL, которые позволяют сохранить хрусталики. Cрока службы линз должно хватить, чтобы отпраздновать с принцем хрустальную свадьбу.

Сама невеста за те полтора часа, что продлится наш субботний обед в жуковском «Марио», ни разу не назовет принца Ганноверского ни по имени, ни по титулу — исключительно «мой молодой человек». В начале августа стало известно, что один из самых родовитых женихов мира сделал предложение русской блондинке, — и все занервничали, как шесть лет назад, когда принц Уильям преклонил колено перед сотрудницей беркширской фирмы по продаже аксессуаров для вечеринок. О Кате, правда, миру известно меньше, чем о Кейт. В интернет за пять лет, что длится сказочный роман, просочилась лишь одна совместная фотография с «молодым человеком» — из частного дома в Картахене, в компании семейства Санто-Доминго. Да и та черно-белая. Свой личный Instagram Катя держит на замке, а в речи активно использует фильтры.

Пока перечислишь все имена и титулы ее жениха, остынут заказанные нами пенне с помидорами и моцареллой. Эрнст Август Андреас Филипп Константин Максимилиан Рольф Стефан Людвиг Рудольф. Наследник трона немецкого королевства Ганновер и герцог немецкого герцогства Брауншвейга и Люнебурга — которые, к сожалению, были ликвидированы еще в XIX веке. Принц вполне реального королевства Великобритания и Ирландии — именно так: Ирландии, безо всяких ограничений вроде «Северной» или какой-нибудь там еще. Потомок королевы Виктории. По подсчетам завистников, пятьсот тридцать шестой в очереди на британский престол. По собственным — сорок третий. Прапраправнук кайзера Германии Вильгельма II, крестник нынешнего короля Испании Филиппа VI и последнего короля Греции Константина II. Предложение своей православной невесте принц-протестант сделал на острове Спецес — его троюродный брат, греческий принц Николай, шесть лет назад сыграл там свадьбу.

Папа принца Эрнста — давно не анфан, но по-прежнему террибль европейского джет-сета Эрнст Август-старший. Мать — швейцарка Шанталь Хочули. Она первая в истории ганноверских принцев жена неблагородного происхождения. Доподлинно о матери принца-жениха известно лишь то, что их брак с Эрнстом Августом-папой был заключен в 1981 и расторгнут в 1997. Шанталь сохранила титул принцессы Ганноверской.

Сейчас за поведением юного Эрнста следит мачеха — монакская принцесса Каролина. Потому что его отец в 1999-м женился на старшей дочери князя Ренье III и Грейс Келли. Но даже ее брат, князь Альбер II, Катиному жениху не ровня. К правителю Монако обращаются всего лишь «ваша светлость», а к принцу Ганноверскому — «ваше королевское высочество», как к принцу Уильяму. Выше бывает только «ваше величество». Катя после свадьбы тоже будет «королевским высочеством», и не герцогиней, как Миддлтон, а настоящей принцессой.

Принц Эрнст Август-младший живет в Лондоне, где и познакомился с будущей женой. Заботится там о своем состоянии, которое, по оценкам несостоявшихся невест, составляет сотни миллионов фунтов. Оно включает фамильную недвижимость в Лондоне и далее везде. Плюс сказочный неоготический замок Мариенбург в Нижней Саксонии, где тридцать пять лет назад состоялась свадьба родителей принца и где в июле прогремит его собственная.

А вот Екатерина Малышева родилась в Апатитах. Этот город в Мурманской области кроме будущей принцессы подарил миру минералы, из которых делают удобрения, и телеведущего Андрея Малахова. Отец Кати Игорь Малышев работал ученым в Институте экономических проблем Кольского научного центра академии наук. Мама Светлана — москвичка, была актрисой, но решила поменять жизнь и уехала на Крайний Север. В Апатитах Катя провела первые шесть лет своей жизни — с перерывом на бабушку в Днепропетровске.

— У меня ностальгия по Днепропетровску, я там пробыла год, — рассказывает сейчас Катя.

— Не год, а пару месяцев, — включается в беседу папа. Он по-прежнему ученый, но еще и бизнесмен, сопровождает дочь на интервью, как и положено отцу девушки на благородном выданье. Молча кивает с улыбкой, когда Катя припоминает прошлое верно и говорит о будущем правильно. И излагает сам, когда не очень.

— Это у нее так отложилось. Когда через год после Кати у нас родился сын, бабушка ее забрала на пару месяцев, не больше. Времена были такие в России, сложные, сами понимаете.

— На все, что я помню, родители говорят, что это было не так! Говорят, что я все придумала! — дерзит дочь. — Я вот точно помню, как меня возили на санках в детский сад!

— Она ребенком выдумывала себе что-нибудь и верила, что все это на самом деле так, — невозмутимо уточняет отец.

Придумавшая себе принца и сделавшая сказку былью Катя не спорит — она ковыряет вилкой пенне. А папа продолжает вспоминать. Когда пришло время отдавать девочку в первый класс, Малышевы переехали в Москву. Игорь и Светлана проинспектировали все лучшие учебные заведения столицы: «От школ, где детей заставляли молиться целый день, до школ, куда дети ездили с личными охранниками, а обеды доставляли из ресторанов». В итоге собрались и отбыли на машине в Прагу. Там у Игоря были друзья со студенческих лет, он знал чешский, виза тогда не требовалась, а «к русским после распада СССР чехи стали хорошо относиться».

Малышевы сняли квартиру и отдали Катю в International School при посольстве США. Такие устроены во всех странах мира, где работают американские дипломаты, — чтобы их дети (и желающие на коммерческой основе стать на них похожими) росли с правильными духовными скрепами. Вот и Катя получилась с калифорнийским акцентом, умением по-голливудски улыбаться и фигурой как у любительниц пробежаться трусцой по набережной Венис-Бич.

— Все преподавание велось на английском, не было даже факультатива, на котором нас учили бы чешскому. Сейчас я думаю по-английски и гораздо лучше говорю и пишу на нем, чем на русском. Идеология в школе тоже была полностью американской. Я занималась футболом, волейболом, баскетболом и очень это любила. Мы выезжали на турниры по всей Европе и жили в семьях девочек из принимающих школ. А те, когда приезжали в Прагу, останавливались у нас дома. Так что школе я благодарна за друзей из разных стран и за то, что мне везде комфортно. Я всех всегда понимаю.

Русский у Кати действительно иностранный. Убран на антресоли памяти перевод слов opportunities (за которые невеста благодарна судьбе: она «очень-очень везучая»), confidence («это самое красивое в женщине») и даже kindness (которую Катя больше всего ценит в людях и в первую очередь в своем молодом человеке). Правда, о потере корней больше грустит папа, который выдержал у чехов всего десять лет, и теперь они с женой курсируют между квартирой на Чистых прудах и домом на Николиной. Катин брат Антон работает в Праге банкиром, но Игорь Малышев говорит со своими интернациональными детьми только по-русски и собирает у себя на Новый год, а не на импортное Рождество.

Интересуюсь, что думает жених по поводу малышевского оливье. Выясняется, что принц за пять лет ни разу не приезжал в Москву, а в России был лишь единожды, в семнадцать лет, в Петербурге. Будущий тесть мечтает вывезти Эрнста Ганноверского на Байкал, мужской компанией, и показать там немцу все то, что русскому хорошо. Зато родители Кати после объявления о помолвке провели с молодыми каникулы в Девоншире и Корнуолле.

В Англию Катя перебралась в девятнадцать. Вообще-то она «всегда хотела в университет в Америку, но для мамы и папы это было очень далеко».

— А в Лондон они всегда могли прилететь, там были знакомые. Ну я и решила поступить в London College of Fashion. Я много тогда смотрела Sex & The City и хотела быть как Саманта: заниматься fashion PR и жить такой же жизнью. Потом поняла, что больше этого не хочу, но уже было поздно.

Колледж она все же окончила, но, как и Саманте, пробиться помог не он, а талант заводить связи. Знакомый обеспечил первой работой — устроил интерном к Крису Блэквеллу, великому продюсеру Боба Марли, Грейс Джонс и U2.

— Крис придумал продавать диджитал-видеоконтент таким фирмам, как Sony, — тогда еще никто толком не понимал, что это вообще такое и кому оно надо. Идея была хорошая, но мы не смогли ее правильно реализовать. Много денег потратили зря. Мой непосредственный босс был родом с Ямайки и курил слишком много травы. Зато у него со всеми были хорошие отношения, люди давали ему контент, звали на концерты. Я тогда встречалась со всемирно известными музыкантами.

— Представляете, звонит она мне как-то, — с восторгом перебивает папа. — Говорит: «Ты же любишь рок-н-ролл, а мы тут обедаем с приятным дедушкой, он играл в Led Zeppelin. Не знаю, как его зовут. Передаю трубку, скажи ему «хай». А там, оказывается, Джимми Пейдж.

На таких бизнес-ланчах Катя из интерна выросла до генерального менеджера, неплохо заработала. А дальше компания обанкротилась, но вновь оказалось, как в поговорке: не имей сто рублей. Лучшей подругой Кати была корреспондент CNN Дина Амер. Когда в их родном Египте началась революция, Дина с братом-бизнесменом пошли на площадь Тахрир митинговать. Там познакомились с американской документалисткой Джехен Нужейм. Она предложила участвовать в съемках фильма о революции, Дина сосватала на роль координатора съемок свою русскую подругу. Фильм The Square вышел в 2013-м, был номинирован на «Оскара», выиграл три «Эмми» и приз зрительских симпатий на фестивале «Сандэнс». Не посвященные в детали информагентства, объявляя о помолвке принца и Кати, приписали номинацию на «Оскара» ей самой.

— «Оскара» я, может быть, когда-нибудь и получу, — смеется сейчас Катя. — Но я была счастлива уже оттого, что на постпродакшене The Square меня позвали в новый проект, фильм «Показательный процесс: История Pussy Riot». Его снимала британско-русская команда. Предложили всего лишь быть переводчиком с русского на английский. Я — переводчик с русского, представьте себе! Все время звонила папе и маме, спрашивала: «Как это сказать?» Я обожаю индустрию документального кино. Люди работают за копейки, спят на полу, но горят идеей и помогают не только себе, но и другим. Они намного богаче духовно и счастливее. В сфере моды такого нет.

Уже три года под маркой Ekat (что можно понимать как «Екатерина» или «электронная кошка») Катя выпускает бикини, легинсы, облегающие комбинезоны. Есть вещи в облипку и для джентльменов. Все с остроумными или просто яркими принтами: бабуины, слоны, фламинго, виды Мачу-Пикчу и Мумбая, зигзаги с нарядов Зигги Стардаста и разноцветные глаза Дэвида Боуи без макияжа. Сначала с рисованием Кате по-дружески помогала директор лондонской галереи Heist Машаэль Аль-Рушаид. Теперь дизайнер справляется сама.

Модная карьера Кати случилась, как все в ее жизни. С того, что заканчивается какой-то этап и она, безработная, отправляется развеяться. Закончив переводить суровую историю русских Pussy Riot, она поехала в Неваду на фестиваль Burning Man.

— Там люди одеваются очень креативно. Обычно костюмы готовят по полгода, у меня же была неделя. Я сшила себе яркий комбинезон — такой, чтобы можно было испачкать, легко постирать и надеть на следующий день. И в котором меня легко различат в толпе. Познакомилась там с каким-то человеком. Стою, рассказываю ему, что ищу работу. Он говорит: «Пока жалуешься, тебе уже сто человек сказали, что комбинезон отпадный, и столько же спросили, где взять такой же. Возвращайся в Лондон, нашей комбинезонов и позвони мне, а я придумаю, как их распространить в Штатах». Его телефон я потеряла, но комбинезоны сшила.

Подруга, которую Катя приютила у себя в квартире, тогда только открыла свое агентство фэшн-пиара. Чтобы сделать Малышевой приятное, наудачу разослала ее творения лондонским модницам. Дизайнер на тот момент уже веселилась на фестивале в Гластонбери. Весело было настолько, что она потеряла телефон. Когда музыка закончилась и наступил хмурый лондонский понедельник, Катин «молодой человек» спросил у нее: «Ты вообще видела, что творится в интернете?!» Был куплен новый телефон, и обнаружилось, что певица Рита Ора, актриса Сиенна Миллер, модель, диджей и дочь графа Уэмисса-и-Марча леди Мэри Чартерис тоже, оказывается, веселились на необъятных просторах полей Гластонбери. И были затянуты при этом в лайкру с узорами вырвиглаз. Репортеры славословили дизайнера: за то, что ухитрилась превратить английских барышень, которые раньше на своем главном фестивале, как крестьянки, месили грязь в веллингтонах и шортах из обрезанных джинсов, в сексапильных женщин-кошек. «Мне тут же позвонили Selfridges, Harvey Nichols, — загибает пальцы Катя. — Было чуть-чуть страшно. Такая ответственность!»

Остальное, как говорят англичане, история. В комбинезоны стали конвейерными темпами упаковываться главные худышки наших дней. Подобные Малышевой девушки диджитал-мира, над Instagram империями которых не заходит пляжное солнце. Для которых веселье — не час, а вся жизнь. Этим летом на Burning Man в Ekat поехали высокородная модель Бьянка Брандолини д’Aдда и дочери бесконечно богатых людей из соответственно Греции и Ливана — ювелиры Евгения Ниархос и Нур Фарес. Очень короткие топы и лосины цвета расплавленного серебра, как у Лары Крофт, Катя сшила им на заказ.

Комбинезоны Ekat теперь носят даже фигуристые девушки из подтанцовки модного американского диджея Diplo. А пока мы беседуем, их для своего концерта заказала ветеранша рэпа Ив, на чьей музыке Катя выросла. Но голубая мечта исполнилась, когда комбезы надела Майли Сайрус и трижды сфотографировалась для пятидесяти трех миллионов подписчиков своего Instagram. О том, как сложился этот союз, Катя рассказывает взахлеб — пенне успевает совсем остыть.

— Мне опять повезло. Я поехала в Калифорнию на фестиваль Coachellа — чтобы раздавать вещи обычным девочкам и фотографировать их для Instagram нашей марки. Ко мне подошел человек, представился стилистом Майли и сказал, что хочет ей показать мои комбинезоны. А у меня они как раз закончились. Парень говорит: «Оk, тогда она сама тебе напишет». Я: «Aha, sure!» И вернулась в Лондон. Решила выспаться, а когда проснулась, увидела в Instagram сообщение от Майли: «Так нравятся твои вещи, мне они нужны завтра!» Я опять не поверила, подумала, что розыгрыш. Решила проверить. У меня была знакомая, Джесси, которая иногда работала с Майли. Ну я и пишу Майли: «Я все вышлю Джесси на дом, а ты забери у нее сама. Ты же знаешь ее адрес, да?»

Оказалось, знает. Через два дня в @ekatsuits стало на три тысячи больше подписчиков — они пришли вдохновленные фотографиями Майли. Сейчас Катя готовится запустить линию одежды для спорта. Такой, как ее представляют физкультурницы из соцсетей: вещи подчеркивают фигуру, фотогеничны благодаря принтам, и в них можно не только сходить на селфи в спортзал, но и, скажем, «на субботний обед с папой».

За нашим столом сидит не гипотетический папа, а настоящий — а потому Катя не в трико, а в джинсах Topshop, майке James Pierce и кроссовках Saint Laurent Paris. В правом ухе — серьга-четырехлистник лондонского ювелира (тоже, конечно, подруги) Теодоры Варр. В левом — бриллиантовое слово Love, подарок на тридцатилетие от сестры жениха, принцессы Александры. На пальце помолвочное кольцо с королевского размера камнем.

— Не семейное, — отвечает Катя на мой любопытный взгляд.

— Винтажное, — вступает папа.

— Не знаю марку, — продолжает дочь. — По-моему, S. J. Phillips.

Замечаю тату на ее запястье: креветка. Может, после московского офтальмолога записаться тут же на лазер? В бальном зале мариенбургского замка не все оценят поданную для танца новобрачных руку с креветкой.

— Эту татуировку я сделала в двадцать один год, в память о погибшем друге, который называл меня Shrimp. Конечно, я не буду ее удалять. У меня еще есть маленькая звезда на ноге и дельфин, который выпрыгивает из розы. Раньше был пирсинг в носу и в пупке. Недавно вот ухо проколола.

Значит, должны быть вредные привычки.

— Она считает себя толстой, — спешит на выручку папа.

— Неправда. Вот что — я люблю красное вино. Любое. Но лучше итальянское, чем французское.

Но и это вряд ли надолго. Два года назад, начав вить гнездо с «молодым человеком», Катя переехала из богемного Ноттинг-Хилла в район Квинс-парка («там больше места и можно было арендовать дом с садом»). Ведет там экологически чистую скромную жизнь. Ей понравилось вместо пропитанных пивом земель Гластонбери гулять в тихих скверах. В компании кавалера — если совсем точно, то кавалер-кинг-чарльз-спаниеля Луи. Собаку она подарила сама себе на тридцатилетие и радовалась не меньше, чем кольцу на помолвку.

Катя даже научилась готовить и теперь кормит молодого человека веганскими ужинами.

— Я недавно была на детоксе в немецкой клинике Buchinger Wilhelmi на Боденском озере. Не ела две недели, пила только соки и бульончики. Когда пришло время снова начать потихоньку есть нормальную еду, я попробовала веганские блюда, и мне очень понравилось. Почувствовала себя энергичной, кожа и волосы стали отличными. Тут же заказала на Amazon все, от приборов и книг до соусов. Теперь готовлю. Мы ужинаем и рано ложимся спать.

На выходных самая модная сейчас монаршая пара города выходит в демократичные заведения Сохо: в Pizza East в Soho House, в тапас-бар Barrafina, джаз-бары Ain’t Nothin’ But Blues и Ronnie Scott’s («там весело и хорошая музыка»). А в отпуск отправляется туда, куда не ступала нога завсегдатая Club 55: в Кашмир и Ладак, Кералу и Хампи, в Кот-д’Ивуар.

— Сен-Тропе меня не привлекает, — объясняет Катя. — Я бы не хотела только так отдыхать. Это не хорошо для души. Не будет впечатлений, опыта.

Когда Катина близорукость останется в ее девичестве, она улетит в Париж мерить подвенечное платье. Его шьет подруга — а как иначе? — Сандра Мансур. Катя принципиально не хотела обращаться к известному кутюрье и решила помочь up and coming дизайнеру, такому же, как она сама. Пока невеста знает о платье лишь одно: на нем будет русское кружево. Кольцо хочет «очень, очень простое». После свадьбы поедет с принцем в Иран, где давно хотела побывать, но друзья отговаривали: «Блондинка с голубыми глазами — ты понимаешь, что тебе там проходу не дадут?»

Теперь-то точно. Пока русских друзей в Лондонграде у без пяти минут принцессы можно перечесть по пальцам. Но не могу поверить, что у ее домика окнами в сад не толпятся уже апатитцы и днепропетровчане, которые достали из запылившихся альбомов фотографии Кати на алюминиевых санках и жаждут приглашения летом в Мариенбург.

— Нет, что вы! — смеется Катя. — Но у меня очень много друзей, я всем желаю добра. На моем последнем дне рождения в Soho Farm House было человек сорок, все как братья и сестры. Хотя я не каждого приглашаю к себе домой и не для каждого готовлю свою веганскую еду.