Дмитрий литвинов биография личная жизнь

Адвокаты находящихся под стражей в Мурманске активистов Greenpeace готовят жалобы в Европейский суд по правам человека на незаконный, с их точки зрения, арест активистов и бесчеловечные условия их содержания под стражей. Экологов с судна Arctic Sunrise, которые пытались повесить баннер на нефтяную платформу “Приразломная”, обвиняют в пиратстве. Возможно, в ближайшее время им предъявят новые, более тяжкие обвинения – глава Следственного комитета России Владимир Маркин сообщил, что на Arctic Sunrise найдены наркотические вещества.

Активисты, среди которых граждане России, США, Великобритании, Нидерландов, Канады, Швейцарии, Швеции, Турции, Польши, Франции, Италии, Новой Зеландии, Финляндии, Бразилии, Австралии, Аргентины, Дании и Украины, были арестованы 19 сентября на два месяца. Судно штурмовал вооруженный спецназ ФСБ, сейчас экологи находятся в СИЗО Мурманска.

Среди задержанных – 51-летний гражданин США и Швеции Дмитрий Литвинов, сын советского диссидента и правозащитника Павла Литвинова, правнук наркома иностранных дел Максима Литвинова. Дмитрий Литвинов в детстве провел четыре года с родителями в сибирской ссылке. В 1974 году Павел Литвинов с семьей эмигрировал в США. Дмитрий окончил Университет Коннектикута, получил степень магистра политической антропологии, но в 1989 году решил поработать в Greenpeace. Теперь он старший активист отделения Greenpeace-Nordic и член правления российского отделения организации. Живет в Стокгольме с женой Анитой и тремя детьми, 26, 19 и 14 лет. За участие в акции в Печорском море ему грозит до 15 лет лишения свободы.

О том, как Дмитрий Литвинов попал в Greenpeace, РС рассказал его отец Павел Литвинов:

– Это началось как-то случайно. Он учился в университете, получил степень бакалавра, потом магистерскую степень, он интересовался антропологией и лингвистикой. Тут у него работы не было, и приятель сказал, что у него хорошо подвешен язык, и почему бы ему не походить по домам и не попробовать уговорить людей пожертвовать деньги. Greenpeace живет на частные пожертвования. И Дима начал этим заниматься. И вдруг оказалось, что он очень хорошо умеет объяснять и что люди по его инициативе охотно жертвуют деньги Greenpeace. В общем, он стал этим заниматься и продолжал искать работу. А в это время Greenpeace, первый раз в своей истории, решил послать свой корабль в Россию, чтобы поехать к Новой Земле, к месту, которое заражено было советскими ядерными испытаниями. И они спрашивали, говорит ли кто-то по-русски. И сказали: “Вот есть у нас новый парень, говорит по-русски и по-английски, давайте его возьмем”. Дима очень способный к языкам, он говорит по-русски, по-английски, по-испански, даже на языке индейцев кечуа. И они взяли его с собой как переводчика. В результате они подъехали к Новой Земле, и корабль, как и сейчас, арестовали. Активистов привезли в тот же самый Мурманск. Но потом их отпустили. Была перестройка, были надежды на перемены в России, и Горбачев подписал указ их освободить. И они, как герои, которых успел полюбить весь Мурманск, уехали в Амстердам. И Дима после этого стал работать в Greenpeace. Он женат на шведке Аните, несколько лет они прожили в Бостоне, а в 1994 году переехали в Стокгольм. Он помогал основать российское отделение Greenpeace. Для него это стало самым главным делом жизни – спасение Арктики. Используя языки, свое умение говорить, объяснять, насколько опасно для мира такое наплевательство на среду обитания. Он большой энтузиаст, и это стало делом его жизни.

– Акции Greenpeace всегда немного провокационны, как мне кажется, активисты всегда рискуют. А у Дмитрия какой характер? Он не боится опасности, какой он человек?

– Он человек вполне спортивный, участвует в акциях, но, как правило, как их организатор, а не непосредственный участник. Он отличается умением говорить, а не навыками альпиниста. В общем, конечно, это всегда риск, и вот в настоящий момент этот риск стал вполне реальным. Не могу сказать, что он человек, любящий риск. Да и вообще люди, которые активно участвуют в таких акциях, они помоложе.

– Как вы думаете, как ему сейчас приходится в СИЗО, как он справляется?

– Он справляется хорошо, он передал через норвежского дипломата, который его навестил, что он в хорошем состоянии. Ему было очень холодно в камере, сейчас его перевели в камеру, где теплее. Он отказывается разговаривать со Следственным комитетом, или кто там его допрашивает, потому что обвинение абсурдно. Его принцип таков: если будут нормальные, разумные разговоры, то он готов, а объяснять, что он не пират, он не будет. В общем, он довольно крепкий парень, и я думаю, что он это выдержит. Но я очень боюсь за него, я очень волнуюсь. Когда я первый раз попал в тюрьму, мне было 27 лет и я все-таки был намного моложе, а первый раз попадать в российскую тюрьму, да еще после того, как ты прожил жизнь в более благополучных странах, конечно, страшно.

– Вы сразу после ареста Дмитрия писали, что он еще мальчиком провел четыре года с вами в сибирской ссылке. Страшная ирония судьбы получается…

– Мы много лет надеялись, что Россия станет демократическим правовым государством. А она деградирует в сторону Советского Союза, и, конечно, это опасно. Я очень боюсь за него. Его жена волнуется очень. Мы гордимся, что он занимается правильным делом, что не гоняется за деньгами, а работает за не очень-то высокую зарплату. Конечно, на нее в Швеции можно жить неплохо, но разбогатеть он не разбогател. Но зато это страсть, дело всей его жизни.

– Как вам кажется, как закончится вся эта история?

– У меня очень плохие предчувствия, но я очень надеюсь при этом на лучшее. Хотелось бы, чтобы Путин поступил правильно и отпустил 30 активистов Greenpeace.

Анита Литвинов, жена Дмитрия, говорит, что уже подала заявку на получение российской визы, чтобы попробовать как можно скорее увидеться с мужем. Она также очень волнуется – не только из-за Дмитрия, но и за всех других членов команды Arctic Sunrise:

– Больше всего мне хочется, чтобы он и его коллеги как можно быстрее вернулись домой. Во-вторых, я хотела бы сказать, что хорошо знаю своего мужа и других участников экспедиции – это обычные люди, которые просто хотели привлечь внимание общества к проблемам, связанным с загрязнением окружающей среды и глобального потепления. Я не являюсь активистом Greenpeace, я сторонний наблюдатель, знающий тех, кто был на судне Arctic Sunrise, но я уверена, что у них всегда были мирные намерения.

– Какова была роль Дмитрия Литвинова во время экспедиции?

– Он был пресс-секретарем. Насколько мне известно, он должен был рассказывать и передавать полную информацию о том, что происходит и почему.

– Дмитрий Литвинов в Greenpeace занимался вопросами не только рыбной ловли в Арктике, но и прекращения испытаний ядерного оружия в России. Известны ли вам подробности его деятельности?

– В Greenpeace мой муж занимался самыми разными проблемами загрязнения окружающей среды. В том числе это были и проблемы испытаний ядерного оружия. Но это было 20 лет назад. В последнее время он сосредоточился на рыболовстве и вопросах сохранения экосистемы Арктики.

– Связываете ли вы жесткое обращение с активистами Greenpeace с тем, что они арестованы именно в России?

– Реакция была излишне суровой, выдвинутые обвинения непропорционально жестоки. Я знаю и то, что Greenpeace готов отстаивать свою позицию: активисты просто хотели обратить внимание на происходящее, на существующую проблему. И мне кажется, что реакция на это была чрезвычайно неадекватной.

– Получаете ли вы из России информацию о возбужденном там деле, подробности судебного производства?

– Судьи не связывались со мной. Я могу поделиться с вами тем, что случилось. У нас есть 14-летний сын. 19 сентября, как раз в день его рождения, муж позвонил нам, поздравил сына и сказал, что вернется домой через несколько дней, максимум через неделю. Но с этого времени у меня не было возможности с ним поговорить. Мы очень волнуемся, сын постоянно спрашивает, что происходит. В то же время мы на связи с консульством и получаем оттуда информацию. Мы знаем, где находится Дмитрий и что он также находится в контакте с консульством. Но мы не располагаем более подробной информацией. Мы ничего не знаем и о том, что будет происходить в дальнейшем. Я постоянно смотрю новости и стараюсь делать какие-то выводы о том, как все это может закончиться. Но пока у меня нет даже приблизительного представления о будущем. То, что я слышала, заставляет меня еще больше тревожиться и волноваться, это наполняет меня желанием что-то предпринять для его возвращения домой.

– Вы планируете поехать в Россию или будете ждать окончания разбирательства в Швеции?

– Я подала заявку на получение визы, чтобы отправиться в Россию. Как гражданину Швеции мне требуется виза. Но, кроме этого, мне нужно разрешение на свидание с мужем. И как только у меня появятся эти документы, я обязательно поеду в Россию, чтобы увидеться с ним.

«Я очень редко даю интервью. Не люблю доверять свои мысли чужим людям», — признается Оксана Акиньшина. Но тем не менее мы нашли пару интересных журналистских бесед с ней. И в день рождения актрисы публикуем подборку самых неординарных высказываний Оксаны.

Про кино

В детстве Оксана мечтала стать ветеринаром. Потом посмотрела «Солдата Джейн» с Деми Мур и решила, что ее призвание — служить. Но жизнь распорядилась иначе: Акиньшина попала в моделинг, откуда ее занесло прямиком на пробы «Сестер» Бодрова-младшего. Так Оксана стала музой Бодрова и оказалась в киноиндустрии. С учебой так и не сложилось: школу Оксана окончит только в 21 год, а пока — только мир кинематографа и отношения с эпатажным Шнуром.

С тех пор прошло уже два десятка лет. За плечами Акиньшиной — десятки ролей не только в отечественном кино, но и в голливудских блокбастерах (в 2004-м Оксана снялась в «Превосходстве Борна» с Мэттом Дэймоном). Она очень органична в своей профессии, но сама актриса признала этот факт не сразу. Например, на заре своей карьеры Оксана утверждала, что «вообще до сих пор не уверена, что кино — это мое и что я в нем останусь».

Постер к фильму «Стиляги»

«Одно время я находила в этом удовольствие, а сейчас появилось много сомнений, — так она поясняла свою позицию тогда. — Раньше я была ребенком. А теперь уже замечаю агрессию, злую, фальшивую сторону мира. Я начала все это осознавать к третьему-четвертому проекту. И не техническая рутинная сторона разочаровала, а люди. Там нет теплоты, душевности, там сплошные акульи зубки, которые все пытаются показать, забывая, что должны существовать человеческие отношения, а не только практическая сторона процесса. Сейчас, мне кажется, кино трансформируется в механистичную, бесчеловечную индустрию. Актеры — шестеренки в этом процессе. Важны только продюсеры. Я не готова к такому. Я — другая и не хочу играть по их правилам».

Сейчас же, когда Акиньшина все свое время посвящает детям и снимается не так уж часто, актриса признается, что очень скучает по работе.

«Изначально ко всему происходящему я относилась неблагодарно, можно сказать, — сетует на свой характер она. — Воспринимала как должное, иногда даже как что-то меня напрягающее, не понимала всего кайфа. Вела себя надменно: мне казалось, что я делаю одолжение, меня всё бесило, мне не хотелось ехать на съемки и так далее. У меня был перекрут мозгов, нехарактерный для восемнадцатилетней-девятнадцатилетней девочки. Я должна была терпеть, разруливать… Все эти взрослые замуты мне были совершенно не нужны в том возрасте. А потом всё резко изменилось. Я поняла, что цинизм в нашей профессии никак не должен присутствовать. Если есть что-то подобное, то иди работай, не знаю, кем угодно — бухгалтером, но не актером».

Про Шнурова

С Сергеем Шнуровым, лидером группировки «Ленинград», Оксана познакомилась на съемках «Игр мотыльков»: у нее была одна из главных ролей, за Шнуром же был саундтрек к фильму. Акиньшиной на тот момент было всего 15. Сергею — 29. Но столь ощутимая разница в возрасте не стала помехой чувствам: Шнуров ушел от жены, и они с Оксаной съехались.

Этот роман общественность активно обсуждала и осуждала. И не только из-за юности Акиньшиной, но и потому, что отношения у двух влюбленных напоминали американские горки. Они постоянно ссорились, мирились, могли даже подраться. Однако вспыльчивую Оксану, похоже, такой формат общения вполне устраивал: она не раз признавалась, что Шнуров — ее идеал мужчины.

«Во-первых, он — мужчина. И я таких умных, честно говоря, не встречала. И потом он какой-то мой, и мой, и мой. Без него мне тяжело и плохо. Со Шнуром я стала взрослее, мудрее. И взгляды, и жизненная позиция изменились. И он меняется. Любые отношения меняют людей», — заявляла актриса.

Спустя 5 лет бурного и зачастую прилюдного выяснения отношений пара рассталась. И хотя с тех пор много воды утекло, Оксану до сих пор спрашивают про ее бывшего ухажера, а СМИ, стоит актрисе оставить комментарий в инстаграме Шнурова, пишут: «Такая любовь не проходит».

«Не нравится, в какую сторону он развивается, — не так давно прокомментировала нынешнюю жизнь Шнурова она. — Хотя наблюдаю и позитивные моменты, касающиеся какой-то внутренней составляющей целостности. Но вряд ли он станет прислушиваться к моим комментариям».

Про опыт

Сергей Шнуров не единственный в списке бывших Оксаны Акиньшиной. В юности девушка встречалась с актером Алексеем Чадовым, когда ей было чуть за 20, вышла замуж за продюсера Дмитрия Литвинова — и через два года развелась. Потом сошлась и разошлась с певцом Алексеем Воробьевым. Да и с нынешним супругом, Арчилом Геловани, чуть было не рассталась (к счастью, передумала).

Неудавшиеся отношения Акиньшина воспринимает позитивно: говорит, это хороший опыт.

«Мы же все растем, меняемся под влиянием других людей, которые встречаются на нашем пути, периодически возникают какие-то проблемы, позволяющие лучше разглядеть, кто рядом с тобой… Притом что первоначально мы же все уверены, что именно этот человек является тем единственным. Я стала гораздо спокойнее, научилась гасить вспышки гнева, какие-то взрывы своего огненного темперамента. И если уж совсем откровенно, то, скорее, меня меняли мужчины, которые были рядом».

Про возраст

Сегодня Оксане исполнилось 33. Но она по-прежнему кажется юной девчонкой — причем не только нам, но и, к примеру, кассирам в магазине.

«Мне алкоголь не продают, — с досадой признается Акиньшина. — Зашла в магазин за бутылкой вина, меня заставили показать паспорт. Бесит! Я говорю: «Вы что, издеваетесь? С какого возраста можно продать мне алкоголь, какая цифра должна быть в паспорте?» — «Восемнадцать лет». Открывают паспорт: «О господи!». Сначала я ругалась, потом смеялась, а теперь отношусь как к обыденности. Раньше муж думал, что я его разыгрываю этими рассказами, а на днях мы вместе пошли в магазин за бутылкой вина, и продавщица на кассе его спрашивает: «Это вы будете оплачивать или ваша подружка несовершеннолетняя?»

К слову, и сама Оксана не чувствует себя на 30+.

«Внутренне я до сих пор маленькая, — говорит актриса. — Помню, когда мои родители были тридцатилетними. Мне казалось, что тридцать пять — это уже такой солидный возраст. До сих пор не могу поверить, что у меня уже трое детей, которые кричат: «Мама, мама…»

Про девочек

У Оксаны Акиньшиной трое детей. Старшие — мальчишки Филипп и Костя (которого дома зовут Кокой), младшая — дочь Эмми.

«Я не могла даже представить себя мамой девочки, — откровенничает Оксана. — Я всегда думала, что девочки — это просто… Я их терпеть просто не могу вообще, этих девочек. Арчил мечтал о девочке. А я не понимала, что мне с ней делать. Первые полгода были очень тяжелые, я просто не могла ее принять. У меня было ощущение, что я впервые родила, что это мой первый ребенок, — возможно, потому что у меня в первый раз была няня с самого начала. С мальчиками я справлялась сама, первые год-полтора точно. А вот Эмми я даже искупать нормально не могла. А потом я как-то осталась с ней одна, и всё… Теперь мне кажется, что я вообще не должна была становиться мамой мальчиков, я просто испорчу им судьбу».

Кстати, с девочками у Оксаны вообще «не очень» — и в этом актриса честно признается.

«В женскую дружбу никогда не верила. Подруга у меня появилась уже только в сознательном, зрелом возрасте. И я тепло отношусь к ее дочке, с которой энергетически очень схожа. Но круг дам невелик в любом случае. А с мужчинами во взрослом возрасте дружить сложно: это либо те, с которыми тебя связывали когда-то отношения, либо те, кто хочет с тобой в эти отношения вступить, и трудно бывает контролировать процесс. Но если обсуждать дружбу вообще, то я не ищу новых знакомств — мне хватает уже имеющихся. Любые отношения, как ни крути, требуют энергетических затрат, а у меня нет такого потенциала».

Про материнство

Оксана, как мы уже знаем, до сих пор не верит в собственное материнство. Но вместе с тем считает себя ответственной мамой и старается воспитывать детей с умом.

«Я категорически против того, чтобы родители дружили с детьми, — делится актриса. — Они должны быть непререкаемым авторитетом, поддержкой, советчиками, но ни в коем случае не приятелями. Дистанция необходима. Я в принципе довольно строгая. Возможно, моя стратегия воспитания не всегда правильная, но с точки зрения мудрости общения с подрастающим поколением меня уравновешивает муж».

С детьми Акиньшина проводит очень много времени. И, признается, порой ее это удручает. Ведь Оксана — не из тех женщин, «которые уходят из профессии и посвящают себя детям, а еще забрасывают Instagram их фотографиями, походами на развивашки и в игровые комнаты».

«Вот те женщины могут быть такими — пожертвовавшими карьерой и временем ради детей, а я так не могу… Нет, для меня это просто невозможно! Я должна жить своей жизнью. Если у меня нет личного времени, я схожу с ума. Я депрессую, и дети страдают от этого в первую очередь. Поэтому я очень жду, когда они вырастут», — мечтает актриса.