Алексей мажуков биография личная жизнь

Если бы композитор Алексей Мажуков написал всего только три песни: “Очень хорошо!”, “Ты снишься мне” для Аллы Пугачёвой, и “Красная стрела” для Софии Ротару, то он уже был бы достоин войти в золотой фонд российской музыки. Однако его творческая биография включает в себя встречи и работу со знаменитым Эдди Рознером, неповторимой Клавдией Шульженко, Геленой Великановой, Эдитой Пьехой, Иосифом Кобзоном и многими-многими другими. “Только до Утёсова не удалось добраться – он рано умер!” – шутит Мажуков.

Некоторыми историями Алексей Сергеевич поделился с нашим корреспондентом.

– Ходили слухи, что вас связывают какие-то родственные отношения с Эдди Рознером. Это правда?

– В пятидесятые годы джаз-оркестр Эдди Рознера был очень популярен. И однажды в минуту душевного расслабления он мне сказал: “Лёша, возьми фамилию Рознер! Я тебя усыновлю, будешь моим наследником!” Сыновей у него не было, дочь музыкой особо не интересовалась, и он очень переживал, что ему некому будет передать дело всей своей жизни – свой знаменитый оркестр. Мы посмеялись, но фамилию его взять я отказался – это было бы просто несправедливо перед моими родителями. Вот и вся история с “родственными связями”.

– Алексей Сергеевич, сейчас, за давностью лет, вы помните свою первую песню?

– Мою самую первую песню “Всё до поры” исполнила очень популярная в те годы певица Нина Бродская, которая сейчас живёт в Америке. А уже в 1976 году “Очень хорошо!” в исполнении Аллы Пугачёвой стала лауреатом фестиваля “Песня года”.

– Это было ваше первое сотрудничество с Пугачёвой?

– Нет, годом раньше в Болгарии, на конкурсе “Золотой Орфей” она наряду с “Арлекино” пела “Ты снишься мне”, тоже написанную мной. Причем, эта песня попала на конкурс совершенно случайно. Примерно за неделю до отъезда на “Орфей” Алла пришла ко мне вместе с Павлом Слободкиным, руководителем группы “Веселые ребята”, и попросила сделать аранжировки к конкурсным песням. Я спросил: “Чьи песни ты будешь петь?” Она отвечает: “Добрынина”. Я её упрекнул: “А что же тогда за аранжировками ко мне пришла? Вот к нему и иди!” Она заинтересовалась: “А у вас есть для меня что-то?” Я предложил “Ты снишься мне”, которая ей сразу понравилась, и она взяла её на конкурс.

– Как вы на Аллу вышли?

– Это она на меня вышла! Я тогда был известным человеком – гораздо известнее, чем она. Пугачёва мне сама позвонила, назначила встречу, приехала ко мне домой. Вот так мы познакомились, и судьбе было угодно, чтобы в её репертуаре появилось несколько моих песен. Потом она ещё спела романс и песенку “Весёлый ковбой” за кадром в музыкальном телевизионном спектакле “Когда-то в Калифорнии”. Но постепенно наши пути разошлись: после 1976-го она стала работать с Зацепиным, с Паулсом, потом сама стала “композитором Борисом Горбоносом”… И больше ни она, ни я не проявляли взаимного интереса.

– А вы встретились с Софией Ротару…

– С Ротару мы очень долго не могли подобраться друг к другу. Подтолкнул меня к этому питерский поэт Николай Зиновьев, который впоследствии написал для Аллы “Паромщика”. А тогда он только еще начинал этим заниматься. У меня была музыка, которая существовала уже года два . На неё пробовали написать текст несколько поэтов, в том числе и Илья Резник. (у него было название “Чистые пруды”). Показал я её и Зиновьеву. Сначала он написал что-то совершенно банальное про любовь, что уже сто раз было. Потом звонит и говорит: ” У меня есть образ – красные сады!” Я тоже это отверг. Наконец, родилась “Красная стрела”, что мне очень понравилось. Ведь поезда – это целая жизнь: любовь, встречи, разлуки… Зиновьев посоветовал предложить эту песню Ротару. София снималась в Останкино в какой-то передаче – я подошел к ней, она это восприняла очень интеллигентно и спокойно, только попросила подождать перерыва и поискать пока свободную студию, где я мог бы показать ей песню. Она пришла, я сел за рояль, сыграл – гробовое молчание. Меня даже холод пробрал – ну, всё, думаю, не понравилось! Вдруг она говорит: “Сыграй ещё!” Я сыграл второй раз, потом третий… В результате песню она взяла, мы назначили день записи. И тут она меня снова поразила своим отношением к работе. Ротару сделала четыре дубля: первый, прямо скажем, – неважно, второй немного лучше. Она начала нервничать: “Лёша, я не знаю, что делать! У меня не получается, мне всё это не нравится!” Я подсказал ей кое-какие штрихи, в результате третий раз спела она просто замечательно! Но всё равно не остановилась на этом и сама решила сделать ещё дубль. Ведь раньше артист не записывал песню по слову, по фразе до тех пор, пока все не будет звучать идеально. Песня в студии исполнялась сразу целиком, и ошибиться было нельзя. Несмотря на все волнения, Ротару эти четыре дубля записала меньше, чем за час.

– Это была единственная ваша работа с ней?

– Нет, у неё есть ещё одна моя песня “А музыка звучит”. Кстати, с “Красной стрелой” был связан один интересный эпизод, о котором мне уже позже рассказал сам Зиновьев. Как-то они сидели в ресторане ЦДРИ в компании, где была и Пугачева. Алла похвалила “Красную стрелу”, говорит: “Да, из последних песен это самая яркая. Но я бы спела её лучше!”

– Ну и отдали бы еще и Пугачевой! Ведь раньше было нормой, что одну и ту же известную песню исполняют сразу несколько артистов, учитывая то, что песни тогда исполнители у авторов не покупали…

– Да, действительно, некоторые авторы отдавали свои песни двум-трем исполнителям, чтобы она чаще звучала и чтобы они могли получить больше авторских от исполнения. Грешили этим многие. Но отдавать старались не кому-нибудь, а именно известным артистам – это гарантия того, что песня быстрее раскрутится и “пойдёт в народ”. Ведь Россия – огромная страна, и со всех городов и ресторанов набегала приличная сумма – не то что сейчас. Но ведь существует ещё и радио, где любой певец мог услышать новую песню, которая ему понравится, и взять её в свой репертуар. Но я считаю, что это просто неэтично и неприлично. Лично мне совесть никогда не позволяла “сталкивать” артистов между собой.

– В самом начале творческого пути таких артистов, как Пугачёва и Леонтьев, подвергали нещадной критике за то, что они “не так” одевались, “не теми” голосами пели… А лично вы как композитор не подвергались гонениям со стороны Союза композиторов за то, что сотрудничали с ними?

– Прямых выпадов не было. Зато косвенных – не счесть! Это как в детской игре, когда определённого игрока стараются всеми силами или вытолкнуть из круга или не пустить туда…